Эптон Синклер - Широки врата Страница 56

«О чем там шла речь?» — Ланни должен быть сейчас чрезвычайно вежливым.

— О Гитлере и его спасении немецкого народа. Название спектакля Немецкие страсти 1933. Там показали Гитлера на кресте. Это выглядело кощунственно, потому что там показали, что его, как Христа, распинали евреи. Потом он воскрес и вознесся на небеса, и получив инструкции от ангела, вернулся на землю в сияющих доспехах и спас прекрасную голубоглазую деву с двумя длинными льняными косами, которая олицетворяла Германию. Конечно, это выглядело глупо. Но ты не можешь себе представить, как глубоко была тронута аудитория. Я уверена, что все эти сельские женщины действительно верили, что фюрер всё это пережил.

«Послушай, дорогая», — быстро сказал Ланни. «Тебе лучше перейти сюда, если ты хочешь поговорить о таких вещах». Он провёл ее в спальню и закрыл дверь, посадил ее на стул, придвинул свой собственный и сказал: «Произошло нечто серьезное. Слушай внимательно, и, пожалуйста, все, что бы ты ни подумала, не повышай свой голос».

Итак, началось изложение истории о том, что Ланни получил сообщение от молодой талантливой художницы, просящей его помощи, и как он встретился с ней, что она рассказала ему о своей деятельности и о судьбе своих соратников, и как он провёз ее мимо ее дома и что они там увидели. Это была правда, и ничего кроме правды, но, конечно, не вся правда. Он обнаружил, что Ирма совсем не помнила Труди. Художница была одной из полусотни человек, которых она встречала на приеме в школе, и они все ей не понравились. Это была прекрасная непротиворечивая история, и, рассказывая ее, он думал, что вышел сухим из воды.

Но вскоре обнаружил, что не вышел! Его молодая жена сидела с плотно сжатыми руками и стиснутыми губами. «Знаешь!» — воскликнула она. — «Я не могу доверять тебе! Ты опять связался с этими красными!»

— Нет, дорогая –

— Не пытайся обманывать меня больше, Ланни! Ты встречался с этой женщиной! Расскажи мне всю правду и прекрати относиться ко мне как к ребенку.

— Я встретил ее два или три раза, и дал ей немного денег, я не мог отказать ей в помощи, когда считаю ее настоящим художником.

— Какой к черту художник! Ты помогал ей, потому что она социалист, и ты не можешь ни в чём отказать этим людям, когда они тебя просят. Ты приехал в Германию из-за неё, а не из-за картин. И теперь ты опять попал в историю, в то самое, во что поклялся мне никогда не попадать. Ты привёз меня в Германию с этим обещанием, нарушил его и собираешься продолжать его нарушать. Что значит эта женщина для тебя, чтобы разрушить наше счастье ради нее?

«Дорогая», — сказал он, — «позволь в начале мне прояснить одну вещь, не было ни малейшего намека на любовь между Труди Шульц и мною. Я даже не коснулся ее руки. Она вся поглощена судьбой своего мужа. Она цепляется за веру, что он все еще жив в каком-нибудь концлагере, и что она помогает ему работой, которой она занята. Пожалуйста, поверь в это, Ирма».

В её глазах были слезы. — «Ланни, ты абсолютно меня не понимаешь! Если бы ты пришёл ко мне и сказал, что любишь эту женщину, у меня было бы разбито сердце, но я не стала бы на пути вашего счастья. Если бы ты сказал мне, что занимался с ней любовью, но понял, что это была ошибка и что ты действительно любишь меня, я бы тебя простила и попробовала еще раз сделать тебя счастливым. Это было бы то, что я могу понять, и если ты сказал, что сожалеешь, то я могла бы тебе поверить. Но об этом социалистическом бизнесе ты не сожалеешь. Ты считаешь его правильным, и ты собираешься продолжать заниматься этим!» Она замолчала. Он не отвечал, тогда она спросила: «Разве это не правда?»

«Да», — признался он голосом, подразумевавшим, что он сожалел об этом. Он был удивлен ее точкой зрения, впечатлён её логикой и в то же время шокирован её жёсткой предвзятостью.

«Вот почему я знаю, что я никогда не смогу быть снова счастлива с тобой!» — воскликнула возмущенная жена.

«Послушай, дорогая», — попросил он, — «об этом нужно многое обсудить».

— Нет, Ланни, ты ошибаешься. Всё это можно сказать несколькими словами.

— Пожалуйста, не говори их сейчас! Попробуй разобраться в ситуации. Труди сейчас некуда идти. Нацисты захватили рабочих, у которых она жила, пожилой печатник, болезненная мать, и двое детей. Шансы сто к одному, что в этот момент их пытают в подземельях, чтобы вынудить их сказать, где находится Труди.

