Андрей Зайцев - Драккары Одина Страница 66

—  Ты помнишь, Олаф, то время, когда был маленьким? — начал между тем Хафтур.

—  Кое-что помню. — Юноша отпил из фляжки. Эль на вкус казался горьковатым, терпким, от такого сразу закружит­ся голова. Олаф по молодости еще не был привычен к питью хмельных напитков. Он передал фляжку Хафтуру.

—  Корабль, корабль, море, — подсказал ему старый ви­кинг. — Помнишь?

—  Когда-то ты уже спрашивал меня об этом, — напомнил ему Олаф. — Но я мало что помню...

Память подбрасывала из своего глубокого колодца какие- то бессвязные видения... это всегда напоминало кошмар... где сон, где явь? Что подлинно, а что — мнимо? Он никогда не мог отделить одно от другого, если вспоминал об этом.

—  Я расскажу тебе, как все было, — сказал Хафтур. — Стейнар-ярл под страхом смерти запретил говорить тебе о том, как ты попал к нему, но до рассвета мы можем не дожить. Олаф, я хочу, чтобы ты знал правду!

Юноша чувствовал напряжение в голосе своего настав­ника.

—  Мы плыли из моря ромеев и уже вышли в Северное море, когда все вокруг окутал сильный туман. Тогда-то мы и наткнулись на драккар, и нашли только одного живого чело­века — тебя... Драккар назывался «Эйктюрмир».

Олаф замер, боясь пропустить хоть слово. Его прошлое, загадочное и неуловимое, открывалось перед ним.

—  Ты говорил на языке руссов, назвал свое имя — Олаф, кое-какие слова знал и по-нашему.

—  Я и сейчас угадываю отдельные слова этих... венедов. Ты же говорил, что они родственны руссам?

—  Ярл Стейнар долго пытался разузнать, кому принадлежал «Эйктюрмир», но, похоже, ничего не добился.

—  Но ты же знаешь? — с затаенной мыслью спросил Олаф, почувствовав, куда клонит викинг.

—  Я узнал об этом случайно, от Свена Паленого...

Юноша вздрогнул от неожиданности. И сразу же перед глазами явилась ужасная маска — лицо старого ярла, его гла­за — иголки, его речь — речь властного, неумолимого вождя, который без колебаний отправлял на смерть и своих, и чужих. Страшный родственник Эйнара, неуловимого и жестокого вервольфа, чью тайну так никто и не узнал. Может, ярл лгал, когда говорил, что душа Эйнара — для него загадка?

—  Но ты же не хочешь сказать... — мысль о родстве со Свеном Паленым приводила Олафа в смятение.

—  Нет, — поспешил успокоить его Хафтур. — «Эйктюрмир» принадлежал Айнстейну...

—  Айнстейну? Кто это?

—  Я с ним не был знаком, — вздохнул викинг. — Говорят, он служил в Альдейгьюборге у конунга Ингвара, а потом пере­шел на службу к какому-то князю руссов. Может, даже служил у самого Хельга, могущественного князя, который правил в Конунгарде. Этот Хельга, искусный воин, многое узнал, воюя вместе с Рериком. А тот был умелый и беспощадный вождь, умевший жить и воевать среди чужих племен.

—  Айнстейн, — повторил вслух Олаф. — Тот, кто служил наемником в Альдейгьюборге?

Размышляя, он не сразу заметил, что с Хафтуром начало творится что-то неладное. Пламя факела колебалось в его руке, а сам он вдруг стал беспокойно озираться, точно не узнавал места, где сейчас находился.

—  Хафтур, — позвал его Олаф, обратив внимание на это непонятное смятение наставника.

—  Кто зовет меня? — внезапно отозвался старый викинг, словно ему надели повязку на глаза.

И в самом деле, Хафтур, отбросив пустую фляжку, в тре­воге огляделся по сторонам, с трудом соображая, где он и что с ним? Свет от факела отбрасывал его тень на стену, где он неожиданно для себя увидел еще одну тень.

Это не мог быть живой человек. Призрак, коварный, «мерт­вый странник» из царства Хель. Вот кто убивал людей в этой Башне, проклятой еще в стародавние времена.

—    Хафтур! Ты узнаешь меня? — спросил призрак.

—  Да, узнаю, ты... — приглядывался к нему Хафтур, уга­дывая знакомые черты. — Ты Кнуд, брат Гейды! Но ведь тебе отрубили голову?

—    Ты бредишь, Хафтур. Никто не отрубал мне головы.

—    Я сам видел...

—   Это был сон, всего лишь сон, — сказал любимец князя коротышка Эпп, этот глумливый карлик с речами сумасшед­шего, этот лживый прорицатель, накликающий беду на всех, кто ему не нравился.

—   Вот кто убил моих товарищей! — вскричал викинг и бросился с мечом на карлика.

Мерзкий гном, однако, дерзко ухмылялся и ускользал от меча Хафтура. Он был неуловим как бесплотный дух. Но Хаф­тур продолжал его преследовать. Ближе, еще ближе... И вдруг викинг увидел перед собой смеющуюся Ягмиру, дочь князя.

