Иоаким Кузнецов - На холмах горячих Страница 7

Суворов понимал, что этот военный конфликт не случайное явление, а тщательно подготовленная акция персов или турок, вероятно, узнавших о задуманном императрицей походе вдоль Каспийского побережья. Следовательно, военная тайна открыта. Хотя подготовка к экспедиции временно и приостановлена, но потом все одно начинать поход рискованно — будет много жертв. Внезапность, как важное условие успеха во всякой войне, окажется безвозвратно потерянной. Трудно восполнимую вдали от России гибель солдат и офицеров в Петербурге отнесут на лицевой счет Суворова — не сумел сохранить в тайне подготовку к походу.

Выслушав Якоби, Александр Васильевич сказал:

— Князь, прочтя вашу депешу, непременно подумает о самом главном: где кабардинские князья взя.ди оружие?.. Есть у вас сведения для ответа на сей вопрос?

— Есть! Как только начался конфликт, я сразу же послал на место происшествия начальника разведки корпуса подполковника Вартаняна, он и доложил, что ружья, захваченные у разбойников, турецкие, но есть и английской марки,— поспешно ответил Якоби. Л

— Турецкие и английские?—переспросил Суворов.— А как они оказались у кабардинцев?

— В стане атажукинцев были турецкие купцы, которые на допросе признались, что под видом обычных товаров на лошадях и ослах вьючно привозили ружья и боеприпасы, причем не только в Кабарду, но и в Чечню, и даже в Дагестан.

— Каким путем?

— По горной тропе-с,—астраханский губернатор подошел к карте Кавказа, висевшей на стене, приставил палец к синей каемке восточного побережья Черного моря и указал место перехода через перевал Большого хребта в верховьях Кубани.

— Под Эльбрусом, ваше превосходительство, живет сильное и воинственное племя карачаевцев, цодвластных турецкому султану. Здесь купцы отдыхали. Затем их караван двигался на восток к верховью реки Подкумок и от верховья вниз по течению, не доезжая сорока верст до нашей линии укреплений, сворачивал вправо на реку Малку во владения кабардинских князей. Как признались купцы, они привозили сюда не только оружие, но и мулл своих для подстрекательства горцев против России, против неверных, вторгшихся на священные кавказские земли,— закончил Якоби.

Еще при строительстве оборонительных сооружений на Кубани Александр Васильевич, анализируя расстановку сил, понял, что Турция в будущем может начать захват Кавказа не с юга, прямо в лоб, а с северо-запада, высадив войска на побережье Черного моря в крепостях Сунжук-кале и Анапе. Направив свою армию по северному склону Кавказского хребта, она отрезала бы Кавказ от влияния России, самого сильного для нее противника, и двигаясь на восток, встретила бы сочувствие племен, большей частью находящихся под ее властью, пополнила бы свои ряды за счет прекрасных джигитов.

Потом, в Бахчисарае, он долго размышлял над этим и пришел к выводу, что русским надо возвести от левого берега Кубани в сторону гор, вдоль рек Белой, Лабы и Урупа, малые вспомогательные линии укреплений, которые преградили бы путь турецкой армии. Он составил план и послал в Петербург, но князь Потемкин назвал его «мыльным пузырем».

Теперь, как оказалось, Суворов был прав. Турецкий султан именно с запада протягивает щупальца: от Черного моря до Каспийского, пока пробует проникнуть через перевалы Большого Кавказского хребта.

Глядя на карту, Александр Васильевич напряженно думал, как сорвать планы алчной Порты не только на северных склонах гор, но и на восточных. Как устранить разногласия между горцами и русскими на Азово-Моздокской линии, сделать так, чтобы не лилась кровь тех н других?

Он взял карандаш со стола и уверенно провел на карте четкую линию от крепости Георгиевской на запад, вверх по долине реки Подкумок, к перевалам хребта.

— Навстречу турецким караванам, подвозящим оружие и агентов по сей тропе, надобно выставить русский штык. В долине Подкумка возвести хотя бы две крепости— одну, к примеру, в сорока верстах от Георгиевска, другую в верховьях реки, у Кислого ключа...

И Александр Васильевич поставил на линии два креста, а между ними наметил расположение редутов, постов и пикетов. Такие малые вспомогательные линии, считал Суворов, нужны России не только для того, чтобы преградить путь туркам, доставлявшим оружие горским племенам, или неприятельской армии в случае войны, но и для того, чтобы обжить пустующие земли, наладить хозяйственные и торговые связи с горцами. Без хозяйственного освоения пустующих земель крепости и редуты— ничто...

— Так и напишите в депеше князю: на Подкумке крайне нужна вспомогательная линия. Без нее не будет здесь покоя — турки завозили оружие и подстрекателей и впредь станут поступать так же, военных конфликтов не избежать ни с Кабардой, ни с Чечней, ни с Дагестаном.

Хотя Суворов понимал, что вспомогательные линии — полумера: турецкий султан и персидский шах не отступят от своих замыслов полностью захватить Кавказ, но с этими малыми линиями сражение можно выиграть с наименьшими потерями. Ведь около крепостей и редутов непременно вырастут поселения казаков, отставных солдат, безземельных крестьян, приехавших из России искать счастья в теплом и благодатном крае.

Александр Васильевич верил, что в долинах предгорий русские крестьяне сумеют сеять хлеба, растить сады, разведут скот, проложат дороги. Сюда приедут купцы, ремесленники, появятся лавки, мастерские. Станицы и села начнут превращаться в города. А город, как магнит, притягивает горцев, которые станут продавать скот, свои изделия, а в лавках покупать соль, украшения, предметы домашнего обихода. С миром, доброй улыбкой придут к русским, а не с ненавистью и враждой. А это обстоятельство и станет главным препятствием для распространения турецкого и персидского влияния на Кавказе.

Суворов понимал, что возведение укреплений на том же Подкумке будет происходить болезненно, не все горцы пойдут русским навстречу, недовольные князьки, подобно Атажукину, будут сеять вражду. Не одно, не два нападения совершатся еще на Линию. Но сближение кавказцев с северянами необходимо как воздух, как хлеб, потому что враг у них общий. Сама жизнь заставит их сблизиться... * * *

Вернувшись в губернское управление, Якоби составил депешу. Следуя совету Суворова, он надеялся обелить себя: в конфликте он не виноват. Турки завезли оружие, агентов, и те спровоцировали нападение на Павловскую и Марьинскую станицы. Якоби в силу необходимости вынужден был послать ответную экспедицию, и конфликт быстро был потушен. Кроме того, выдвинутое им предложение о постройке двух крепостей на Подкумке представит его в глазах чинов Военной коллегии как человека, заботящегося о благе России.

Но в душе Якоби не был согласен с планом Суворова. «Прославленный полководец надумал строить укрепления на Подкумке Как средство не только оборонительное, но и как мост для хозяйственных и торговых связей с горцами. Как будто дикие племена .ждут русских с распростертыми объятиями! Да они поднимутся с насиженных мест, уйдут дальше в горы, и еще яростнее станут набеги на наши поселения»,—с усмешкой думал Иван Варфоломеевич, подписывая составленную депешу. Он также был уверен, что Военная коллегия не поддержит прожект по той причине, что на возведение вспомогательной линии потребуются немалые деньги.

Отправляя фельдъегеря в Петербург, генерал-губернатор и не подозревал, что этот же гонец привезет в Астрахань грозный приказ князя Потемкина.

Светлейший князь, не стесняясь в выражениях, винил астраханского губернатора в том, что он проворонил горную тропу, по которой турки доставляли в Кабарду, Чечню и Дагестан оружие и агентов; что гарнизоны крепостей Павловской н Марьинской несли сторожевую службу «спустя рукава, коль позволили напасть на себя».

Но то, что он прочел дальше, потрясло его. За вопиющие беспорядки в полках князь отстранил Якоби от командования войсками на Линии. Вместо него назначен генерал Фабрициан, штаб-квартира которого будет обоснована в крепости Георгиевской. Ежели Якоби не выправит опасное положение в губернии, то будет смещен и с поста губернатора. В довершение всего Военная коллегия утвердила план возведения двух крепостей на Подкумке, при этом подчеркивалось, что это план Суворова. Якоби вменялось в обязанности строительство первой крепости Константиногорской, нареченной так в честь второго внука государыни императрицы. Крепость ту поставить в сорока верстах западнее Георгиевска...

Иван Варфоломеевич облегченно вздохнул: Констан-тиногорская крепость — это наказание за упущения по военной службе и испытание — справится ли он с новым поручением. Именно испытание! И спасение! Ежели он с усердием возведет крепость, то, может быть, и не сместят с губернаторского поприща.

Не время сидеть сложа руки и предаваться горестным переживаниям. Как всегда в подобные минуты, Якоби развил кипучую деятельность: вызвал главного