— Они знают, где она находится?

— Они не знают.

— Но ты знаешь?

— Она сидит в нашем автомобиле перед отелем. И она не может сидеть там слишком долго, не привлекая внимания. Вся полиция Берлина, коричневорубашечники, эсэсовцы — вся нацистская машина имеет ее фотографию и будет охотиться за ней.

— Что ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты помогла ей выехать из Германии.

— Это такую малость!

— Ты должна помнить, дорогая, что для меня это не новая проблема. Я столкнулся с ней, когда обдумывал вывоз Фредди. Я разработал много разных планов.

— Ни один из которых не был достаточно хорош!

— У меня не было твоей помощи.

— Предположим, я откажусь помочь?

— Тогда я сделаю все, что смогу, сам. Я, конечно, не собираюсь выгнать эту женщину из нашего автомобиля и оставить ее на улице, чтобы её схватили эти дикари.

— А предположим, я захочу машину, чтобы на ней отправиться домой?

— Ну, тогда у меня возникнет проблема покупки другой. Как-нибудь я доставлю ее к границе. Там есть люди, которые за деньги контрабандой переправляют беженцев, и, возможно, я смогу их найти.

Наступило долгое молчание. Он понимал, какая борьба происходит в ее душе, и подумал, что лучше ей самой придти к каким-либо решениям. Наконец, она сказала: «Ты совершил нечто совершенно ужасное для меня, чего я тебе никогда не прощу. Но я не хочу, чтобы тебя убили. Я попала в положение, когда вынуждена помочь этой женщине или избежать риска твоей гибели. Если ты сможешь показать, как её вывезти, я выполню свою часть, но это никак не означает, что я примирюсь с тем, что ты сделал».

— Я на коленях благодарю тебя, дорогая, и я сделаю все, что в состоянии может сделать человек, чтобы добиться твоего прощения.

— Ты никогда не сможешь добиться моего прощения, так что не тешь себя надеждой. Я обманывалась достаточно долго, и на этот раз больше никогда не буду. Я хочу, чтобы ты понял, что я собираюсь помочь. Публично я буду делать и говорить все, что необходимо, но кроме этого я не хочу слышать ни слова от нее, и, как можно меньше от тебя. Я не хочу ставить вас в неловкое положение и проявлять дурной характер, я просто хочу избежать споров, держать свои мысли при себе и решить свои проблемы, в то время как ты будешь решать ее.

Он думал, что самое разумное, оставить всё, как есть.

Глава двенадцатая. Среди опасностей и страха[85]

Спокойные и выдержанные, как и подобает представителям надменных классов, Ирма Барнс и ее принц-консорт проследовали через лобби отеля Адлон и вышли к своему припаркованному автомобилю. В поле зрения величественного швейцара жена была представлена знакомой своего мужа, пожала ей руку, а затем все трое прошли назад в отель, Ланни отдал ключи от машины обслуге, чтобы один из коридорных поставил машину в гараж. Гости поднялись на лифте в их апартаменты, и когда они оказались в спальне Ирмы с телефоном, закутанным в банное полотенце, она заявила о себе следующим образом: «Мисс Шульц, мой муж сообщил мне о прискорбных обстоятельствах, и я согласилась попытаться помочь вам. Мы решили отложить разговор по всем другим вопросам, пока это не сделаем. Вы поймете, что я делаю это ради моего мужа, а не ради чужого мне человека. Так что не тратьте слов благодарности в мой адрес, и давайте приступим сразу к практическим вопросам, как действовать».

Труди сглотнула и ответила: «Фрау Бэдд, ваш муж не рассказал мне о своих планах, так что все, что я могу сказать это, что я готова сделать все, что вы и он мне скажете. Я глубоко сожалею, что поставила вас в такое положение».

«Мы не можем повернуть время вспять, так что нет смысла обсуждать это». — Ирма повернулась к Ланни, который смотрел на ее мрачное лицо и вспомнил важную и решительную мать в Шор Эйкрс, которая так старалась предотвратить этот несчастный брак. А также пирата с Уолл-стрита, чей и хмурый портрет с черными усами встречал всех в доме на парадной лестнице и до сих пор обладал властью запугивать. Во время своей недавней поездки Ланни, роясь в неисследованных ящиках библиотеки своего покойного тестя, наткнулся на пачку красиво переплетенных брошюр, содержащих речь создателя общественных коммунальных пирамид, произнесённую им на были банкете в Торгово-промышленной палате США. В ней великий человек дела выразил свое мнение о «социалистических сумасшедших и мечтателях». Таким образом, поставив принц-консорта на его место, что и делает Ирма теперь!