Джин Плейди - Королева Виктория Страница 59

Альберт не продолжил разговора. Он был очень чувствителен к проступкам членов своей семьи. Тем не менее он считал, что следует что-то предпринять в отношении Кембриджей, и в этом случае я согласилась с большой готовностью.

— Пригласи герцогиню на свой прием и скажи ей, что ты не можешь принимать леди Августу.

— А Георга?

Альберт признал, что это было сложнее, поскольку Георг был членом королевской семьи и состоял в числе возможных наследников трона.

Вскоре герцогиня попросила у меня аудиенции, и я выразила готовность принять ее с некоторым злорадным удовольствием.

— Я желала бы знать причину, по которой ваше величество отказывается принимать мою фрейлину, — сказала она.

— Дорогая герцогиня, — отвечала я, — по-моему, причина очевидна.

— Но не для меня, ваше величество.

— Спросите вашего сына или вашу фрейлину. Они должны знать. Принцу и мне известно, в каком эта дама находится положении, и мы не можем допустить при дворе распущенности. Мы не принимаем тех, кто оступается в известном смысле, — и если в этом замешаны члены королевской семьи, тем хуже. Но мы положим конец распущенности.

— Я уверяю вас, ваше величество, что вас неправильно уведомили… как это уже было в другом случае.

Всякое упоминание о Флоре Гастингс действовало мне на нервы, и не только из-за пережитых мной неприятностей. Передо мной всегда вставала картина — бедная невинная девушка, умирающая от ужасной болезни и обвиняемая в безнравственности.

Герцогиня удалилась в большом негодовании. Уходя, она сказала, что дело этим не кончится.

Я была очень встревожена, особенно когда я узнала, что для этих слухов не было никаких оснований.

Лорд Мельбурн, хотя он больше не был премьер-министром, вел очень активную светскую жизнь и хорошо знал подробности личной жизни многих. Я была очень рада, когда он попросил меня принять его наедине.

— Дорогой лорд Мельбурн, — сказала я, — эта встреча напомнила мне доброе старое время.

— Я очень счастлив этому и рад, что ваше величество усматривает достоинства у вашего нового премьер-министра.

— Я была очень молода и неопытна. Я очень сожалею, что дурно отзывалась о сэре Роберте. Он очень симпатичный человек… очень тонко чувствующий, хотя и не всегда может выразить свои чувства. — Уже не учитель танцев? — спросил лорд Мельбурн, который редко упускал возможность пошутить.

— Он бросил это занятие, — засмеялась я.

— А серебряная отделка на крышке гроба?

— Я ее не замечаю. Я знаю, что он очень милый, порядочный, умный человек и твердо намерен сделать все, что в его силах, для блага страны и моего… и в этом, я полагаю, вы заодно.

— Это верно. Но я пришел поговорить с вашим величеством об этой истории с Кембриджами. Ваше величество не может допустить еще один скандал, подобный тому, который мы имели с Флорой Гастингс.

— О нет! — воскликнула я.

— Вам будет нелегко выпутаться сейчас, как и тогда… а ведь даже и тогда это было очень трудно? Я кивнула.

— Я не забуду никогда, как народ отвернулся от меня.

— Это в обычае толпы. Герцогиня Кембриджская в бешенстве. Она вовлекает в эту историю газеты. Вы должны очень постараться, чтобы не вспыхнул новый скандал. Вы знаете, что в стране мятежи и безработица. Пиль вам, конечно, докладывал об этом. Я кивнула.

— Он не мог без этого обойтись. Хотя, в сущности, ничего особенного. Такое происходит довольно часто.

Я смотрела в лицо дорогого лорда Эм и думала: сэр Роберт не считает, что в этом нет ничего особенного. Они были разные люди, эти двое, но их объединяла привязанность ко мне.

— Одно должно быть сделано без промедления, — продолжал лорд Мельбурн. — Герцогине должно быть принесено письменное извинение.

— Извинение? От меня?!

— Пусть оно поступит от принца. Он является предметом их нападок. Но это следует сделать быстро, прежде чем вся история раздуется в скандал. Если дело затянется, оживут старые слухи. Это будет очень неблагоразумно и очень сложно для вашего величества.

— Я скажу Альберту.

— Он, естественно, не захочет унизиться, но ваше величество должны внушить ему, что, пережив подобную неприятность, вы опасаетесь за свою репутацию и что ситуация уже такова, что непременно нужно принести извинения герцогине.

— Я понимаю. Вы мой добрый друг, и я немедленно поговорю с Альбертом.

