Закат раздрая. Часть 2. Юрий Данилович (1281 – 1325) - Сергей Брацио Страница 5

Старик, с трудом неся зерцала37,

В чрезмерной брони хромый дьяк –

Гремят мечами натощак!

Иван сигнал даёт к атаке.

В молчанье погрузилась рать.

В братоубийственном во мраке

Недолго смерти лютой ждать…

Ворота сходу распахнули,

Стремглав, в безжалостном разгуле,

На злополучных из Твери

В атаку смертную пошли!

Акинф готовился к нападкам,

Ивана смелых ждав атак,

Осаду выстроил порядком…

Отчаянья не ждал никак.

А тут из всех ворот детинца38,

Готовы в небо возноситься

Бойцы, как будто в Рай спешат,

Врубились в полчища осад!

Тверские, отступая, бились,

В кашицу превращая наст,

Обмякший берег снова илист,

Лёд слишком тонок, выдь — придаст.

Тогда Акинф приказ озвучил,

Чтоб силам всем под этот случай,

Атаковав Ивана гридь,

Переяславцев раздавить.

Пришел тот час, какого ждали…

Переяславля видя рать,

Там в глубине небесной дали,

Ворота стали открывать.

Но… у Небес, что Русью чтимы,

Дороги неисповедимы –

Явив всем, что еще жива,

Из леса хлынула Москва!

Из чащи вылетало войско

Живым потоком, как стрелой,

Не отдохнув, в набег геройский,

Подмёрзшим полем, по прямой

Несутся в облаках дыханья,

Звучит коней уставших ржанье,

Земли касаются едва,

Стремятся в бой: «Москва! Москва-а-а!».

Мчит в бой комонная дружина.

Боярин возглавляет ряд.

На тех, кто поступил бесчинно,

Вниз копья, сабли ввысь летят.

Звон-лязг металлом об металл,

Шеломы в стружку. Час настал!

Но час не тот, что в скорбь одет,

А тот, что жалует побед.

Рубились клиньями друг к другу

Москва и Переславля рать.

Акинф опешил, и с испугу

Засаду бросил умирать.

Кровавый бой, резня и свалка,

И хоть людей безумно жалко,

Без толку сгинул и забыт

Отряд под сонмищем копыт.

Иван в поту. Вторую лошадь

Меняет за недолгий бой.

Дружина рядом, в щепки крошат

Врага по грудь в крови людской.

Сдаётся Тверь, не хочет биться,

Акинф лишь, старая лисица,

Не уступал — безумен, яр,

На пришлых бросился бояр.

Старшой московский сам увечен,

В весь рост поднялся в стременах,

Отбив удар, расправил плечи,

И саблей наискось вразмах,

Со свистом воздух разрезая,

Рассвирепев на негодяя,

Собрав в удар остатки сил,

Акинфу голову срубил!

Вмиг прекратили злую сечу,

Тверские бросили мечи.

Иван к бойцам скакал навстречу,

В объятья верных заключить.

Устал, в крови, но рад победе.

Старшой к нему радушно едет,

Копьём, являя ярый нрав,

Акинфа голову подняв.

Иван отдёрнулся брезгливо,

Косясь на мглу застывших глаз.

Вот тот, кого вела нажива,

Кто прямо, подло, напоказ

Так возжелал убить Ивана,

Что сам, скорежившись жеманно,

В посмертной горести разбух,

Став обиталищем для мух39.

Пусть и гадливенько чуток,

Усвоил княжич свой урок.

Международная панорама

Пока Данилыч после боя,

В светлице спит, устав от бед,

Пока князья в Сарае спорят,

Поверхностно осмотрим свет.

Внизу Переяславль оставим,

Взлетим над жутким полем брани,

Земную сферу провернём:

Что видно за Руси плетнём?

Французы «папу» в Авиньоне,

Решив, что давний Рим ослаб,

Пленили, и в своём резоне

Травили предыдущих «пап»40.

Подбив опушку горностаем,

В крови Шотландию купая,

Тройной английский леопард

От вкуса горской крови рад41.

Грызёт, не делая им чести,

Почти уж шесть веков подряд

(И впереди еще лет двести42),

Испанцев мавров халифат.

Южней, не чувствуя провала,

Страна ромеев догнивала.

У Византии быт непрост,

Проспали оттоманов рост.

На княжества разбита Польша.

В раздрае малых городов,

Её монгол топтал не больше,

Чем Русь, и был не так суров

К ней перст судьбы, храня живою,

С необъяснимой щедротою.

Свою с Ордой похерив рать43,

Калека стала оживать.

Ещё Литва вздыхает тяжко,

Осколки Западной Руси,

Ее еще секут, бродяжку,

К несчастью, из последних сил.

Литва и Польша с виду бренны,

Две беспринципные гиены

Еще друг друга не грызут,

Державный замышляя блуд.

В танцовщицах различных видов

В Орде по-прежнему Тохта́44

Занят убийством чингизидов,

Средь пьяных дел и визг хлыста.

Уже немолодой, и ныне

Пора подумать и о сыне45.

К нему, расчета не тая,

На суд поехали князья.

Есть место радости и фальши

И в жизни русских городов.

Мы к ним ещё вернёмся дальше,

Но очень важно пару слов

Уже сейчас, поодиночке,

Сказать о двух важнейших точках:

Про древний новгородский путь