Кнут Гамсун - В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш) Страница 20

Лихорадка, безсонная ночь и холодъ наводятъ на меня дремоту, время отъ времени я клюю носомъ. Я чувствую себя необыкновенно хорошо. Черезъ долгіе промежутки встрѣчаются намъ телѣги, запряженныя двумя или четырьмя буйволами; мы осторожно объѣзжаемъ ихъ, правильный ритмъ ѣзды прерывается, и я просыпаюсь. Время отъ времени проѣзжаемъ мы мимо домиковъ изъ обожженыхъ кирпичей, или лачужекъ пастуха, гдѣ женщины въ красивыхъ голубыхъ и красныхъ платьяхъ сидятъ на кровляхъ и разсортировываютъ пряжу для ковровъ или одежды. Когда мы проѣзжаемъ мимо, онѣ смотрятъ на насъ нѣкоторое время и сдвигаются ближе головами. но когда мы черезъ нѣсколько времени оглядываемся, онѣ уже снова заняты своей работой. Полунагія дѣти бѣгутъ за нами на далекія разстоянія, и только съ помощью мѣдной монеты можно отогнать ихъ прочь.

Дорога становится теперь болѣе дикой, чѣмъ когда-либо прежде, и желѣзныя кровли попадаются все чаще; весною, въ пору таянія снѣга, черезъ эти кровли перекатываются, вѣроятно, прехорошенькія лавины. Слѣва намъ не видно ничего, кромѣ кусочка стѣны, а за нею пропасть. Никогда въ жизни не видывалъ я такихъ глубинъ, я долженъ время отъ времени выходить изъ экипажа и итти пѣшкомъ; тогда я плотно держусь къ той сторонѣ, гдѣ горы. Но глубина словно притягиваетъ меня. Я смотрю время отъ времени назадъ и разглядываю въ бинокль тамъ внизу, въ глубинѣ крохотныя пашни. Когда я сижу въ экипажѣ, то крѣпко за него держусь.

Солнце жжетъ съ высоты, стеариновое пятно на моей курткѣ словно вѣтромъ унесло, мы снимаемъ свои одѣяла. Дорога идетъ внизъ, все внизъ, пропасти становятся еще страшнѣе, мы зигзагами объѣзжаемъ горныя разсѣлины. Дорога часто испорчена, и люди въ бурнусахъ поправляютъ ее. Карнѣй не особенно внимателенъ, онъ допускаетъ лошадей спотыкаться чаще, чѣмъ нужно, потому что самъ онъ, сидя на своихъ высокихъ козлахъ, забавляется тѣмъ, что глазѣеть внизъ, въ глубину. Такъ проѣзжаемъ мы станцію Гудауръ.

Здѣсь много аккуратно сложенныхъ изъ камней домовъ, одинъ даже двухъ-этажный. Окрестности суровы и пустынны, но все выглядитъ чисто и привѣтливо; въ дверяхъ стоятъ люди и смотрятъ, какъ мы проѣзжаемъ. У меня такое ощущеніе, словно сегодня воскресенье, хотя сегодня только пятница; люди, стоящіе въ дверяхъ, выглядятъ свободными и довольными. Быть можетъ, по ихъ магометанскому обряду сегодня и есть праздникъ.

Такъ идетъ дорога все дальше длинными линіями зигзаговъ между отвѣсными стѣнами горъ. Телеграфныя проволоки, сопровождающія насъ, прикрѣплены иногда къ самой горѣ, иногда же проведены подъ землею во избѣжаніе порчи отъ обваловъ. Мнѣ нельзя больше итти пѣшкомъ, это будетъ черезчуръ медленно, я задерживаю такимъ образомъ всю экспедицію; но я охотно пошелъ бы пѣшкомъ, ради своихъ нервовъ. Намъ попадается навстрѣчу почта, отрядъ казаковъ, состоящій изъ семи вооруженныхъ съ головы до ногъ людей, почтальонъ трубитъ въ свой рогъ, а мы сворачиваемъ въ сторону и останавливаемся, пока они проѣдутъ. Потомъ снова начинаемъ спускаться.

Карнѣй сидитъ, опустя поводья, и тупо посматриваетъ внизъ въ безконечную глубь; когда одна лошадь скользитъ, то другая ее поддерживаетъ. Я не рѣшаюсь кулакомъ расшевелить Карнѣя, этимъ его вниманіе еще болѣе будетъ отвлечено отъ лошадей. Предоставляю все на волю судьбы. Здѣсь дорога прилѣпилась къ гладкой отвѣсной горѣ, она укрѣплена на желѣзныхъ балкахъ и виситъ на воздухѣ. Это мы, однако, замѣтили не раньше, чѣмъ спустились на нѣсколько изгибовъ внизъ по горѣ, тогда обернули мы назадъ головы и посмотрѣли вверхъ на дорогу. Этотъ видъ заставилъ насъ вздрогнуть.

