Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко Страница 51

– Я сестра Юрия Отрепьева. То верно. Но кто сказал тебе, дьяк, что царевич Димитрий Иванович и есть Отрепьев?

– Царевич Димитрий давно умер, Елена. Про то тебе известно. А самозванец, что сидит в Путивле есть не царского рождения.

– Про то мне не ведать. Я верила, что он царевич истинный.

– Я не хочу слушать твою ложь, Елена. И я не хочу тебя пугать понапрасну. Я желаю предложить тебе жизнь и почет.

– Жизнь?

– Государь простит тебя и наградит.

– За что?

– Ты должна показать, кто есть самозванец. И с тех твоих речей будет записано всё и зачитано во многих городах. Надобно сказать лишь правду.

– Если я скажу все что надобно?

– Тогда сразу получишь свободу. И твой будущий муж будет пожалован в думные дворяне.

– Мой муж? – удивилась Елена.

– Ведь был у тебя жених, и он до сих пор желает на тебе жениться. Это дворянин Лукьян Одоевский. Роду доброго старого.

– Значит, если скажу, что надобно, то выйду замуж за Одоевского?

– Да, – кивнул дьяк.

– Хороша награда! Но я сбежала из дома, чтобы не выходить за Одоевского! А ныне мне сие как награду обещают?

– Тогда чего хочешь? Скажи!

– Я мужа себе сама избрать желаю.

– Сама? Дак коли девки станут сами мужей себе избирать, что с державой станет?

– А может от того одно благо державе будет?

– Голова жене муж. Вот оно благо и основа всего! Но хватит про сие. А у тебя, девка, есть несколько дней для раздумий. Пока держать тебя станут за крепким караулом.

Дьяк приказал лекарю смазать ушибленное место девицы мазью и отвести её в отдельное помещение.

Елена поняла, что у неё есть несколько дней, а потом нужно будет сделать выбор. Смерти она не боялась. Но боялась, что палачи уничтожат её красоту.

Однако просидела она взаперти дольше, чем ожидала…

***

Патрикеев приказал привести всех, кто панну поймал. Их сразу привели.

Грозный дьяк внимательно смотрел на них. Те робели под его взглядом и глаза опускали.

– Вам что велено было? – наконец спросил дьяк.

– Дак мы девку поймали и доставили.

– Поймать! – вскричал дьяк. – Поймать! Но не болтать! Она не должна была знать, что мне известно кто она такая! Но она знает! Кто велел её бить?

Все опустили головы.

– Отчего вы творите то, что вздумается? Али умнее меня стали? Так?

Те снова не ответили.

– Всех сечь! Батогами! – приказал Патрикеев. – До тех пор, пока шкуры со спин не спустят!

Соглядатаи повалились в ноги дьяку.

– Прости нас. Батюшка!

– Прости!

– Виноваты! Не вели казнить!

Патрикеев плюнул под ноги и приказ отменил. Верных людишек было не столь много…

***

Москва.

Дом соглядатая.

24 февраля 1605 года.

Соглядатай Петро много лет состоял на службе в Приказе. Сколь услуг оказал он Патрикееву. Был среди доверенных лиц и служил верно.

Но ныне вернулся он домой иным.

Его встретил у порога родной брат Михайло. Он увидел разбитое окровавленное лицо Петра и испугался.

– Чего случилось, брат?

– Рожу мне разбили.

– За какой грех? – спросил Михайло.

– Да за службишку мою верную. Тако ныне награждают. Али не слыхал?

– Чего? – не понял Михайло брата.

– Рожу разбили и грозились жизни меня лишить. Вот те и награда. Шиш им теперя! Не стану служить!

– Тише, брат! – одёрнул его Михайло. – Чего говоришь, Петруха? Еще услышит кто.

– А и пусть!

– Тише!

– Пусть слышат! – не унимался Петро. – Пусть слышат! Я ли не ловил ворогов государевых? Кто первый соглядатай на Москве? Кто кого хошь сыщет? Петруха! А он меня в рыло!

– Дак за что, брат?

– С девкой поиграть хотел.

– С девкой?

– Ох, и хороша зараза! Я таковских и не видал еще. Потому и приказ нарушил. Хотел коснуться губ, а она укусила меня. Ну, я и вдарил.

