Бернард Корнуэлл - Клинок Шарпа Страница 50

Шарп услышал за спиной топот копыт и поначалу не обратил на него внимания, но настойчивость одинокого всадника, скакавшего прямо к центру схватки, заставила его обернуться. Кавалерист в синем с серебром мундире и саблей наголо летел на французскую шеренгу. Он кричал, как сумасшедший:

– Подождите! Подождите!

Ближайшая к Шарпу рота услышала этот призыв и остановилась, сержант чуть развел ряды, оставляя брешь. Офицеры кричали на кавалериста, но он, не обращая на них внимания, лишь погонял коня, вонзая шпоры ему в бока. Дерн крупными кусками летел из-под копыт.

– Подождите! Подождите!

Кавалерист влетел в брешь, и французы, перевалив через гребень холма, в ужасе бросились в спасительную темноту леса. Он прокричал им вслед вызов, но они уже растворились во тьме. Всадник резко осадил коня, заставив его встать на дыбы, потом снова погнал на врага, используя саблю в качестве хлыста. Шарп тоже подал коня вперед: в кавалеристе он узнал лорда Спирса.

Спирс исчез в темноте леса. Шарп, вытянув свой громоздкий палаш из ножен, объехал фланг британской шеренги, замолчавшие, еще дымящиеся пушки и начал подниматься по склону холма, устеленному телами французов. Офицеры Шестой дивизии кричали ему вслед, проклиная за то, что он оказался на линии огня, но конь быстро перевалил гребень и вступил под густую тень деревьев. Впереди послышались крики, потом мушкетная пальба. Шарп пригнулся: конь маркизы скакал, не обращая внимания на низко нависающие ветви.

Среди деревьев, на маленькой полянке Спирс сражался в неравном бою с беглецами. Шарп опоздал: кавалерист уже выскочил с поляны, отчаянно размахивая саблей. Он как раз разворачивал коня, срубив одного из противников, но французский сержант, стоявший всего в нескольких шагах, вскинул мушкет, Шарп увидел вспышку – и Спирс застыл. Француз юркнул в тень, рот Спирса беззвучно распахнулся, он вздрогнул и упал на шею коня. Руки его безвольно повисли, сабля болталась на темляке, он задыхался.

Шарп подъехал ближе. Правая рука Спирса ухватила синий с серебром доломан на груди, сквозь пальцы проступила темная кровь. Он взглянул на Шарпа:

– Я почти опоздал.

– Вы сглупили.

– Я знаю, – в глазах Спирса мелькнуло удовлетворение, когда он заметил три неподвижных тела на поляне. – Хорошо поработал клинком, Ричард. Вы же в этом понимаете, а?

– Да, милорд.

– Зовите меня Джек, – Спирс с трудом перевел дыхание и неверяще помотал головой, увидев кровь, льющуюся сквозь пальцы.

– О Боже!

Шарп услышал приближение пехоты Шестой дивизии и попытался подбодрить Спирса:

– Давайте-ка, милорд. Сейчас вас отнесут к доктору.

– Нет, – глаза Спирса заблестели, он отчаянно моргал и казался смущенным. – Должно быть, мушкет.

– Точно.

– Вытащите меня отсюда.

Шарп второй раз за день сунул палаш в ножны, оба раза не пустив его в ход, ухватил поводья коня Спирса и повел его прочь. Он решил обогнуть наступающую пехоту, не желая быть подстреленным каким-нибудь нервным юнцом, и к холму они вышли за добрую сотню ярдов от места последнего боя.

– Остановитесь здесь, Ричард, – они были на гребне холма, в темноте перед ними раскинулись тысячи огней.

Шарп, все еще держа коня Спирса под уздцы, настойчиво произнес:

– Вам нужен доктор, милорд.

– Нет, – упрямо покачал головой Спирс. – Нет, нет и нет. Помогите спуститься.

Шарп привязал обоих коней к чахлому кривому деревцу, снял Спирса с седла и положил на склоне, соорудив подушку из своей шинели. Невдалеке Шестая дивизия рубила деревья на костер не очень приспособленными для этого алебардами и байонетами. Битва на этот раз закончилась по-настоящему. Шарп расстегнул доломан Спирса, потом рубашку: прилипшую ткань пришлось отрывать от раны. Пуля втянула за собой внутрь несколько нитей рубашки, и они торчали, как неопрятный клок волос. Отверстие казалось совсем небольшим, из него, тускло поблескивая, сочилась кровь, темным пятном расплываясь на бледной коже Спирса.

– Больно.

– Какого черта вы это сделали?

– Не хотел пропустить битву, – Спирс коснулся раны, отдернул руку и в ужасе оглядел окровавленные пальцы.

– Это было безумие. Битва уже кончилась, – Шарп перочинным ножом отрезал полосу от рубашки Спирса, чтобы пустить на перевязку чистую ткань.

