Марта Шрейн - Эрика Страница 51

Эрика стала копить деньги и к лету смогла купить себе симпатичные синие парусиновые босоножки и сшить у портнихи чуть ли не даром премиленькое штапельное платье. Портниха примерила и ахнула: «Ты принцесса!» Эта похвала дала ей пусть небольшие, но крылья. Она больше не опускала голову, когда проходила к себе в общежитие сквозь строй парней, но только глаза. И однажды услышала за своей спиной: «А сколько ей лет?» И кто–то ответил: «Да маленькая еще». И тут же ревнивый девичий голос, который она узнала: «Какая она маленькая? Ей, как и мне, семнадцать. Просто она строит глазки, цену себе набивает». Это была Римма, второкурсница. Римма была удивительно похожа на Инну, подружку Эрики из детского дома. Инну должны выпустить из приюта осенью, и она обещала попроситься тоже на обувную фабрику. Эрика ждала ее. Потому что никак ни с кем не могла сойтись. Она была доброжелательной, но ее не понимали и шарахались от нее.

Однажды живущие в другой комнате девочки, у которых в поселке были родители, завели разговор о том, откуда берутся дети. Эрика никогда в жизни не видела ни одной беременной женщины и ни одного новорожденного ребенка. Детский дом находился на расстоянии двух километров от поселка. Детям запрещалось туда ходить под страхом заключения в детскую тюрьму.

Эрика вмешалась в разговор:

— Не знаете, откуда дети берутся? — удивилась она. — Да из живота. — На нее посмотрели, как на помешанную, а она продолжала: — Развязывают пуп у женщины, вытаскивают ребенка и снова завязывают. Я прочитала это в книге.

— Кому завязывают пуп? — спросила гречанка Лена.

— Как кому? Конечно, женщине, — уверено ответила Эрика.

Лена покрутила пальцем у виска.

— Я не очень образована, а ты вообще.

— Ты или чокнутая, или с луны свалилась, — сказала ей Вера.

Дина, не обращая внимания на то, что Эрика все слышит, уточнила:

— Точно, с луны свалилась. Пошли мы как–то в магазин. Она увидела, что висят трусики и бюстгальтеры, и в ужасе выскочила из магазина. Спрашиваю ее: «Ты чего ушла?» А она мне говорит: «Там же мужчины ходят! Как не стыдно вывешивать трусики и всякие бюстгальтеры? Кому надо, тот может спросить тихонько продавца…»

Эрика обиделась:

— А вы бессовестные, и вам ничего не стыдно. Говорите всегда одни гадости, слушать противно.

Ей было горько оттого, что девчонки не понимают ее. Она легла на кровать, отвернулась к стенке и заплакала. Она думала о том, как она несчастна и одинока, несмотря на то, что в комнате еще три девушки. Одна из них, Неля, вдруг сказала: «А за озером цыгане в шатрах. Скоро придут гадать». Эрика прислушалась. Девушки стали по очереди рассказывать, как гадают цыгане. Неля сказала: «Я боюсь гадать. Среди них есть ясновидящие, как Вольф Мессинг. Читали? Так хоть на что–то в жизни надеешься, а если цыганки нагадают что–нибудь плохое, это всегда исполняется». Лена посмотрела в окно и воскликнула: «А вот они идут! Давайте закроем двери!» Но цыганки уже толпой входили в общежитие. Они рассыпались в разные стороны, окружив девушек. Эрика села на кровати и мокрыми от слез глазами с удивлением смотрела на старую цыганку, которая подошла к ней.

— Давай погадаю, красавица. Позолоти ручку, — сказала она.

Эрика вытерла слезы и ответила:

— А у меня нет денег.

— Нет, ты очень богатая, — сказала цыганка.

Эрика рассмеялась сквозь слезы. Неля гадать отказалась и теперь ходила между девушками и прислушивалась. Услышав то, что сказала Эрике цыганка, она засмеялась: — Вот и видно, как вы цыгане врете. Какая она богатая? Ей даже спать не на чем. — показала Неля на старый матрац.

— Не слушай ее, слушай меня, — ответила цыганка. — Позолоти ручку, дай копейку.

Эрика пошарила в кармане, достала одну копейку и виновато посмотрела на цыганку. Та взяла монету и сказала:

— Скоро будет твоя свадьба. У тебя будет очень много денег. И я тоже буду на твоей свадьбе. Тогда и заплатишь за гаданье. Дальняя дорога ждет тебя, красавица. За князя замуж выйдешь.

— Вы слышите, Ирина скоро замуж выйдет, за князя. Да кто ее возьмет? Она ведь ненормальная, — продолжала насмехаться Неля.

