Эптон Синклер - Широки врата Страница 52

Муссолини признавал, что послал более четверти миллиона войск в Эритрею, его плацдарм на земле Негуса, известного также как Лев Иуды и Царь царей. Ярые молодые фашисты пели песню, её можно было услышать даже на английском языке: «Из усов Негуса мы сделаем бархотку и отполируем сапоги Муссолини!» У их героя был теперь миллион под ружьём. В то время, пока прекрасные яхты скользили по синим водам Те-Солента, он мобилизовал еще три дивизии. Лига продолжала фарс, притворяясь посредником между черными усами и выдающимися челюстями, но ничего не могла сделать, потому что два итальянских члена арбитражной комиссии отказывались встретиться с двумя абиссинскими. И всему миру было ясно, что Муссолини просто тянет время до конца сезона дождей.

В женевских дебатах итальянцы имели горячую поддержку своего друга сына трактирщика из Оверни, который теперь был премьером Франции. В этой земле революционных традиций оживлённо велась классовая война. Были забастовки в арсеналах, сопровождающиеся насилием. При тайной поддержке Пьера Лаваля Круа-де-Фё проводил то, что он называл «молниеносными мобилизациями», а также переоборудование гражданских самолетов, принадлежащих своим богатым членам, для военных целей. «Меня больше не заботит законность», — сказал полковник де ла Рок, основатель этой организации. Ланни, бывавший на их митингах, мог себе представить крики, которыми его последователи приветствовали это заявление.

Американец мог рассказать о положении в Нью-Йорке. Как быстро организуются нацисты, создавая много крупных лагерей. Незадолго до его отплытия они провели митинг в Йорквилле, немецкой части города, где охранники в униформе носили револьверы. Пароходы немецких линий приходили в порт и привозили груды нацистской пропаганды, которая рассылалась в штаб-квартиры их «Бунда» по всей стране. Это вызвало гнев негодования среди антифашистов, и они заполонили пароход Бремен при его отплытии за неделю до отъезда Ланни.

А в Москве шли заседания Коминтерна, и на третий день регаты в Каусе, когда дул лёгкий ветер и яхта Энтерпрайз выиграла гонку на сорок миль для больших яхт класса J, болгарский делегат Димитров произнёс пламенную речь, объявив о планах «единого фронта» против фашизма во всем мире. Ланни слышал этого человека, защищавшего свою жизнь против жирного генерала Геринга на суде по поводу пожара в рейхстаге менее чем два года назад. Он нашёл убежище в Советском Союзе, и в настоящее время нацисты пришли к выводу, что они совершили ошибку, и что в будущем такие люди замолкнут сразу и навсегда.

В тот день, когда ветер посвежел и янки выиграли, согласованная пресса Нацилэнда взорвалась в яростных нападках на Коминтерн, призывая друзей порядка во всем мире присоединиться к фюреру в уничтожении этого гнезда гадюк. В последний день регаты американец Эрл Браудер призвал коммунистов расширить свои ряды и привлечь в них фермеров, рабочих и элементов среднего класса своей страны. Американская пресса пришла в возмущение, протестуя против нарушения Москвой своих обещаний, которые она дала за американское признание, не вести коммунистическую пропаганду в США. На это у Москвы был ответ: Москва не имеет ничего общего с тем, что делает Коминтерн. Коминтерн является самостоятельной организацией делегатов из всех стран мира.

Как такие дипломатические ухищрения можно назвать, ложью или домыслом? И если отказаться ото лжи и разоблачать все домыслы, то жизнь станет слишком сложной в этом мире, где были противоположные стороны революционной борьбы, да и кто во всей истории не вел войну без обмана? Конечно, не тот, кто выиграл свою войну! Разве в планах любой страны, нет стремления обмануть своих врагов? Разве каждая страна не засылает шпионов в страны противника, и разве не хитрость, суть их работы? Прежде всего, кто был Ланни Бэдд, чтобы поднимать этот вопрос, теперь на пути в Германию, где его работа требовала изощрённого обмана?

В эти несчастные времена общественное бытие столкнулось с самой серьезной из моральных проблем. Ибо, когда убраны ограничения и признано право лгать и обманывать, подрываются самые основы, на которых строится человеческое общество. Особенно, когда признано право политических партий лгать и обманывать, то, какая может быть вера в них? Как могут их собственные приверженцы знать, кем они были, или кем они станут? И все же, здесь, в старой Европе, нет ни одного идеального правительства, отвечающего надеждам граждан. Приходится выбирать наименее нежелательное среди правительств далеких от совершенства. Если решить соблюдать основные моральные принципы, то это равнозначно уединению на горных вершинах вдали от всех человеческих дел. Можно жить там отшельником, или индуистским мистиком, разглядывающим свой собственный пупок, пока пушки не начнут обстрел этой горной вершины, и бомбардировщики не возьмут её на прицел!

