Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко Страница 69

– А вот новому думному дьяку придется ждать долго.

– Ничего. Эти русские умеют извлекать пользу из своих должностей.

Торжественный прием у царевича продолжался. Димитрий Иванович выслушал доклады о состоянии своей армии. Русские дворяне и польская шляхта твердили, что они готовы к походу.

Князь Сумбулов попросил разрешения переговорить с государем.

– Я готов тебя выслушать, князь.

– Сие весьма срочно, государь.

– Но не прямо же сейчас, князь. Я готов выслушать твои слова после приёма.

Сумбулов низко поклонился и отошел в сторону. К нему сразу подошел воевода Мнишек.

– Пан князь желает о чем-то говорить с государем? – тихо спросил воевода.

– Да, пан воевода.

– Могу я знать, о чем будет разговор?

Сумбулов не мог просто так отказать Мнишеку. Такой враг ему был не нужен.

– Речь пойдет о весьма важном деле, пан воевода. И касаемо сие дело меня и моего врага.

– Твоего врага, пан князь?

– Дьяка Патрикеева.

– Это тот, что сидит на Москве?

– Верный пес Годуновых. И сей пес желает больно меня укусить.

– Дело только сего касаемо? – спросил Мнишек.

– Только сего, пан воевода.

– Я верю пану князю. И пусть пан не обижается на мой вопрос. Но ныне много интриг стало вокруг трона царевича. Я должен всё знать, что происходит…

***

Князь Сумбулов доложил царевичу о письме, когда они находились наедине. Тот выслушал спокойно.

– И что скажешь, князь? Что это значит? Чего желает Патрикеев?

– Очернить меня. А возможно и прикрыть истинного шпиона при твоем дворе. Ведь некто пытался покушаться на твою жизнь, государь.

Самозванец задумался. Затем сказал:

– Но сие писала Елена!

– Она попала в лапы к Патрикееву. А он кого угодно заставит написать, что ему надобно. Думаю, что тот самый шпион и её продал. Иначе откуда на Москве прознали, кто она такая?

– Возможно, что ты прав, князь. Я верю тебе, а не Патрикееву. Он был псом Годунова. Это так. Но…, – самозванец сделал паузу и продолжил. – Но его можно использовать.

– Использовать, государь? – удивился Сумбулов.

– Но ты сам говорил, что Патрикеев весьма сведущ в деле сыска. Или это ложь?

– Сие правда, государь.

– И ныне он желает служить мне, поскольку сбежал от Годуновых?

– И сие правда, государь.

– Тогда нам нужно его использовать. Пусть послужит нам. Своему законному царю. А ты, князь, о вражде с ним забудь. Это моя воля.

Сумбулов поклонился.

– Ты меня понял, князь?

– Да, государь. Я поступлю по твоей воле.

– Всегда знал, что ты верный и преданный слуга своего государя. Я не забуду этой верности, князь. Иди!

Сумбулов еще раз низко поклонился и покинул покои царевича Димитрия Ивановича…

***

После ухода Сумбулова Димитрий вызвал к себе Пушкина. Гаврила как раз ожидал в приёмной и сразу вошел.

– Гаврила!

– Я явился по твоему зову, государь.

– Пришла пора для решительных действий!

– Твои слова истина, государь. Давно пора.

– Дьяк Разбойного приказа Патрикеев готов мне служить! Верный человек Годуновых хочет целовать крест (присягнуть) мне! Этак скоро все вельможи сбегут от царька Федора!

– То великая радость, государь.

– Нам нужно идти на Москву и принять наш трон! Народ ждет нас!

– Что решил, государь?

– Под Кромами стоит армия князя Телятьевского! Она стоит против нас!

– Государь решил дать бой?

– Не совсем, Гаврила. Не думаю, что до битвы дойдет, коли ты верный мне человек.

– Вернее меня у тебя нет человека, государь.

***

Москва.

События.

16 мая 1605 года.

Богдан Яковлевич Бельский дождался ответа на свое послание. Дьяк Василий Шишкин вернулся к нему из Путивля. И привез тайное письмо царевича Димитрия Ивановича.

