Ядерная зима. Что будет, когда нас не будет? - Вернер Гейзенберг Страница 78

опасался Вашингтон, стала теперь очевидной. Первенство в состязании за «абсолютное оружие» уже принадлежало другой стороне. Что же теперь делать, чтобы догнать и, если возможно, перегнать ее? Вновь воскресили идею об управляемом на расстоянии беспилотном снаряде, способном менее чем за полчаса пересечь Атлантику или снежные просторы Арктики. Эти межконтинентальные баллистические ракеты конструировались под руководством, главным образом, немцев, создавших в свое время боевые ракеты «Фау-2». Однако на дистанциях порядка девяти тысяч километров величина отклонения этих ракет от цели достигала одного процента или девяноста километров. Усовершенствование механизмов контроля позволяло свести эту ошибку до 0,2 процента. Но даже и это означало возможное отклонение на восемнадцать километров. Следовательно, если нацелить такой снаряд на Москву, то он мог бы обрушиться не на центр города, а на одну из его окраин. А если, например, ракету дальнего действия направить на ленинградский аэропорт, то она может упасть на пустое место или даже в море.

Тем не менее Военно-Воздушные силы были уверены, что эти зловещие воздушные торпеды, если бы удалось повысить их точность, послужили бы козырем, который смог бы побить самую первоклассную авиацию. Но было уже слишком поздно. Главное разведывательное управление США уже начало информировать Пентагон о поразительных успехах русских именно в этой области, т. е. в области управляемых ракет на дальние дистанции.

Джон фон Нейман, тогда уже страдавший неизлечимым раком, возглавил секретный комитет по изучению этой проблемы. Впервые комитет собрался в сентябре 1953 г., месяц спустя после сообщения о взрыве русской водородной бомбы. Фон Нейман в прошлом был уже тесно связан с Комиссией по атомной энергии, а совсем недавно сделался ее членом. Поэтому он знал, что Комиссия разработала план создания бомбы «тройного действия». К двум стадиям срабатывания термоядерной бомбы (то есть начальный атомный взрыв плюс инициированная им реакция слияния окружающего термоядерного горючего, что в значительной степени усиливает эффект) предполагалось добавить еще одну, третью стадию, состоящую из реакции деления в оболочке бомбы. Это планировали достичь с помощью урана-238 вместо обычного материала. Такая бомба типа «Деление-Слияние-Деление» (или, как ее называли, «FFF» — Fission-Fusion-Fission) до этого не изготовлялась только потому, что ее считали «сверхразрушительной». Образующиеся при ее взрыве продукты радиоактивного распада покрыли бы площадь почти в тысячу квадратных километров.

Но теперь Джон фон Нейман решил скомбинировать трехступенчатую бомбу с межконтинентальной ракетой. При этом невысокая точность последней компенсировалась бы огромной площадью разрушения, вызываемого бомбой. Нейман сосватал этих двух чудовищ в дьявольскую супружескую пару и представил их своим признательным хозяевам как «абсолютное оружие». Теперь, даже если ракета и отклонится далеко, цель все равно не выйдет из круга смерти и разрушения.

Фон Нейман, «математик, который дал зеленый свет», как выразился о нем журнал «Форчун», представляет собой наглядный пример ученого, который превратился из изобретателя нового оружия в ученого-стратега. В годы после второй мировой войны американский эксперт по военным вопросам Хэнсон У. Болдуин писал: «Техническая революция за полтораста лет, прошедших со времен Наполеона, сделала колоссальные шаги и оказала огромнейшее влияние на искусство ведения войны. Ученые-атомники породили целое семейство разновидностей ядерного оружия всех видов и калибров. Специалисты по аэродинамике и самолетостроители создали истребители с небывалой маневренностью и неслыханными скоростями. Специалисты по ракетам разработали множество вариантов этих чудовищно быстрых снарядов. В довершение ко всему, — поясняет Болдуин, — стали практически применимы «биологическое и химическое оружие так же, как и радиоактивные пыли и газы».

Успехи электроники позволили придать всем этим носителям смерти высокую точность даже при самых высоких скоростях. Но генералы, если бы их предоставить в этом отношении своим собственным возможностям, никогда бы не смогли поспевать за такими «квантовыми прыжками» в развитии военной техники. Они нуждались теперь в том, чтобы с ними рядом были ученые, которые помогали бы им разрабатывать их планы и корректировать их с каждым новым шагом техники вперед. Многие ученые и специалисты принимали участие в этой военной игре, потому что были уверены, что только таким путем можно сохранить мир. Планирование предстоящих войн такого рода в надежде, что они никогда не будут иметь места, если только к ним предварительно подготовятся, сделало «МАНИАК» и другие электронные «оракулы» неоценимыми приборами для чрезвычайно быстрых подсчетов и принятия стратегических решений. Даже конец света был для «МАНИАКа» не более чем еще одним вопросом, на который следовало ответить путем вычислений. Если бы город или население страны можно было бы перевести в эквивалентные выражения машинного языка, а историю и жизнь преобразовать в массу сухих цифр, то можно было бы выработать удобные формулы для уничтожения миллионов людей. Когда ученики фон Неймана и противостоящие им люди в Советском Союзе, сидя у панелей вычислительных машин, вырабатывают данные о вероятности войны, они делят ресурсы страны на панику и отчаяние ее населения или умножают их на изобретательность и волю к победе. Будет ли решена проблема, если проигравший будет низведен к нулю? В такие вычисления входят миллионы и чуть ли не сотни миллионов смертей. А времени до грозящей катастрофы становилось все меньше. Если бы кто-нибудь мог просто забыть (а сидящий у такого прибора может действительно постепенно забыть), что жизни человеческих существ поставлены на карту, то все дело в принципе можно было бы рассматривать как одно из необходимых вычислений вероятности для определение поведения миллионов атомов в бомбе. Однако все вычисления, производимые с такой невероятной точностью, были внезапно прерваны самым обычным ветерком, морским бризом, который до этих пор никем не принимался во внимание прогноз погоды на 1 марта 1954 г. утверждал, что ветер будет дуть на север от атолла Бикини. Но он совершенно неожиданно подул на юг, на острова Ронгелап, Ронгерик и Утерик, и устремился в открытое море, где в это время находился японский траулер «Счастливый дракон № 5». Судно было накрыто «снежным шквалом» с ясного неба. Двумя неделями позже мир узнал о том, что эта метель была на самом деле дождем радиоактивного пепла. Крошечные частины его, найденные японскими учеными в швах корабельной обшивки, хранили в себе секрет трехступенчатой бомбы, взорванной впервые 1 марта 1954 г. («взрыв № 1» из новой серии испытаний водородных бомб).

Как раз в это самое время опасность войны снова резко обострилась. Французская крепость Дьен-Бьен-Фу в Индокитае была на волоске от падения. В Вашингтоне и Париже рассматривался вопрос об американской интервенции. Начальник штаба адмирал Рэдфорд предложил использовать «тактическую атомную бомбу».