Дмитрий Барчук - Сибирская трагедия Страница 61

Но сейчас был форс-мажор. И если бы Сергей был знаком с британской королевой, то позвонил даже ей.

Сработал автоответчик: мол, абонент сейчас недоступен, но вы можете оставить ему сообщение. Что Коршунов и сделал, сказал, что его обокрали, и он не может вылететь домой.

Не прошло и пяти минут, как раздался звонок.

– Сергей, привет, что с тобой случилось? – заботливо поинтересовался сам Анатолий Михайлович.

Журналист без утайки рассказал, как поиграл в короткий покер по дороге из Шереметьева. Олигарх расхохотался и спросил, где он сейчас находится.

– Возле метро «Речной вокзал».

– Будь там. Никуда не уходи. Через полчаса за тобой придет машина.

Коршунов только успел допить банку пива, купленную в ближайшем киоске, и выкурить сигарету, как ему вновь позвонили. Незнакомый мужской голос подробно объяснил, как отыскать на стоянке черный шестисотый «Мерседес».

С невероятным облегчением Сергей запрыгнул на мягкое кожаное сиденье представительского авто и поздоровался с немолодым водителем, одетым, несмотря на выходной день, в черный костюм и белую рубашку с галстуком.

Шофер протянул ему запечатанный конверт и шикарный букет роз.

– Анатолий Михайлович велел передать вам.

По толщине конверта Сергей догадался, что в нем деньги.

– А зачем цветы? – недоуменно спросил он.

– Подарите их госпоже Юровой. Анатолий Михайлович приглашает вас к себе домой на обед.

– А я успею на самолет? У меня билета еще нет.

– Мне приказано вас доставить домой. Ваш рейс только вечером. А билет для вашего спокойствия мы купим сейчас, по дороге на Рублёвку.

Рублёвка, символ богатства и успеха, загородное обиталище миллиардеров и мультимиллионеров с их семействами, любовницами и любовниками, на сибирского журналиста впечатления не произвела. Трехметровые заборы, камеры видеонаблюдения, многочисленные посты с охраной. Стоит ли безмерное материальное благополучие того страха, который почти сроднился с ним и является оборотной стороной богатства, – страха бандитского наезда, обыска, ареста, конфискации имущества, киднепинга, супружеской неверности, революции и прочих неприятностей, от которых богатые плачут гораздо чаще бедных?

Как этот пейзаж контрастировал с монреальским Хэмпстедом[139], где жила мама Жаклин, его приемная бабушка. Такой же район для богатых. Только с открытыми лужайками перед домами. Там ощущались свобода и достаток, а здесь правили бал роскошь и страх.

«Мерседес» остановился перед глухими воротами, которые тут же отворились, открыв вид на дом с колоннами, этакое родовое дворянское гнездо.

Как только машина въехала на территорию, окно в неприступном ограждении, впустившее их, затянулось, и замкнутость периметра была восстановлена.

В парке на каменных постаментах возвышались мраморные фигуры древнегреческих богов и богинь. На берегу искусственного пруда росли плакучие ивы, на которых уже начали набухать почки. Ни ранняя весна, ни ненастная погода не мешали журчать в глубине сада небольшому водопаду.

На взлетно-посадочной площадке стоял компактный, сверкающий чистотой и новизной ярко-красный вертолет.

Охранник подозвал к себе двух рыскающих по территории доберманов с длинными высунутыми языками и посадил их на цепь.

– Можете выходить, – сказал водитель. – Поднимайтесь по парадной лестнице. Вас там встретят.

Домработница в белоснежном фартуке и чепчике приняла у гостя букет с дорожной сумкой и помогла снять куртку.

– Анатолий Михайлович ожидает вас в библиотеке. Я провожу, – проговорила служанка с характерным для жителей северных русских областей ударением на «о».

Хозяин сидел у пылающего камина в огромном кожаном кресле, курил сигару и рассматривал в лупу массивный географический атлас, наверняка, букинистический раритет.

– Ну, здравствуй, игруля! – ласково поприветствовал он гостя и, слегка привстав с кресла, пожал руку и пригласил присесть рядом.

– Значит, по-прежнему азартен? А помнишь, как мы в молодости в общаге рубились в покер до утра?

– Конечно, помню. Мы и сейчас иногда собираемся с друзьями и перекидываемся в картишки.

– Да ты что? – удивился олигарх. – В казино, в отдельный кабинет ходите?

– Зачем в казино? – пожал плечами Сергей. – Дома у кого-нибудь, когда жен и детей нет.

