Фаина Гримберг - Примула. Виктория Страница 69

...То же самое можно сказать и о болгарах. Старик С. заметил намедни, что никогда в прежние войны они пальцем не шевелили, чтобы нам помочь, и стакана воды не давали. Теперь иное. Откуда подъём народного духа, самосознания, убеждения в солидарности с нами, желание избавиться от турок и идти с нами? Медленная, чёрная работа продолжалась долго. Экзархат послужил к объединению болгар и сознанию их славянства. Тяжёлая борьба, мною выдержанная из-за них с турками, европейцами и греками, приносит плоды. Если их поведут разумно, то окончательные плоды могут быть хороши...

...Уже и теперь проявляются безобразия своевольства. Первые эшелоны войск наших встречаются везде как избавители. С каждым новым эшелоном болгары заметно охлаждаются: у них отнимают коров, волов, птицу, продукты (недавно казак отрубил в Систове руку болгарину, защищавшему своего вола), врываются в дома, ухаживают за дочками и жёнами и т. п. Болгары жалуются, расправы не находят. Того и смотри, будут молить Бога, чтобы поскорее избавил от избавителей...

12-13 июля. Бивак на р. Янтре в с. Бела.

...Турки и англичане агитируют, чтобы доказать фальшивыми корреспонденциями, что наши собственные войска совершают жестокости над мирными жителями...

13 июля.

...У моего хозяина-болгарина отняли неделю тому назад серую кобылу, говорит, что солдаты, и я очень доволен, что отыскал и заставил возвратить похищенную лошадку. Оказалось, что кучер какого-то чиновника (интенданта или продовольственного комиссара) запряг лошадку в свою повозку и хотел уверить, что купил. Много людей хватают во время войны, что попадёт под руку. Понятия о собственности извращаются...

15 июля. Бивак на р. Янтре у с. Бела.

...Наши, сбив турок с позиции и овладев ложементами, ворвались в город, и придя на площадь, вообразили со свойственною нам беспечностью, что всё кончено. А тут-то резня и началась. Турки, скрытые в садах и домах, открыли убийственно меткий и скорый огонь по ошалевшим пехотинцам, которым пришлось отступать поспешно, чтобы выбраться из этого ада и тесных незнакомых улиц...

16-го.

... У нас во всём аномалия. Издали манифест к болгарам (Бог весть зачем за подписью государя). Мусульмане на основании царского изречения начинают возвращаться из лесов со своим имуществом и скотом. Их берут под караул, кормят, в жилища не пускают и отправляют в Россию пленными! Провоза не стоят, и против обещания царского! Говорят, что спокойнее будет в крае и Черкасскому легче управлять. Видно тоже бюрократическая система, что на Кавказе, когда черкесов выпроваживали. Во всяком случае не следовало компрометировать в глазах населения царского слова. Сюда вызвали Сорокина... и Крылова, чтобы разобрать дела с туземным населением. Если такая безалаберщина, как теперь, будет продолжаться, то не мудрено, что лет через десять Болгария нам будет враждебна...

19 июля. Бивак на р. Янтре. Бела.

...15-го были мы у обедни в болгарской церкви. Сорокин разобрал болгар, выпустил священника, неправильно арестованного, и водворил мусульманские семейства в их деревне, лежащей отсюда в 5 или 6 вёрстах и наполовину уже выжженной. Турки — люди простые и спокойные, ругают своё собственное правительство, но просят не пускать к ним казаков и солдатиков, занимающихся вытаскиванием балок, дверей и пр. из строений на дрова...

...Порта и туркофильская печать бессовестно обвиняют наши войска в совершении неслыханных у нас злодейств над женщинами, детьми и мёртвыми мусульманами. В Шумле, в Главной квартире турецкой армии показали девятнадцати корреспондентам европейских журналов различных национальностей каких-то несчастных, потерпевших, вероятно, от черкес, а, может быть, и от болгар, и убедили их подписать обвинительный против России протокол. Мусульманское население бежит со скотом и скарбом от наших войск гораздо ранее прихода наших передовых отрядов. Могут быть, конечно, частные случаи злодейства или нанесения ран в общей свалке, но русский человек мёртвого, беззащитного, а тем менее женщину или ребёнка бить и резать не станет. Ни один народ в мире с большим уважением не относится к телу мёртвого, как наш. Русский человек перекрестится, глядя на мертвеца, а уродовать его не станет ни в каком случае. Всякая ложь, всякое нахальство против России позволительно. Как ни привык я к этому в Константинополе, но всё ещё возмущаюсь изредка бесстыдству турок и европейцев западных.

Надо сказать правду, что болгары нас часто компрометируют: за Балканами отряды Гурко ходили в разных направлениях для порчи дорог железных, для открытия турецких сил и т. п. Как только появлялись на горизонте наши казаки или драгуны, так тотчас болгары бросались на местных турок и зажигали их дома. Пылающие деревни мусульман означали путь, пройденный нашею кавалериею. Когда она удалялась, турки тотчас возвращались и отмщали на болгарах своё унижение и разорение, перерезывая всё христианское население. Дело в том, что болгары становились храбрыми и кровожадными в надежде, что они обеспечены нашими войсками, не рассчитывая на временное лишь появление последних. При враждебности двух сожительствующих элементов населения нам не следовало бы иначе входить в болгарское селение как окончательно для ввода управления и охранения населения. Беда та, что в войне нынешней преследуется столько же военная цель, как политическая, а таланта не хватает у исполнителей совместить одну с другою. Для военной нужно заботиться лишь о том, чтобы найти и разбить турецкую армию, а для политических видов желательно охватить как можно быстрее наибольшее пространство края, населённого болгарами. Я доложил о случившемся государю, подав мысль, что главнокомандующему необходимо на основании царской прокламации напомнить болгарам их обязанности и призвать их к мирному сожительству с мирными мусульманами. Опасаюсь, что наша остановка на Балканах, неудачи на Кавказе, в Плевно и болгарские жестокости разожгут народную фанатическую войну между турками против нас, и тогда будет только плохо. Быстрый поход на Константинополь всё бы потушил сразу, но время проходит безвозвратно...»

Далее — 7 августа 1877 года — Игнатьев рассказывает супруге откровенно о планах России относительно Балканского полуострова:

«...Для нас дело чести и прозорливости привязать к себе княжества так, чтобы они не попали в чужие руки и бесповоротно вошли в нашу колею. Иначе разрешение Восточного вопроса будет для нас вредно, и Болгария для нас будет недосягаема материально, ибо между ею и нами вошла камнем Румыния. Моё мнение (о котором я уже докладывал государю), что следует оградить и себя, и княжества от случайностей заключения оборонительного (а не наступательного — для избежания придирок Европы) союза с нами, торговых, почтовых, железнодорожных и телеграфных конвенций...»

Тогда же — 7 августа.

«Церетелев отправился сегодня в сопровождении Полуботко и казначейского чиновника. Ему поручено передать словесно некоторые вещи князю Милану и полмиллиона руб. золотом для продовольствия сербских войск, имеющих выступить теперь за границу. Оригинальная судьба! Он там снова встретится с Хитрово, который несколько дней тому назад отправился туда для сформирования (по собственному вызову) албанских и болгарских чет (шаек) и направления их в горы...»

Впрочем, сербские политические авантюристы, получив деньги, отнюдь не спешили выступать против Османской империи...

«10 августа. Бивак у Горного Студеня.

Пехотный солдат у нас так нагружен, что не может двигаться и уравнять свои силы с противником иначе, как побросав всё своё имущество. Огромный недостаток, что наш солдат лишён лопаты, средства укрыться от выстрелов на занятой позиции...

16/30/ августа. Горный Студень.

Что меня более всего смущает, это несостоятельность нашей администрации. Везде воровство, неумелость, грубость, необразованность и стремление выслуживаться, угождать начальникам и лишь на глазах высших показываться. Уполномоченные Красного Креста (Муравьев и др.) убедились, что госпиталь в Павлово был образцовым, точно так же, как и другой госпиталь в Беле, пока лишь государь там был и навещал больных! Как мы уехали, — уход за больными изменился, и их почти не кормили, а деньги Красного Креста оставляли в своих карманах, когда их выдавали в помощь к средствам госпитальным...

20 августа. Горный Студень

Я тебе писал о парламентёре, присланном от Мегмета Али. Он прибыл поздно вечером 18-го, но оказалось, что, кроме бумаг относительно применений положений о Красном Кресте и жалобы на мнимые зверства болгар, у него ничего не было...»

Письма Игнатьева рисуют достаточно яркую картину так называемой русско-турецкой войны. Перед нами хищническая попытка России ввести Балканский полуостров в сферу непременного русского, или, скажем вернее, русифицирующего влияния. Русская армия, выступающая под знаменем воинствующего антиисламизма, третирует исламское население Балкан, провоцирует тех же болгар на гнусное мародёрство. Русские политические деятели проявляют полнейшую беспринципность, неуклюже пытаются скрыть от Англии свои захватнические замыслы; подкупают сербских и болгарских авантюристов, стимулируя их выступления против Османской империи. Русская армия — снова! — в который раз! — не готова к военным действиям. Русские солдаты плохо вооружены и дурно экипированы. Но и русских политиков весьма мало волнует возможность сохранения жизни бывших крепостных, одетых в солдатские мундиры. Уже давно принято, что победы русской армии обеспечиваются не наличием хорошего, современного оружия и хорошего обмундирования, и хорошего снабжения армии; но обеспечиваются наличием большого числа солдат, совершенно бесправных, которых спокойно можно употреблять в военных действиях в качестве того самого, пресловутого «пушечного мяса»...