В воскресенье утром американская пара приехала в замок Уикторп, чтобы провести там день и ночь. Это было важно для Ланни, потому что он там встретит Джеральда Олбани и других правительственных чиновников и услышит, как они обсуждают проблемы этого очень опасного времени. Если он встретит Геринга, то сможет повторить, что они говорили, конечно, удержав все, что было на самом деле секретным. Он не был пристрастен, но рассказал своим английским друзьям о своей последней встрече с жирным командующим ВВС Германии. Поведав о том, что этот словоохотливый персонаж открыл ему информацию о замечательных новых истребителях, которые он построил, о многочисленных опытных пилотах, которых он подготовил, и о том, как они собираются сбивать все вражеские самолеты в воздухе в первые часы войны. Увы, это не навредит Герингу, потому что Седди и его друзья были уверены, что жирный генерал туманит им мозги, пытаясь посеять страх в их сердцах на случай, когда Гитлер будет готов к милитаризации Рейнской области, или при другом его возможном шаге.

У Ирмы не было причин для спешки, поэтому в понедельник они поехали в Лондон. Там она занялась шопингом, привела в порядок волосы и провела время за неторопливым чаем с одной из своих подруг, в то время как Ланни занимался своими профессиональными обязанностями, рассматривая предложения различных торговцев картинами. Вечером они пошли посмотреть комедию, которая шла все лето, под названием Tovarisch. Там шла речь о русском великом князе и его жене, которые были беженцами в Париже и жили в нищете, потому что они не хотели трогать огромную сумму, которую им доверило не существующее больше правительство. Рассказывали, что герру Гитлеру очень понравилась эта пьеса, хотя он принял меры предосторожности, убедившись, что её автор был чистым арийцем!

Ланни Бэдд никогда не встречал лиц, похожих на эти романтические фигуры, среди великого множества белоэмигрантов в Париже и на Ривьере. Когда в конце из-за патриотических чувств великий князь передал деньги советской власти, Ланни порадовался «счастливому концу» сказки. В газетах на следующее утро он читал новости о Конгрессе Коминтерна, а также редакционные статьи лондонской прессы полные ненависти, в них ничего не было ни юмористического, ни романтического. Старая Европа была кипящим чайником полным ненависти, и единственный вопрос был, когда он взорвётся, и в каком направлении хлынет обжигающий поток?

Пришло письмо от подруги Ирмы княгини Доннерштайн, которая пережидала жаркий сезон в шале в Оберзальцберге, недалеко от австрийской границы. Она назвала шале «маленьким», но можно быть уверенным, что там будет несколько гостевых комнат. «Приезжайте и поглядите, как здесь», — умоляла она. — «Берлин совершенно невозможен в августе. С нашей веранды наверху можно увидеть Бергхоф, гнездо орла, где укрывается наш великий фюрер, и, возможно, Ланни сможет посетить его». Она слышала, что плейбой был удостоен этой великой чести, о которой ни один из них, ни она, ни ее муж, никогда не смели мечтать.

«Что ты думаешь об этом?» — спросила Ирма. А Ланни ответил: «Ты действительно хочешь увидеть Гитлера?» Она сказала, что это может быть забавно, и, конечно, это было бы приключением, о котором можно рассказывать своим друзьям. Ланни подумал: «Что бы я ни узнал от Ади о его планах, будет полезно для Рика, Блюма, Лонге и Рауля Пальма, возможно, даже для Труди. Конечно, они всё воспримут более серьезно, если я получу информацию из первых рук».

А жене он сказал: «Я попрошу об этом Генриха Юнга, когда мы приедем в Берлин». Он не встречался со своим старым нацистским другом в последних поездках, отчасти потому, что сам Ланни был слишком занят, и отчасти потому, что Ирма находила Генриха и его жену слишком скучными. Это была такая вещь, которую дочь Дж. Парамаунта Барнса отказывалась терпеть, и Ланни планировал воспользоваться этим в Берлине. Он должен был бы оторваться от Ирмы, чтобы увидеть Труди. А это будет не так просто, когда все ее друзья были вне города. Но если он пойдёт встретиться с Генрихом в его офисе, то этот фанатичный энтузиаст поведет Ланни на демонстрацию Гитлерюгенда, или в школу, или в оздоровительный центр. Всё это заставит Ирму сказать: «Я лучше пойду, посмотрю выставки картин!»