Льюис Уоллес - Бен-Гур Страница 81

Заявлены для участия в скачках

За сутки до начала соревнований, во второй половине дня, все необходимое для скачек было перевезено из становища Илдерима в город и размещено в помещениях у цирка. Наряду с оборудованием шейх велел захватить и много чего еще; так что караван с рабами, лошадьми, гружеными телегами и ревущими верблюдами больше напоминал переселение племени из Пальмового сада на новое место. Зеваки на обочинах дороги не могли удержаться от смеха, глядя на это зрелище; но надо заметить, что при всей его вспыльчивости старый араб нимало не был задет их грубостью. Если за ним велась слежка, как он имел все основания полагать, то соглядатай смог бы довести до сведения своих римских хозяев лишь картину кочевья орды варваров. Римляне, конечно, от души посмеются; горожане позлословят; но какое ему дело до всего этого? На следующее утро этот караван будет далеко на дороге в пустыню, и с ним уйдет все, что хоть сколько-нибудь ценно для племени – за исключением того, что существенно необходимо для скачек и триумфа его четверки. По существу, он отправлялся к себе домой – все шатры были свернуты, становища уже не существовало; так что те, кому это угодно, могли ловить их с таким же успехом, как и ветер в поле. В наибольшей безопасности человек находится тогда, когда над ним смеются; и старый умный араб прекрасно знал это.

Ни он, ни Бен-Гур не переоценивали влияния Мессалы; по их расчетам, он не станет предпринимать против них никаких действий до тех пор, пока они не встретятся на арене цирка. Если же Мессала потерпит там поражение, и в особенности от Бен-Гура, то тогда нужно ждать от него самого плохого; он скорее всего не будет даже дожидаться совета от Грата. Исходя из этого, они спланировали свои действия и были готовы держаться подальше от возможной опасности. Сейчас они скакали рядом, в хорошем расположении духа, исполненные уверенности в победе на завтрашних скачках.

По дороге они заметили поджидавшего их Маллуха. Верный их товарищ ни единым знаком не показал, что знает об отношениях, которые с недавнего времени связывали Бен-Гура и Симонидиса, или о соглашении между ними и Илдеримом. Он поприветствовал их и протянул шейху несколько бумаг:

– Мне удалось достать бумагу от устроителей игр, только что вышедшую, в которой вы сможете найти список всех участников и их лошадей. Там вы прочитаете и расписание тренировок. Не дожидаясь результатов, дорогой шейх, я заранее поздравляю вас с победой в гонках.

С этими словами он оставил почтенного шейха изучать бумаги и повернулся к Бен-Гуру.

– Мои поздравления и тебе, сын Аррия. Теперь уже ничто не помешает тебе встретиться с Мессалой. Мы выполнили все условия, необходимые для участия в играх. Сам устроитель игр заверил меня, что все в порядке.

– Благодарю тебя, Маллух, – с чувством произнес Бен-Гур.

Маллух продолжал свой доклад:

– Твой цвет – белый, у Мессалы цвета смешанные, алый и золотой. Добрый знак такого выбора виден уже повсюду. Мальчишки уже сейчас развешивают по всем улицам белые ленты; завтра каждый араб и каждый еврей в городе будут носить их на своей одежде. В цирке же ты увидишь, что все галереи будут украшены пополам белым и красным.

– Да, галереи, но не трибуны для именитых зрителей.

– Да, там будут царить алый и золотой. Но если мы выиграем скачки, – Маллух улыбнулся при одной только мысли об этом, – если мы выиграем, как будут беситься эти надутые индюки! Ведь они делают ставки на пари, исходя из своего презрения ко всему неримскому – два, три, пять к одному на Мессалу, поскольку он римлянин.

Понизив голос, он добавил:

– Становится плохо при одной только мысли о том, что некий еврей с высоким положением в Храме собирается поставить свои деньги по таким ставкам; но у меня есть друг в кругах, близких к консулу, и я приватно попросил его принять пари по любым ставкам – три, пять или десять к одному, как бы высоко они ни взлетели, пусть это даже и совершенное безумие. На эти цели я предоставил в его распоряжение шесть тысяч шекелей.

– Нет, Маллух, – покачал головой Бен-Гур. – Римлянин будет делать ставки только римской монетой. Найди-ка ты вечером своего друга и замени шекели сестерциями на ту же сумму. И еще, Маллух, попроси его заключить пари с Мессалой и его приверженцами; четверка Илдерима против лошадей Мессалы.

Маллух несколько секунд размышлял.

– Это станет главным событием вашего заезда.

– Именно этого я и добиваюсь, Маллух.

– Понятно, понятно.

– Ах, Маллух, помоги мне как следует! Я хочу привлечь все взоры к нашему заезду с Мессалой.

– Это вполне можно устроить.

– Так сделай же это, – попросил Бен-Гур. – Сумма ставок привлечет всеобщее внимание; а если такое пари будет принято, то еще лучше.