—   Ты хочешь меня убить? Но это невозможно! Я ведь та самая богиня, что помогла тебе и Олафу спастись в Хорнхофе? Помнишь меня? Помнишь мое имя? Каждый, кто противится моей власти, умирает ужасной смертью.

И Хафтур провалился в бездну тьмы.

Имя Готшалка, что назвал Дитфен, было знакомо некото­рым из викингов. Чаще остальных о нем слышал свей Аскольд, кое-что — Бьерн с острова Ведер. Остальные — понемногу. По сути, никто толком ничего не знал.

Вообще это имя о чем-то говорило только тем, кто бывал в Балтике. Сама личность Готшалка была окутана завесой не­ких таинственных происшествий, почти легенд. Кем он был в действительности? Говорили, что раньше он был предводителем одного из венедских племен, которые входили в племенной союз лютичей. Их называли ратари. Их центр располагался в городе Ретра.

Там Готшалк вроде поссорился со своими знатными род­ственниками и был вынужден бежать. Скитаясь по разным землям, оказался у франков, затем у германцев. Предлагая свои услуги в качестве опытного наемника, приобрел влияние и богатство. Дитфен знал его как удачливого вожака береговых пиратов и кое-что перенял у него из тактики.

Если норманны главенствовали на море, то Готшалк наво­дил страх на берегах по всему побережью Балтики, исключая лишь земли свеев. У него тоже были корабли, но поймать и уни­чтожить флот Готшалка пока никому не удавалось. И Дитфен догадывался, в чем тут дело.

Свои пиратские корабли Готшалк выводил в море под ви­дом купеческих судов. Когда подворачивалась возможность, он грабил торговые корабли, а команду уничтожал или продавал в рабство. Датский король Хрорик, алчный и вероломный, пару раз прибегал к его услугам. Даже свейский король, си­девший в Упсале, был вынужден признать пиратские успехи Готшалка. Он был неуловим, неопознан и неразгадан. Всякий правитель, кто хотел воспользоваться его услугами, выходил на него только через посредников. Неудивительно, что в лицо его знали лишь те, кто служил ему.

— Говоришь, он связан с Готшалком?

Викинги, сидевшие вокруг костра, ждали объяснения.

— Я готов поверить, что ошибся, но вот он, — Дитфен по­казал на Аскольда, — подтверждает мою догадку.

— Ты даже сказал, что он и есть Готшалк? — Рагнар смотрел в середину костра, ему казалось, что его душа подобна этому костру — что-то горит и выгорает в ней.

— Он это или не он, — задумчиво отвечал Дитфен. — Но тебе, Рагнар, следует опасаться его. Думаю, он хочет за­хватить твой корабль.

— «Око Дракона»? Но у него же нет ни одного корабля? Только жалкие лодчонки...

— Корабли... — сакс по-прежнему размышлял, поглаживая свою редкую бородку. — Если это Готшалк, то его корабли не так уж далеко отсюда. Они находятся у острова Рюген, в гавани Ральсвика.

— Откуда тебе это известно? — Рагнара все больше и больше удивляли познания сакса. Этот человек, казалось, знает каждую захолустную бухточку в Балтике. Все же не­даром он был вожаком у разбойников. А эти люди совсем не заботятся о чистоте крови, им нет дела до титулов и званий. Ярл ты или траль, бывший монах или керл [33] , сбежавший от своего тана [34] — у них все равны, а вожаком избирают самого умного и предприимчивого.

— У Готшалка нет боевого флота. Его корабли — это обыч­ные купеческие суда. Он грабит тогда, когда уверен в своем превосходстве.

—   Хитро придумано, — заметил Рогнвальд.

— Совсем не так, как у нас, — кивнул Рагнар, посмотрев на башню. Там, внутри, его тайный соперник с самого детства. Олаф... Разве кто-то мог предположить, что все так закончит­ся? Рагнар не испытывал жалости к найденышу. Но только ему всегда казалось, что у них все будет по-честному: и жизнь, и победы, и смерть, если придется. А теперь выходит, Олаф умирает из-за него? Что скажет отец, когда узнает об этом? Рагнар, как и многие не посвященные в тайну «Эйктюрмира», был почти убежден, что Олаф — внебрачный сын ярла Стейнара, и тот не признается в этом открыто лишь из-за жены.

— Какой же ты мне дашь совет? — Рагнар бросил взгляд на сакса.

— Мой совет, — помедлил, раздумывая, Дитфен, — быть готовым ко всему.

Он не стал говорить о том, что лучше всего было им во­обще уплыть отсюда. Здесь они обречены. Этот загадочный Людовит, он играет с ними как кошка с мышью. А молодой норманн слишком озабочен сердечными делами, да и гордость не позволяет ему так просто отступиться. Это может закон­читься плачевно. Но умереть для северян, что воды напиться. Это Дитфен знал очень хорошо.