Как и предполагал лорд Мельбурн, Альберт не желал извиняться, но мне удалось внушить ему, насколько это важно для меня. Я вспомнила ужасные дни, когда столько пережила из-за Флоры Гастингс.

— На улицах были плакаты, Альберт, — сказала я, — «Убийство в Букингемском дворце». Я никогда этого не забуду, и это не должно повториться.

Наконец я убедила Альберта, и он принес извинения герцогине. Они были принесены неохотно и приняты неучтиво. Все кончилось, но Кембриджи продолжали высказывать свою враждебность к Альберту, всячески подчеркивая, что считают его ниже себя.

Но, во всяком случае, благодаря лорду Мельбурну, который в делах такого рода был опытнее, чем сэр Роберт Пиль, нам удалось избежать опасного скандала.

Приближался сентябрь. «Пора бы немного отдохнуть», — сказал Альберт. Он изменил порядки в детской, и Лецен не протестовала. В сентябре она должна была уехать. Альберт уволил и заменил всех нянь, служивших при Лецен.

Викки, к нашей большой радости, поправилась. Она росла и с каждым днем становилась все забавнее. Альберт был ею очарован, и я была рада видеть, что и она испытывает к нему особое чувство, проявлявшееся в том, что, как только он входил в детскую, она бросала игрушки, бежала к нему и обхватывала его за ноги. Он брал ее на руки, и я даже видела, как он катал ее на спине, изображая из себя медведя или тигра, вызывая этим у нее визг восторга. Мальчик подрастал, но был еще мал и поэтому не так интересен.

Мне понравилось предложение Альберта отдохнуть. Быть с Лецен и знать, что она скоро уедет, означало жить в постоянном напряжении. Она была печальна, но покорна. Она уже больше не критиковала Альберта и, казалось, без особой печали готовилась к своей новой жизни. Но ее покорный вид еще больше расстраивал меня. Так что мысль провести несколько дней наедине с Альбертом казалась прекрасной. Я думала, что мы поедем в Клермонт, но у Альберта, оказывается, были другие планы.

— Я всегда хотел поехать в Шотландию, — сказал он.

— В Шотландию?! Но это так далеко.

— В конце концов, — сказал Альберт, — это часть твоего королевства. Ты должна там иногда показываться. Народ этого ожидает.

Так что мы стали строить планы поездки в Шотландию. Как я рада, что нам это удалось!

В конце августа мы выехали из Виндзора в пять часов утра, достигли Лондона за три четверти часа и были в Вулвиче около семи. О нашей поездке было известно, и собралась целая толпа, чтобы посмотреть, как мы будем входить на баржу. Присутствовали герцог Кембриджский, лорд Джерси, как обер-шталмейстер, лорд Хэддингтон, первый лорд адмиралтейства[48], лорд Блумфилд, командующий королевским артиллерийским полком, и адмирал сэр Джордж Кокберн, так что все это казалось событием государственного значения. К сожалению, шел дождь, так что нам пришлось сразу же отправиться в каюту. Затем мы тронулись в сопровождении парохода и пакетбота.

Через три дня мы приблизились к берегам Шотландии. Население устроило нам замечательный прием, по всему побережью горели костры.

Мы прибыли на место первого сентября, но, когда мы приехали, нам не удалось увидеть Эдинбурга, он был окутан густым туманом. На пристани нас приветствовали герцог Бэклу и сэр Роберт Пиль, прибывший в Шотландию заранее, чтобы встретить нас.

Эдинбург, прекрасный и непохожий ни на какой другой город, очаровал меня: все постройки из камня и никакого кирпича, круто ведущая вверх главная улица и замок на скале, возвышающейся в середине города.

Я полюбила Шотландию. Мне очень понравился народ. У большинства девушек были длинные рыжие волосы, которые они носили распущенными. Мне это показалось обворожительным. Я ела овсянку, и она мне очень понравилась, еще я попробовала одно шотландское блюдо — из овечьей требухи.

Меня очаровали необычные костюмы, и я скоро привыкла к музыке волынок, показавшейся мне очень романтической.

Мы много путешествовали, и нас везде тепло встречали. Мне было очень жаль, когда наш отдых подошел к концу, но мне не терпелось увидеть детей. Я скучала по ним, и хотя леди Литтлтон, вновь назначенная гувернантка королевских детей, сообщала мне, что они здоровы и счастливы, я о них много думала.

Мне показалось, что Альберт сожалел, когда пришло время возвращаться на юг. Он стоял на палубе, наблюдая, как исчезал вдали шотландский берег.

— Прелестная страна, мы должны побывать здесь еще, — сказал он. И я согласилась с живейшим удовольствием.