Маллух вопросительно посмотрел на Бен-Гура.

– Разве не должен я получить часть украденных у меня денег в качестве компенсации? – спросил Бен-Гур, словно разговаривая сам с собой. – Другой такой возможности может и не представиться. Если бы я смог не только уязвить его гордость, но и его состояние! Отец наш Иаков вряд ли усмотрел бы в этом какой проступок.

Убежденность в своей правоте придавала особую значительность его словам.

– Что ж, да будет так! Послушай, Маллух! Не скупись, предлагая сестерции. Если кто-нибудь рискнет на такие ставки, то ставь талантами. Пять, десять, двадцать талантов; да пусть даже пятьдесят, если будет ставить сам Мессала.

– Это огромная сумма, – сказал Маллух. – Я должен подстраховаться.

– Безусловно. Ступай к Симонидису и скажи ему, что я хочу так поступить. Скажи, что я ожесточился сердцем и намерен уничтожить моих врагов, что судьба дает мне великолепный шанс сделать это. С нами Бог отцов наших! Ступай, Маллух, и не упусти этого шанса.

И Маллух, восхищенный обрисовавшейся возможностью, распрощался с друзьями и уже развернул было своего коня, но тут же возвратился.

– Прошу прощения, – обратился он к Бен-Гуру. – Есть еще одно дело. Я сам не смог подобраться к колеснице Мессалы, но по моему поручению ее обмерили. Так вот: те, кто сделал это, уверяют, что ступицы ее колес на целую ладонь выше от земли, чем у твоей.

– На целую ладонь! Так много? – радостно воскликнул Бен-Гур. Затем он склонился с седла к Маллуху: – Поскольку ты верный сын Иудеи, Маллух, и предан своим сородичам, то займи место на галерее над Триумфальными воротами, поближе к балкону, который расположен перед столбами; и внимательно следи, когда мы будем делать поворот. Следи как следует, потому что, если мне повезет, я буду… Нет, Маллух, не буду говорить об этом, чтобы не сглазить! Но ты обязательно займи там место и смотри во все глаза.

В этот момент Илдерим удивленно вскрикнул:

– Ха! Клянусь славой Господней! Что это такое?

Он приблизился к Бен-Гуру, указывая пальцем на одну из строк объявления о скачках.

– Читай, – попросил его Бен-Гур.

– Нет, лучше уж ты.

Бен-Гур взял в руки бумагу, которая, будучи подписанной префектом провинции, объявляла для всеобщего сведения программу предстоящих празднеств. Сначала должна была пройти процессия необычайной пышности, затем состояться служба в честь бога Консуса, после чего игры считались открытыми. Дальше в бумаге расписывались соревнования по бегу, прыжкам, борьбе и кулачному бою – здесь назывались имена участников, их национальность, тренерские школы, виды соревнований, в которых они принимали участие, завоеванные ими награды, а также награды в состязаниях нынешних. Несколько ниже большими цифрами объявлялись суммы денег, причитающиеся победителям игр, возвещая о навсегда канувших в Лету временах, когда победители считали для себя вполне достаточным простой пальмовый или лавровый венок, жаждали славы и сражались за нее, а не ради денег.

Бен-Гур быстро пробежал глазами эту часть программы и нашел объявление о конных скачках. Здесь он принялся читать куда медленнее. Любители этого героического вида спорта были убеждены, что Орестейские состязания такого рода, проводимые в Антиохии, не имеют себе подобных во всем мире. Город предлагал в честь консула великолепное зрелище. В качестве приза победителю называлась сумма в сто тысяч сестерциев и лавровый венок. Затем следовали детали. В шести заездах участвовали только колесницы, запряженные четверками лошадей; затем победители заездов, к вящему интересу зрителей, должны были соревноваться между собой. Еще ниже приводились данные по каждой из участвующих в гонках четверок.

«I. Четверка Лисиппа Коринфянина – два серых, гнедой и вороной; впервые участвовали в состязаниях в Александрии в прошлом году и в Коринфе, где взяли приз. Колесничий – Лисипп. Цвет желтый. Четверка Мессалы из Рима – два белых, два вороных; победители Цирценсианских скачек, состоявшихся в прошлом году в Колизее. Колесничий – Мессала. Цвета алый и золотой. Четверка Клеонта Афинянина – три серых, один гнедой; победители Истмийских игр прошлого года. Колесничий – Клеонт. Цвет серый. Четверка Диксоса Византийца – два вороных, один серый, один гнедой; победители игр прошлого года в Византии. Колесничий – Диксос. Цвет черный. Четверка Адмета Сидонянина – все серые. Трижды выступали в Кесарии и трижды выигрывали гонки. Колесничий – Адмет. Цвет голубой. Четверка Илдерима, шейха Пустыни. Все четверо гнедые; на гонках выступают впервые. Колесничий – еврей Бен-Гур. Цвет – белый.