— Ну–ка, дай свою руку, — цыганка взяла руку Эрики. — О! Сколько изменений тебя ждет. Ты, красавица, не своей жизнью живешь. Это чужая жизнь. А твоя близко. Дай–ка я тебе на картах погадаю, — цыганка раскинула карты. Неля молча наблюдала. Цыганка удивленно добавила: — Ах, красавица! Тебя ждут еще светлые и черные дни. Вот эта дама — это твое счастье. И еще будут похороны. А это старый король и совсем плохой. Ты его должна опасаться. Это черный человек.

— Вот это ближе к правде, — вставила Неля, а цыганка продолжала: — Но все будет хорошо, и ты будешь счастливая. Ты меня, старую цыганку, еще вспомнишь.

— О, сколько наговорила! — засмеялась Неля.

— А тебе нельзя смеяться, — повернулась цыганка к Неле. — Ты тоже скоро выйдешь замуж, и у тебя будет двое детей. Ты будешь жить своей жизнью. И горя большого не будет, и счастья совсем не будет.

Неля закрыла руками уши и выбежала из комнаты. Когда цыганки ушли, она вернулась и стала выпытывать у других девушек, что им нагадали. Лена была довольна — цыганка сказала ей, что она будет счастливая и долго проживет. Неля снова засмеялась: «Ну да, именно вы будете самые счастливые, — она показала на Эрику и Лену. — А как же, короли вас замуж возьмут. И Ленка похромает рядом с королем, а он, король, будет еще гладить ее по головке, а там волосиков мало». Лена опешила, а Эрика сказала Неле:

— Стыдно смеяться. Ты злая. Я верю цыганке — Лена тоже будет счастлива. — Она посмотрела на Лену. У той на глаза навернулись слезы.

Неля махнула рукой.

— А ну вас всех, счастливых! Никуда вы не денетесь! Так и будете у всех на глазах в бараках жить. Увидим, кто счастливей будет. А цыгане все врут. Пойду хоть в кино схожу, а то тошно с вами и с вашими будущими королями. Небось за пьяниц замуж выйдете.

Неля ушла. За ней и Вера. Лена тоже вышла. Эрика осталась одна, вспоминая, что ей говорила цыганка.

«Наверное, Неля права, — подумала она. — Разве можно верить цыганам?» И тут вспомнила: цыганка говорила про какие–то похороны. «Если я буду счастлива, то причем тут похороны? Может, это я умру потом?» Эрика поежилась. Ей захотелось к кому–нибудь прижаться и спрятаться от этой страшной жизни, которая должна закончиться еще более жутко.

Семья, разбросанная войной

Без семьи

Неожиданно девочек перевели в другое общежитие, поближе к фабрике. Комната была маленькая, рассчитанная тоже на четыре кровати. Эрика выбрала место у окна и теперь могла видеть весь огромный двор. В глубине двора в виде буквы «П» стояли длинные бараки, где под одной крышей жили рабочие фабрики. Посередине двора стоял колодец, вода в котором не годилась для питья — оттуда женщины брали воду для стирки, мытья полов. Через двор ходили какие–то пожилые немецкие женщины с маленькими детьми на руках и говорили друг с другом на плохом русском языке. Иногда проходили в высоких папахах и мягких сапогах–ичигах чеченцы и ингуши.

Понаблюдав некоторое время вместе с Эрикой из окна, Вера сказала: — Это чеченцы, они людей режут.

— Как режут?! — удивилась и испугалась Эрика.

— Ну, идешь ты с работы, с ночной смены, а они тебя встретят в темном переулке, изнасилуют и зарежут. Ни за что, просто так. Им нравится убивать людей.

— У Эрики мурашки побежали по спине. А ведь через год и ей придется работать уже в ночную смену, до двух часов ночи. Значит, могут подкараулить и зарезать? И никто не сможет ей помочь. Чувство беззащитности было ей слишком знакомо. И она все чаще мечтала найти хорошего парня и выйти за него замуж. Но он должен быть сильным и намного старше, чтобы мог защитить ее. И она будет носить красивые туфли, как у той женщины, которая часто ходит через двор. Женщина была так хорошо одета и с таким достоинством шла под руку с пожилым мужчиной, что Эрика позавидовала ей. «Наверное, это ее отец и большой начальник, а может, даже директор фабрики», — думала она, выглядывая в окно, и увидела их снова.

— Чего ты за ними наблюдаешь? — спросила Вера. — Это политические. Он настоящий князь и наших в гражданскую войну убивал. Учила в школе? А она шпионка. Они свое отсидели в лагере. Здесь на фабрике разные люди работают.

— Они сидели в тюрьме? Никогда бы не подумала, — разочаровано сказала Эрика.

— Всю жизнь сидели, — подтвердила Вера. — Да мы на фабрике практику проходить будем, во втором цехе. Они как раз там работают. Он там сапожник, а она, Аделина, обувь протирает.

— И он, — Эрика имела в виду мужчину, — тоже может ночью кого–нибудь зарезать?

— Нет, сейчас он смирный. Вон сын их Альберт догоняет. Посмотри, как красиво одет. У меня тоже будет такой сын, — сказала Вера.