Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко Страница 54

Царь захрипел. Лекарь влил ему в рот свой настой. Но умирающий не принял его. Он закашлялся, и лекарственная жидкость пролилась на затканное золотыми цветами одеяло.

К постели умирающего подошли иные врачи.

– What will we do? – спросил один по-английски. (Что станем делать?)

–This is agony. Now his time is comeing. (Это агония. Теперь приходит его час.)

– But it was a week ago. (Но и неделю назад было тоже.)

– No. Then my elixir helped. Now, it will not help (Нет. Тогда мой эликсир помог. Нынче нет.)

Царь захрипел и горлом у него пошла кровь. Он выгнулся всем телом, его руки вытянулись, и тело его замерло на месте. К его губам поднесли зеркальце. Оно осталось чистым.

–He's dead, – сказал лекарь. (Он умер)

***

Боярин Шуйский первым услышал весть о смерти царя. Англичанин лекарь подошел к нему и произнес:

–The king is dead, long live the king! (Король умер, да здравствует король!)

Шуйский принес весть другим боярам.

– Великий государь отошел!

Бояре зашептались:

– Царь умер!

– Где царица?

– Борис Федорович умер.

Но Мария Годунова уже была в покоях своего мужа. Она склонилась над телом царя и зарыдала.

– Царь умер, – тихо повторил кто-то рядом.

– Царевич-то наш каков? Бледен как полотно.

–И царица убивается.

Шуйский даже не оглянулся на голоса. Он смотрел, как плачет женщина, и он знал цену каждой слезинки Годуновой. Хорошо помнил князь Василий отца царицы Марии Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского. Не одна тысяча жизней висела на его душе, за что он ныне в аду горит (князь Шуйский искренне надеялся, что это так). И дочь пошла в своего родителя. Пока был жив Борис, он мог держать жену под своим контролем. Но царевич Федор совсем не Борис…

Свершилось то, чего все уже давно ждали, но чего боялись. Трон государства московского опустел. Самозванец сидел в Путивле и ждал своего часа.

Царевич Федор, еще при жизни отца провозглашенный наследником, готовился принять Шапку Мономаха.

Патриарх Иов сразу прибыл во дворец и поддержал юного наследника. Он сразу разослал послания всем епископам и архиепископам государства московского, что на трон взошел законный наследник трона Федор Борисович Годунов…

***

Путивль.

Ставка царевича Димитрия Ивановича.

Воевода Мнишек и иезуит Гаршильд.

15 апреля 1605 года.

Пан Юрий Мнишек решил посоветоваться с иезуитом Рональдом Гаршильдом по весьма важному делу. Он для того пригласил падре к себе.

Воевода предупредил слугу:

– Никто мешать мне нынче не должен. Для всех меня нет. Даже если это царевич Димитрий.

– Все понял, господине. Тот человек, уже пришел и ждет вас.

– Уже? И ты заставил его ждать? Я же сказал сразу проводить его в мои покои!

Иезуит в черной одежде пришел на помощь слуге и сказал:

– Полно вам, пан Юрий, бранить сего молодца. Он не так и виноват. Это я пришел раньше срока.

– Мое почтение, пан, – воевода поклонился и сделал знак слуге уйти.

Тот повиновался.

Мнишек показал иезуиту на кресло.

– Падре Рональд. Я хотел говорить с вами по тайному делу.

– Я знаю, о чем вы хотите говорить, пан Юрий.

– Знаете?

– Я служу Ордену, и мне полагается знать все. А при дворе царевича сейчас слишком много всего происходит.

–Вы правы, падре. И нам надобно повернуть события в нашу пользу. Ибо при особе царевича появились те, кто желает использовать победу над Годуновыми в своих интересах.

–Вас волнует шляхтич Нильский. Не так ли, пан воевода?

–Именно. Вы весьма проницательны, падре. Сей шляхтич может испортить нам многое.

–И чего пан воевода желает от меня?

–Нильский служит Ордену.

–Орден только использует шляхтича Нильского в своих целях, пан Юрий. Не более того.

–Но вы сами, падре, спасли Нильского от обвинений в отравлении царевича.

– Но разве он был виновен? Вы и сами тогда так не считали, пан Юрий. И тогда он был нам нужен. Пан Нильский играл важную роль в событиях. Важную, но незаметную. А именно такие незаметные люди иногда делают историю, пан воевода.

– А ныне? – спросил Мнишек. – Что сейчас вы скажете о его роли, падре?

– Ныне он послан вами в Москву. Я имею точные сведения, – сказал иезуит.

Мнишек удивился осведомленности Гаршильда.

– Поразительно, падре. Но про сие никто не знает.

– У Ордена всюду глаза и уши, пан Юрий.

– Пан Нильский служит пану Замойскому и присоединился к отрядам царевича только ради Елены. И он страстно влюблен. А такие люди опасны. Слишком он ставит чувства над разумом.

Иезуит с этим согласился. Нильский может стать опасным, если распустит язык.

– Ныне он отправился спасать панну Елену.

Гаршильд кивнул.

– Я также знаю о словах панны Елены, пан воевода. Она хочет склонить брата к независимой политике. Сия особа слишком честолюбива.

– И что вы сажаете? – спросил Мнишек.

– Думаю, что свою роль в событиях она уже сыграла. И она может уйти со сцены.

– Именно так думаю и я, падре. Но она еще может кое-что сделать. Больше того, её могут использовать и наши враги.

– Опасность её использования врагами преувеличена, пан воевода, – спокойно сказал иезуит. – Что может она сделать? Заявить что Димитрий не Димитрий? Так таких заявлений уже хватает. Родной дядя «царевича» Смирной-Отрепьев уже не раз делал это. И что?

– Но дядя это одно, а сестра иное.

– Никакой разницы. Народ поверит в то, во что верить хочет. А ныне московиты хотят верить в царевича Димитрия Ивановича.

– Значит, панна Елена может уйти? И хорошо, если пан Нильский никогда не вернется обратно живым.

– Я с этим согласен, пан воевода. Но убирать его своими руками…

– Нет, пан Рональд. Это сделают иные.

– Отлично. Ян Нильский и панна Елена исполнили свою роль. Им пора удалиться. Во имя Иисуса! – сказал иезуит и сотворил крестное знамение…

Глава 16

Вдовая царица Мария Годунова.

Апрель 1605 года.

После смерти царя Бориса новым государем был наречен его сын Федор Борисович. Патриарх Иов собрал духовенство и привел к присяге бояр и князей, дворян и дьяков. Все они были вынуждены присягнуть новому царю.

Большое положение заняла у трона вдовая царица Мария Годунова. Это она разослала по городам повеление от имени нового царя. И города, кроме Чернигова и Путивля, целовали крест великому государю, царю и великому князю Федору Борисовичу. Присягнули ему Москва, Новгород, Псков, Казань, Астрахань, Ростов, Владимир и другие.

Самозванец сидел тем временем в Путивле и готовился к новому походу против Годунова…

***

Москва.

Михайло.

Апрель 1605 года.

Михайло вернулся в Москву. Был он наряжен по моде и весьма гордился своим видом. В карманах его звенело золото. А такого не было уже давно. Было от чего закружиться голове.

Петро был удивлен новому наряду Михайлы. И кунтуш, и сапоги, и кушак, и шапка были отменные.

– Брат! Каков ты, однако, стал! А ну поворотись.

Михайло повертелся и показал, как на нем сидит новое платье. Притопнул сапогом.

– Как платье-то сидит на тебе. Словно боярич.

– Еще не то будет, брат! Я вернулся, Петро. И привез вот что!

Он