– Дьяка? – Михайло побледнел.

– Какого дьяка, дурила? Девку вдарил.

– Никак в толк не возьму, брат. Каку девку?

– Ну, дурак! Я тебе толкую про что? Девку одну стерегли три дни! И я выследил! И споймали её. А девка та красоты невиданной. Что твоя царевна!

– Ну! – сказал Михайло.

– Вот те и ну!

– А кто такая? Посадская?

– Сестра вора.

– Чего?

– Сестра самого вора. Еленой кличут.

Михайло схватил брата за руку. Он слышал об этой девице. Болтал один человечек о ней на Москве.

– Отрепьева? Девка, что служит царевичу?

Петро стукнул брата кулаком по лбу.

– Какому царевичу, дурак? Совсем башкой ослаб?

– Да ты тихо, брат! Дай сказать.

Братья зашли в горницу и сели за стол, на котором стояла сулея с перцовой водкой. Они выпили. Закусили солёными огурцами и продолжили разговор.

Михайло высказал, что, дескать, сия девица, по слухам, вору дорога.

Петро не понял его:

– И что?

– Дак то, брат, что с того дела много рублев получить можно.

– Рублев?

– С тыщу! – сказал дородный Михайло.

– С тыщу?

– Самозванец даст нам за сии новости тыщу!

– Самозванец?

– Дак когда такое в наши руки попадет еще, брат? Сам смекни! Сколь тебе твой Патрикеев денег ныне дал?

– Денег? Рожу разбил. Сказал «благодари бога, что жив остался». Вот и вся награда.

– А так мы с тобой на сем можем столь денег скопить, что батька наш и за жизнь не скопил. Такое идет к нам в руки.

– Ты не играй с огнем, Михайло!

– А коли не играть, то в бедности и животы скончаем…

Глава 15

Смерть царя Бориса.

Москва.

Дворец Годунова.

1 марта 1605 года.

Оружничий Клешнин явился к государю, который почувствовал себя легче и стал принимать советников.

Борис Федорович стал странным и пугал своих приближенных. Они боялись, что государь сошел с ума. Ведь царь, обычно щедрый, стал в эти дни чрезвычайно скуп.

Родственник царя боярин Семен Годунов пожаловался Клешнину:

– Ночью этой сам ходил и все клети с припасами проверял.

– Сам царь? – удивился оружничий.

– А то кто же? Только с одра болезни встал и заявил, что его обкрадывают. Затребовал все ключи и печати.

– Не было того ранее, – проговорил Клешнин.

– Совсем ума лишился.

– Знать не до меня ему?

– Отчего? Спрашивал про тебя с утра. Иди к нему.

Клешнин вошел в палаты царя. Годунов в халате сидел на стуле и изучал какие-то бумаги.

– Ах, это ты, Семен? Давно ждут тебя!

– Прости, государь, замешкался! Всё служба.

– Что нового? – спросил Борис.

– Поймали девку Отрепьеву!

– Споймали? – царь оживился. – Это хорошо! Что показала?

– Пока ничего, государь.

– Как ничего? Она в Разбойном приказе у Патрикеева?

– Там, государь.

– И ничего не сказала? Странно!

– Пытку еще не применяли, государь.

– Почему?

– Думаем девку склонить на нашу сторону. Ведь коли она покажет, что он не есть царевич, но есть Гршка Отрепьев, то нам лишь на руку!

– И что она?

– Пока ничего. Но скоро скажет все, что надобно. Про то не беспокойся, государь. Мы с Патрикеевым свое дело знаем.

– Самозванца еще не поймали, Семен! Не поймали. Не хотят мои воеводы его ловить. Мои войска под Кромами стоят и ничего противу вора не делают!

Семен Клешнин видел, что царь начинает горячится. Он хорошо знал, что раздавить самозванца не столь просто. Подле него поляков около шести тысяч, да немцы наёмные, да казаки. Слышно атаман Корела с Дона новое пополнение привел. Но говорить это Годунову бессмысленно. Ничего слушать не желает. Все твердит про измену.

– Продадут они меня, Семен! Все продадут! Повелел я