– Ну вы и молодцы! А я уже и забыл, что такое покер в дружеской компании. Теперь мне понятно, почему ты попался на удочку этим шулерам. Никому из чужих нельзя верить. Надо воспринимать всех как потенциальных врагов. Тогда избежишь многих ошибок.

А затем добавил:

– Хотя и своим тоже доверять нельзя.

Коршунов промолчал. Хозяин сменил тему. Отложил сигару в золотую пепельницу и потряс раскрытым атласом:

– А я тут на старости лет картографией увлекся. Занимательная, знаешь ли, штука. Оказывается, еще в конце XVIII века далеко не все европейские картографы признавали принадлежность Сибири к Российской империи. Некоторые даже указывали на наличие за Уралом самостоятельного государства «Тартария» со столицей в Тобольске. Вот посмотри сюда, – Юров подал гостю лупу. – Надпись «Россия» аккуратно закругляется перед Уральским хребтом, а дальше до самого Тихого океана простирается Тартария.

Сергей убедился, что это на самом деле так, и в свою очередь решил поразить олигарха.

– Тебе дата 4 июля о чем-нибудь говорит?

– Как же! День независимости США.

– А ты знаешь, что в этот же день в 1918 году в Омске Сибирское правительство приняло декларацию о независимости Сибирской республики?

Хозяин раскрыл рот от удивления. И Сергей рассказал ему о том, что вычитал в прадедовой рукописи. О сибирском областничестве, о Потанине, о его кружке, о тех людях, которые в смутную годину не побоялись взвалить на себя тяжкое бремя власти.

Они не заметили, как прошло время. Олигарх оказался на редкость благодарным и подготовленным слушателем.

– Слушай, ты обязательно должен написать об этом большой исторический очерк. Я помогу его опубликовать в самых рейтинговых изданиях, – предложил Анатолий Михайлович.

Неожиданно за их спинами зазвучал твердый женский голос.

– А я бы, дорогой, категорически не рекомендовала тебе этого делать.

Мужчины обернулись одновременно.

Облокотившись на дубовую столешницу и подперев подбородок точеной ладонью, за письменным столом сидела ослепительно красивая молодая женщина в бордовом платье. Бриллианты в ее серьгах, колье, браслетах и кольцах таинственно сверкали.

Видимо, она уже давно зашла в библиотеку, просто мужчины, увлеченные беседой, этого не заметили.

– Это моя жена Анастасия, – представил хозяин. – А это мой студенческий приятель Сергей. Он журналист из Томска.

– Очень приятно. Мне передали ваши цветы. Спасибо. Вы угадали мой вкус, – поблагодарила красавица.

А Коршунов тем временем ломал голову: как это жена Юрова смогла так хорошо сохраниться? Двадцать два, ну максимум двадцать три года. Никакая пластическая хирургия и самая дорогая косметика не могли вернуть женщине такую свежесть молодости.

Анастасия встала из‑за стола, и гость смог оценить все достоинства ее фигуры. Она и так была почти одного с ним роста, а на каблуках выглядела еще выше. Проходя по пушистому ковру, женщина заговорила:

– Если власть об этом умалчивает, значит, так оно и нужно. К счастью, мы живем в Москве, а не в Сибири, и не в наших интересах накалять ситуацию в колонии. А что вы на меня так удивленно смотрите? Я вовсе не оговорилась. Сибирь как была, так и остается российской колонией. Как Африка – европейской, а весь мир – экономической колонией США. Какие бы красивые слова по ее поводу ни отпускали наши генсеки и президенты! Я не маленькая девочка, Анатоль, и знаю, что алмазы в Подмосковье не добывают, – она провела своими длинными пальцами с кинжальными ногтями по ожерелью. – И твоя транснациональная компания качает нефть тоже из Сибири. Выходит, что это всё, – она обвела руками вокруг себя, – сибирское. Даже мое платье от Армани и то пахнет сибирской нефтью. Дорогой, я привыкла к этому и не готова всего лишиться!

– Но ведь там тоже живут люди, которые и добывают эту самую нефть. Там гораздо холоднее, чем здесь. Нужно больше тратить на теплую одежду, жилье, еду, – попробовал возразить Коршунов.

Анастасия широко раскрыла золотистые глаза, демонстрируя свое природное превосходство, и холодно констатировала:

– Мир вообще несправедлив. Да, наверное, больно терпеть лишения. Но переделывать его на справедливый лад еще больнее. Извините меня, Сергей, за откровенность, но я вообще считаю, что в Сибири живут одни неудачники. Мне муж рассказывал, что в его компании даже буровые мастера стремятся купить квартиры в Москве. И это, на мой взгляд, правильно. Районы с тяжелым климатом лучше осваивать вахтовым способом. Меньше затрат. Это давно доказано ведущими экономистами.