Марта Шрейн - Эрика Страница 53

Уже у двери барака Гедеминов обратился к графу Петру:

— Не могли бы вы дать мне совет в одном деле?

— Охотно, — ответил тот.

— Тогда мы можем пройтись, пока наши дорогие дамы будут беседовать.

Мужчины пошли по тротуару и молчали минут десять. Наконец князь Александр спросил:

— О чем Вы не решаетесь мне сказать?

— Я? — удивился граф Петр.

— Моя жена тоже что–то заподозрила. Я должен первый узнать причину. Ведь это касается ее, не правда ли?

— Хорошо, князь, я скажу, — ответил граф Петр. — Хотя говорить пока нечего. Но вы мужчина сильный. Мари показалось, что она видела дочь Адель, Эрику.

Гедеминов остановился. Он не задавал вопросов, рассчитывая, что граф и так все объяснит. И тот продолжал:

— Княжна разговаривала с ней. Она уверяет, что барышне лет шестнадцать, что она прекрасна сложена. Я ей показал портрет Струйской… Я вам говорил, что в портрете много сходства с Адель. Мари уверена.

— И что же? — наконец посмотрел князь в лицо графу.

— Она уверяет, что у барышни черты лица, как у вашей жены, только глаза черные. Барышня высокая… стройная фигура… Голос, как у Адель.

— И как зовут барышню?

— Ирина Рен. Но, возможно, это ее русское имя, здесь так принято. Вы знаете, княжна принимает близко к сердцу все, что связано с потерей дочери Адель. И я уверен, что ее предположение не так уж беспочвенно… Да, самое главное, вы должны знать — у барышни есть отец.

Гедеминов медленно сказал:

— Пригласите меня к себе. Мне нужно прийти в себя, прежде чем я войду к жене. Но дайте слово сообщать мне обо всем, что узнаете.

Гедеминов был взволнован услышанным.

Вернулась Мари. Она сказала, что Адель пошла звать домой сына. Где–то во дворе раздавался его голос. Княжна ждала вопросов. Но Гедеминов встал и, пожелав им спокойной ночи, вышел.

— И вам спокойной ночи, — тихо сказала княжна Мари графу Петру. — Давайте подождем. Может, мы ошибаемся?

— Что Адель? Она вас спрашивала о чем–то? — спросил граф Петр и княжна Мари поняла, что он не желает, чтобы она уходила.

— Спросила. Я ответила, что это наш с вами давний спор, — ответила она.

— Мари, пожалуйста, не уходите, — вдруг попросил граф, как–то странно посмотрев на нее.

Пауза была долгой. По–видимому, граф Петр собирался с духом. Мари ждала. Она даже вернулась от двери и подошла к нему так близко, насколько позволяло ей воспитание. Граф Петр жалобно посмотрел на нее:

— Будьте моей женой, — сказал он и облегченно вздохнул от того, что наконец–то решился.

— Дорогой мой, я согласна, — ласково ответила Мари.

— Спасибо, — поцеловал ей руку граф. — Я боялся, что вы мне откажете. Мы не молоды. Я не молод… Но я счастлив… Так вы мне не отказываете?

— Нет, дорогой граф, я не отказываю вам, так как я вас давно люблю. Вы этого не заметили? Вы всегда заняты работой…

Мари обняла его голову и поцеловала в жесткие черные кудри:

— Я давно мечтала перейти в ранг графини, а то мне уже сорок лет, а я все еще княжна. — сказала она улыбаясь.

— Знаете, — говорил умиротворенный граф, — я, наверное, буду не очень хорошим мужем. Сегодня мне стало страшно. Я подумал: а вдруг муж Адель действительно жив и они с дочерью объединятся. А бывший муж Адель, должно быть, еще совсем молодой. А мы с князем… Я боюсь одиночества. Да и князь, каково ему теперь? И потому я решился. Хочу, чтобы Господь соединил меня с вами до конца дней.

— И я того же хочу. Давайте сходим сейчас к Гедеминовым и объявим о своем решении. — предложила Мари.

— Так вот о чем вы так загадочно переглядывались! — обрадовалась Адель, услышав из уст графа о решении жениться. — Как это замечательно!

— Теперь у вас будут две комнаты? — спросил сын Гедеминовых Альберт.

— Альберт, не вмешивайся в разговоры старших. Тебе спать пора, — сказала Адель и прикрыла дверь в спальню сына.

— Я думаю, мы не будем откладывать и на Троицу обвенчаемся. Просим вас быть нашими свидетелями. И спокойной ночи вам. А мы с Мари еще походим. Вечер сегодня чудесный, — говорил взволнованно граф Петр.

Когда они вышли, Адель прижалась к мужу:

— Я люблю тебя и счастлива с тобой. Хочу, чтобы ты это знал. — Мы, как в сказке, проживем вместе тридцать три года и три дня и умрем в один день?