Бельский прочитал его и его лицо просияло. Свершилось! Его звезда взошла снова!

– Ты отлично справился, дьяк. И в сем письме государь уже называет тебя думным дьяком.

– Димитрий Иванович пожаловал меня за верность.

– И я тебя пожалую, дьяк. Быть тебе большим человеком. В том слово даю. Но! Есть против тебя кое-что, дьяк.

Шишкин побледнел как полотно.

Бельский продолжил:

–Знает царевич о том, что есть предатель в его стане. И того предателя искать станут.

– Станут боярин, – согласился дьяк.

– И рано или поздно найдут.

– То не так просто, боярин. Коли ты ничего не скажешь, то и не найдут. Мало ли людишек в окружении царевича?

Бельский ответил дьяку:

– Но разве знает государь Димитрий Иванович, что ты дьяк Шишкин?

– Нет.

– Но на Москве тебя знают многие. И коль скоро царевич будет здесь, кто-то скажет о тебе.

– Дак велик ли грех назваться чужим именем? Что с того?

– Грех не велик если не заподозрят в тебе человека Клешнина. И, ежели ты не желаешь, чтобы тебя нашли, надобно проявить хитрость.

–И что делать?

–Надлежит нам с тобой шпиона самим найти и царевичу о том сказать. Что де нет больше ворога, который на его государское здравие покушался.

Шишкин согласился с этим. Хорошо бы такого человека найти в окружении царевича.

– И коли он сыщется, надобно его ворогом делу государя объявить.

– Оно так, боярин. Но на кого показать? – спросил Шишкин.

– А как ты полагаешь, дьяк, может шляхтич Нильский быть тем шпионом? – спросил Бельский.

– Дак на него и думали тогда. Пан Бучинский, секретарь царевича, тогда и заарестовал его.

– Вот как? – обрадовался Бельский. – А с чего его отпустили?

– Дак панна Елена спасла его тогда.

– Елена?

– Она сказала, что шляхтич был у неё все время. А не поверить панне царевич не мог.

– Вот оно что! И это нам на руку, дьяк. Помогу я тебе грех твой смыть. Никто более на тебя думать не станет. Нильский что за человек? Откуда взялся в вашем войске?

–Шляхтич мелкий. Выслужил чин поручика гусарской хоругви в войске князя Замойского.

–Он человек Замойского? Коронного гетмана?

–Да. Родился в его замке от мелкого шляхтича, что занимал должность чашника при дворе князя.

– Значит персона невеликая?

– Нет. Роду незнатного из голопузой шляхты. Был он послан от коронного гетмана Замойского к воеводе Мнишеку.

– Был послан с письмом?

– Точно так, боярин. Был поручиком в гусарской хоругви князя и князь отправил его к воеводе в Самбор.

– И перешел к царевичу? Но Замойский ведь недруг Димитрию Ивановичу?

– И то верно, боярин. Он против помощи нашему царевичу со стороны Речи Посполитой.

– Все сходится. Мы нашли шпиона! Хотя имя князя Замойского трепать не стоит. Он большой вельможа в Речи Посполитой. А Нильский попросту исчезнет вместе с Еленой.

– Пан задумал взять девицу себе? – спросил дьяк.

– Да.

– Но, боярин, ведь знает кто она.

– Знаю. Она дочь мелкого дворянина. А он сын Грозного царя и мой воспитанник. Или она так дорога царевичу?

– Была дорога. Но не думаю, что теперь будет. Коли привязать её к шпиону и убийце.

– И сим действием мы отведем подозрения от того, кто на деле планы царевича выдавал. И за сие дьяк ты станешь мне верным человеком.

– Я и так твой, боярин.

– Вот и хорошо, дьяк. Я умею ценить верность…

***

Кромы.

Военный лагерь.

16 мая 1605 года.

У шатра воеводы Басманова стояли среди охраны верные люди Марии Годуновой. Эти просто так не отступят. Боярин Пушкин решил действовать быстро и дерзко.

– Сотник! – позвал он запорожского атамана.

Высокий запорожец в польском заплатанном кунтуше с саблей на боку стал перед боярином. На его худом лице горели глаза и