Спирс Криво ухмыльнулся:

– Все герои безумны, – он пытался расхохотаться, но смех перешел в кашель. Тогда он откинулся на подушку и очень спокойно сказал: – Я умираю.

Шарп наложил на рану повязку, мягко прижал, но Спирс дернулся: пуля сломала ему ребро. Шарп отвел руку:

– Вы не умрете.

Спирс помотал головой и посмотрел Шарпу в глаза. В его голосе зазвучали былые шаловливые нотки:

– На самом деле, Ричард, рискуя показаться ужасно драматичным, я все-таки скажу это: я был бы не прочь умереть, – слезы, выступившие на его глазах, тут же опровергли эти слова. Он шмыгнул носом и запрокинул голову, глядя в небо. – Это ужасно смущает, я знаю. Мои извинения, – Шарп ничего не ответил. Он смотрел на усыпавшие поле боя костры, на все еще не погасшую траву и странные кочки, которыми казались мертвые тела. С равнины налетел ветер, он донес запах победы: дыма, пороха, крови, горелой плоти. Шарп знавал людей, хотевших умереть, но никто из них не был ни лордом, ни красавчиком. Спирс снова начал извиняться: – Я вас смутил своими словами. Забудьте все, что я сказал.

Шарп присел рядом с ним:

– Я вовсе не смущен. Просто я вам не верю.

Оба немного помолчали. С поля боя донеслись мушкетные выстрелы: то ли отгоняли мародеров, то ли те сами что-то не поделили между собой. Спирс повернул голову:

– Я никогда не спал с маркизой.

Такой странный поворот разговора несколько обескуражил Шарпа. Он пожал плечами:

– Кому какая разница?

Спирс медленно кивнул:

– Вы должны меня благодарить.

Шарп, все еще не понимая, к чему все это, шутливо поклонился:

– Спасибо.

Спирс снова уставился в небо:

– Я пытался, Ричард. Боже, как я только ни пытался! Это граничило с непристойностью, – голос его был низким и глухим. Казалось, он обращается к звездам.

Шарпу было странно слышать такое признание, он не понимал, зачем Спирс вообще затронул эту тему.

– Не думаю, что она считала ваши действия оскорбительными.

– Нет, пожалуй, – Спирс запнулся. – Ох и безумец же ты, Джек.

Шарп подтянул под себя ноги, как будто собирался встать.

– Позвольте, я схожу за доктором.

– Нет. Никаких докторов, – Спирс взволнованно схватил Шарпа за руку. – Пожалуйста, никаких докторов, Ричард. Вы умеете хранить тайну?

Шарп кивнул:

– Конечно.

Рука Спирса упала, в горле заклокотало, дыхание стало тяжелым. Он замолчал, как будто размышляя, говорить или нет, но в конце концов не сдержался. В голосе его сквозила горечь:

– У меня «черный лев». Боже! «Черный лев!»

Глава 24

– Господи! – Шарп не знал, что сказать еще.

Они сидели на самом краю поля боя, на краю огромного пространства, заполненного скорбью. Шарп задумчиво перекрестился, глядя на дрожащие огоньки. Завыла собака – может, на луну, осветившую раненых и мертвых. Пушки, рассеявшие французский арьергард, остались там, откуда стреляли, их стволы остывали под ночным ветерком. Откуда-то доносилось пение: у костра праздновали день, когда выжили. Шарп снова покосился на Спирса:

– Как давно вы знаете?

Спирс пожал плечами:

– Два года.

– О Боже! – Шарп понял, что дело безнадежно. То, чего страшился каждый, было мрачным, как зверь, в честь которого было названо. «Черный лев», худшая разновидность сифилиса, убивавшая преждевременной дряхлостью, слепотой и безумием. Шарп как-то заплатил несколько медяков за прогулку по Бедламу[99], сумасшедшему дому в лондонском районе Мурфилдс. Он видел пациентов-сифилитиков, запертых в грязных тесных клетках; за жалкие гроши они демонстрировали свои язвы: сумасшедший дом был даже более популярным лондонским зрелищем, чем публичные казни. Спирсу предстоит долгая и некрасивая смерть, полная мучений. Шарп снова заставил себя взглянуть на Спирса: – Так вы поэтому искали смерти?

Красавчик кивнул:

– Да. Вы никому не расскажете?

– Нет.

Ташка[100] Спирса лежала рядом. Он потянулся к ней, но не достал, хлопнув ладонью в каких-то дюймах от цели.

– Там сигары. Будете?

Шарп откинул клапан и отложил в сторону пистолет, лежавший сверху. Ниже были связка сигар и огниво. Он высек искру на обугленный трут, зажег две сигары и передал одну Спирсу. Сам Шарп редко курил, но сегодня ему вдруг захотелось: аромат сигары напоминал ему о маркизе. Дым медленно поплыл вдаль, уносимый легким ветерком.

Спирс издал легкое покашливание, которое могло быть смешком: