Галина Петреченко - Князь Олег Страница 77

В шатре зависла тишина.

Такого поворота дел не ожидали ни Олег, ни его окружение.

Олег недоуменно смотрел на главного хазарского раввина и не мог сразу понять, что стоит за приглашением иудейского предводителя. «Что это? Зов жалобно стонущего льва, приноравливающегося к отчаянному прыжку, чтобы, погибая, уничтожить и себя, и свою добычу, или… зов просвещенной души, жаждущей вразумить чужеземцев?» — тревожно думал Олег и пытливо вглядывался в повлажневшие глаза раввина.

«Лучеперые» друзья Олега внимательно смотрели на своего князя и ждали его слова.

— Благодарю за приглашение, раввин, — проговорил наконец Олег и, немного помолчав, продолжил: — Но коль честь оказана и мне, и моим воеводам, и дружине, то я обязан держать совет с моими людьми и только после него дам вам ответ. Вы можете подождать нашего решения на поляне возле старой ивы; мои стражники укажут вам это место, — закончил он уже спокойнее и заметил, как раввин улыбнулся себе в бороду.

Олег невольно склонил голову перед мудрым раввином и в глубокой задумчивости наблюдал, как габаи хазарских иудейских общин, слегка согнув спины, покидали его шатер и бормотали все те же слова киевского габая: «О! Борух Ато А-дой-ной Э-лай-хейну Мелех Хоойлом Шеэхейону Вкиймону Вхигиону Лизман Хазе»[45].

— Ну, что решим, друже? — тихо спросил Олег своих «Лучеперых», когда шатер наполовину опустел и возле его серебряного котелка не было уже иудейской охранной мезузы.

— Я думаю, Саркел надо уважить нашим присутствием, — басовитым голосом проговорил Любомир и слегка толкнул локтем Фарлафа.

— Да, — пробасил Фарлаф и подмигнул сидящему рядом с ним Ленку.

Ленк, недавно допущенный в близкое княжеское окружение, чувствовал себя неуверенно среди именитых полководцев и боялся еще подавать голос первым, но, увидев, что взоры советников устремлены на него, потакая Фарлафу, вдруг тоже пробасил:

— Да будет тако, князь Олег-Олаф!

— А как? — передразнил его быстро Олег, и в шатре грянул дружный смех.

— А как все хотят! Ведь иудеи никогда не разжигают войн! Они хотят крепкого мира с нами! Вот и закрепим его прямо в Саркеле! — так же быстро нашелся Ленк, на что Олег, немного подумав, проговорил:

— Но от заградительного сооружения, охраняющего нашу Русьскую землю от хазар, все равно не откажусь и возводить его начну, как только пир в Саркеле завершу. Да будет тако? — голосом, в котором звенела булатная сталь, спросил он своих советников и оглядел всех требовательным взором.

— Да будет тако, великий князь Олег! — трижды ответили дружным хором воеводы великого киевского князя и вдруг почувствовали, что духи воинства и созидания протянули свои руки навстречу им.

Весь Саркел был озабочен одной заботой: где взять столы, ковры или плетеные подстилки, на которых бы уместилась несметная рать русичей, что прибыла для войны, но передумала и заключила добрый мир с их правителями. Со всех концов этого маленького уютного городка с одним большим дворцом, в котором жили и царь, и хакан, и главный визирь, и большая стража, охранявшая жилище повелителей хазар, одним или двумя десятками невысоких каменных домов, в которых жили самые богатые сановники или родственники хазарских правителей, остальные дома в большинстве своем были глинобитными мазанками и кибитками, — со всех концов этого пестрого, говорливого селения хазар слышались добродушные ворчливые восклицания и бормотания, но слово «мир» и благословение «шеэхейону» произносились везде почти беспрерывно.

Олег чувствовал, как Саркел пропитался особым духом благожелательства и доброты, и не мог не быть благодарным иудейским священнослужителям за создание этого особенного духа.

Слова звенели чистотой помыслов, предложения складывались сами собой, и никто не чувствовал никакого принуждения. Все здесь было насыщено золотым, благодатным солнцем и ароматнейшим воздухом, в котором распространялось благоухание спелых, чудесных фруктов и великолепных цветов.

— Далековато ты находишься от земель моих русьских, Саркел, но жить в тебе от этого не хуже! Столько солнца, тепла и благодатных земель вокруг! Здесь могут жить и скотоводы, и пахари! — восхищенно заметил Олег, поднимаясь по широким мраморным ступеням дворца хазарских правителей в окружении своих верных «Лучеперых» друзей.

Стражники хазарского царя и хакана почтительно расступались перед русскими витязями, одетыми в прекрасные легкие, но крепкие кольчуги и блестящие шеломы и вооруженными мечами, копьями и остроконечными стрелами, находящимися в красивых кожаных колчанах, отороченных серебряной каймой, изображающей гордую птицу, парящую в небе.

— О сыны гордого племени русичей, пустившие свои корни в земле восточных словен! — горячо проговорил первый сановник хазарского хакана и визирь Ипион, как только гости и хозяева расселись вокруг просторного стола, заставленного всякого рода яствами, сладостями и кубками с вином. — Их высочайшие милости, наш любимый царь и мудрейший правитель хазарских иудеев хакан, устроили пир в честь вашего прихода в землю тюркского народа, хазар, и заключения с ним справедливого мира!

Русичи во главе с Олегом встали и склонили головы перед хаканом и царем в знак благодарности за гостеприимство.

— Мы не обладаем даром сладкоречия, высокочтимые правители хазарских народов, царь, и хакан, и мудрые советники, но хотим сказать одно: наши сердца почувствовали всю доброту и благожелательность ваших помыслов, идущих от просвещеннейшего разума и силы духа вашего бога Йогве, и глубоко признательны вам за это, — несколько волнуясь, но проникновенно и тепло проговорил Олег и, приложив правую руку к сердцу, поклонился сначала хазарскому царю, затем хакану, а потом и всем девяти верховным сановникам. — Мы высоко чтим ваши законы, которые избрали вы, великий царь и высокочтимый хакан, установив порядок среди хазарских народов. Я вижу за этим добрым столом и мусульманских, и языческих, и христианских, и иудейских первосвященников и поражаюсь широте взглядов и истинному великодушию правительствующих особ Хазарского каганата. Русичи впредь никогда не будут нарушать обещанного вам и вашим народам мира. Думаю, клятвы верности миру и любви нашим народам, которые мы принесли нынче с огнем и кровью, мы должны сохранить и, не обижая друг друга, должны ежегодно держать ответ за верность данной клятве, — завершил Олег свою речь твердым голосом и услышал облегченный вздох своих «Лучеперых» сподвижников. Он выпрямился, затем снова сердечно поклонился правителям хазарской страны и сел на почетное, центральное место, расположенное в восточной части огромного стола.

— Если народы ссорятся, то и солнце хмурится, гласит наша мудрость, — вставая, проговорил хазарский царь на славянском языке, с особой размеренной певучестью, которая сразу заставляет вслушиваться в каждое слово оратора.

Хазарское окружение царя закивало в такт каждому слову своего правителя и горделиво посмотрело на гостей.

Гости поняли хвастливый намек хозяев: краткая речь всегда самая запоминающаяся.

Но что скажет хакан?

Хакан уважал традиции своего народа, любящего своих невластвующих царей, которыми управляли либо жрецы, либо хаканы. Духовная власть всегда была выше царской и потому требовала к себе особого внимания.

— Я нынче просил у Бога великой милости для проведения доброй встречи наших народов, — тихо сказал хакан, но все почувствовали, сколько повеления и силы духа звучало в каждом его слове. — Смирение перед силой мужества русичей должны испытать все хазарские народы, заключив с ними справедливый и долголетний мир, — медленно и важно оповестил хакан всех присутствующих в правительственном дворце и слегка поклонился Олегу.

Олег ответил таким же поклоном хакану и выдержал его проницательный взгляд.

— Мне по нраву открытый взор великого киевского князя Олега-Олафа, который привел свою несметную дружину в нашу страну, дабы прекратить разбойничьи набеги племен-отрубов. Вождь их наказан, и больше ни у кого из соседей орельских словен не будет желания испытывать остроту стрел и тяжесть булатных мечей русьских воинов! Да будет вечным мир между нашими народами, и хранит Господь Бог крепость клятвы, данной нынче в синагоге Саркела великим правителем русичей князем Олегом, нашим царем и мною, хаканом хазарским, в лето девятисотого года, — торжественно провозгласил хакан и вдруг спросил: — Скажи, великий киевский князь Олег, какими словами ты завершаешь свои военные советы?

— Да будет тако! — недоуменно ответил Олег.

— А знаешь ли ты, что это клич наших предков, древнего народа, первых иудеев? — гордо спросил хакан.

— Да, ведаю об этом от своего верховного жреца, — спокойно ответил Олег. — Ну и что из того? — настороженно спросил он.