— Нам сына надо на ноги поднять, — задумчиво сказал ей муж.

— А у нас еще дочь есть… Когда я ее найду? — грустно сказала Адель. — На все твои запросы в адресные столы приходят только отрицательные ответы…

— Да. У нас еще дочь, она найдется, — медленно сказал он и подумал: «И у меня еще сын есть».

— И когда дом построим, возьмем из детского дома ребенка Натали, — напомнила Адель.

— Конечно, дорогая. Вот приедет на свадьбу к графу Петру архитектор Егор Ноздрачев, и я поговорю с ним о проекте нашего дома. Уже и место выбрал. Мы его быстро выстроим, вот увидишь. Пора нам подниматься…

— Но почему ты такой грустный? — Посмотрела мужу в лицо Адель.

— Проблем много. Пойдем спать, родная. Завтра с утра нам опять на работу. Правда, тебе осталось работать там недолго.

— Почему? — удивилась Адель.

— Потому что Альберт идет в школу. И тебе больше не надо ходить на фабрику. Принудительный год кончился. Ты замужняя. Фабрика обойдется без княгини Гедеминовой также, как медицина обошлась без хирурга Гедеминовой. Я хочу, чтобы ты отдохнула.

Адель внимательно посмотрела на мужа:

— Значит, ты будешь один возвращаться с работы? А у проходной тебя будет ждать одна из твоих бывших пассий. Откуда они приезжают к тебе? Из разных городов? Думаешь, я ничего не замечаю? — грустно спросила Адель.

— Я никуда не могу деть свое прошлое, — сказал, помолчав муж. — Оно, может, меня и преследует. Но помнишь, мы договаривались доверять друг другу.

— Ты же с ними где–то встречался потом? — уверенно сказала Адель.

— Конечно. Они приезжают издалека. Я интересуюсь их судьбой, рассказываю о себе. Говорю, что люблю и любим (все должно быть по–человечески). Но их тоже нужно понять. Они так же страдали, как и мы. Лучшие годы отбывали в лагере, лишились своего дома, профессии. У них нет детей. А мы с тобой счастливы. Так почему я должен быть неблагодарным в отношении женщин, скрашивавших мне годы заключения? Давай раз и навсегда закроем эту тему. И я действительно хочу, вернувшись с работы, найти мою любимую жену свежей, в хорошем настроении, пахнущей тонкими духами, в хорошей одежде или без нее, — засмеялся Гедеминов, и это разрядило обстановку. Но он вспомнил о дочери Адели, ее муже и с грустью добавил: — В общем, будешь встречать с работы своего князя, цветущая и молодая. А он, пропахший кожей, клеем, ацетоном…

Адель перебила его:

— Саша, что с тобой? Клей, ацетон, кожа — на тебя это не похоже. Да мы с тобой еще не то прошли. Что случилось?

— Это на меня так коньяк графа Петра подействовал. Он спрашивал моего совета… Знаешь, твоя дочь вполне может быть в этом городе. Возможно, в паспорте ей поставили русское имя. Ну спи, родная. — Он поцеловал Адель и подумал: «Что еще уготовила нам судьба?» Вроде радоваться должен за Адель, но почему мне грустно?

* * *

Гречанка Лена была несчастным созданием. Небольшого роста, она к тому же прихрамывала. На худеньком личике выделялся горбатенький нос, редкие волосы тоже не украшали. Но карие глаза всегда светились. И сейчас, перед тем как уйти из общежития, она достала письмо, которое сама себе написала и громко сказала:

— Послушайте девчонки, что мне пишут, — и стала читать.

Какой–то парень по имени Виктор приглашал ее погулять в парк. Он заверял ее, что долго не решался. Но если она придет, он будет очень рад. И так далее.

Пока Лена читала письмо, все сидели, опустив голову, и молчали. А когда она ушла, Вера сказала:

— Тут нормальным девчонкам нет парней, а она нам сказки рассказывает.

Пришла Майя — девушка из другой комнаты — и сообщила, что собирается замуж:

— Все говорят, что он для меня старый. Конечно, ему уже двадцать четыре года, а мне только восемнадцать. Но он меня любит, — оправдывалась она. — И цыганка мне нагадала…

— Что ты оправдываешься? Хочешь выходить, выходи. Это же твое дело. Мать разрешает? — спросила Вера.

— А у меня нет матери. Только старшая сестра. Но я с ней еще не разговаривала.

— На сколько старше? — спросила Эрика.

— На пять, — ответила Майя.

— На пять месяцев? — переспросила Эрика.

Девушки переглянулись между собой, а Майя покрутила пальцем у виска:

— Ты что, с луны свалилась? Как что скажешь, так хоть со стула падай.

— Даже спросить нельзя? — обиделась Эрика.

— Да на пять месяцев не бывает, — наставительно сказала Вера.

— Тогда на семь? — спросила Эрика снова, немного добавив.