На одномъ изъ худшихъ мѣстъ, гдѣ низенькая, жалкая стѣна, идущая по внѣшнему краю дороги, кромѣ того еще попорчена, выпрыгиваютъ вдругъ два мальчика, лѣта отъ шести до восьми, и начинаютъ передъ нами танцовать и кувыркаться. Маленькія, испорченныя созданія, вѣроятно, основались здѣсь съ цѣлью нищенствовать у путешественниковъ; меня ужасно озлило, что мальчишки вынырнули такъ внезапно и напугали нашихъ лошадей, я хотѣлъ поэтому отогнать ихъ моей чудесной палкой пріобрѣтенной во Владикавказѣ, но напрасно. Они весело продолжали танцовать и имѣли даже безстыдную и безумную дерзость перекувырнуться по ту сторону края дороги, гдѣ стѣна исчезла въ глубинѣ. Ничего не оставалось, какъ раскошелиться на пару серебряныхъ монетъ и откупиться отъ нихъ. Они глядѣли на насъ дерзкими, широко открытыми глазами, и притворялись, словно и понятія не имѣютъ, почему Его Превосходительство дѣлаетъ такое сердитое лицо. Когда они подобрали деньги, то сползли вновь на краю пропасти за стѣну, гдѣ у нихъ, вѣроятно, было мѣсто отдыха и привала. И если въ теченіе дня проѣдетъ еще экипажъ, то мальчуганы, конечно, вновь устремятся изо всѣхъ силъ на дорогу и станутъ танцовать свой опасный танецъ.

Вдоль внутренняго края дороги, гдѣ свѣтитъ солнце, растетъ щавель и взъерошенные репейники, позже попадаются намъ одуванчики и голубая гвоздика, которая необыкновенно мила и красива; далѣе внизу находимъ мы розовый клеверъ.

Часами длится этотъ спускъ, хотя лошади все время бѣгутъ рысью. Почти черезъ три часа выѣзжаемъ мы, наконецъ, на болѣе плоскую дорогу, — мы близъ станціи Млеты, гдѣ должны отдыхать. Млеты лежатъ на 1500 метровъ надъ уровнемъ моря, мы спустились, такимъ образомъ, въ эти три часа на 1500 метровъ. Солнце здѣсь печетъ, и мы сбрасываемъ кромѣ одѣялъ все, что только возможно, изъ нашей одежды.

Карнѣй хочетъ отдыхать четыре часа. Я испускаю крикъ изумленія и долго покачиваю головою. Карнѣй показываетъ вверхъ на солнце и даетъ намъ понять, что жара будетъ еще нестерпимѣе, а черезъ часа четыре нѣсколько умѣрится; онъ полагаетъ, несмотря на это, до вечера добраться на станцію Анануръ. Мы раздумываемъ и беремся за свои карты, изображающія горы въ разрѣзѣ; до Ананура намъ остается еще сорокъ верстъ, но на протяженіи тридцати пяти верстъ дорога круто спускается внизъ, и мы поѣдемъ быстро, поэтому мы разрѣшаемъ Карнѣю четыре часа остановки и киваемъ головою въ знакъ своего согласія.

Здѣсь, въ Млетахъ телеграфъ въ четыре проволоки. Снаружи у нашего окна стоятъ рябины, осыпанныя ягодами, а часть станціи поросла орѣшникомъ; кромѣ этого нѣтъ никакой растительности. Здѣсь теперь время сѣнокоса, и необычайное множество рабочихъ возитъ сѣно съ луговъ. Млеты — большое мѣстечко, можетъ быть, самое большое въ горахъ; но, какъ и въ другихъ мѣстахъ, здѣсь царитъ ужасная нечистота. Такъ какъ мы вынуждены были чистить свои ножи и вилки салфеткой, то оказалось, что и сами салфетки стали непригодны къ употребленію, и мы пустили въ ходъ свои носовые платки. Но ѣда и здѣсь была вкусная, только надо было стараться не думать о томъ способѣ, какимъ, по всѣмъ вѣроятіямъ, была она изготовлена въ кухнѣ.

Пока мы пили и ѣли, въ комнату вдругъ вошелъ господинъ, остановился въ дверяхъ и посмотрѣлъ на насъ. Мы сидѣли удивленные и также смотрѣли на него: это былъ нашъ путевой товарищъ въ поѣздѣ, офицеръ, который хотѣлъ сопровождать насъ черезъ горы, когда покончитъ свое пребываніе въ Пятигорскѣ. Онъ вздрогнулъ, когда узналъ насъ, повернулся и вышелъ изъ двери, не сказавъ ни слова. Со времени нашего прибытія на станцію не пріѣзжалъ ни одинъ экипажъ, офицеръ поэтому явился сюда раньше насъ, и это было для насъ непостижимо. Онъ, вѣроятно, долженъ былъ сократить свое пребываніе въ Пятигорскѣ и употребилъ дни, которые мы пробыли во Владикавказѣ, на то, чтобы насъ опередить — но было ли это такъ? Къ чему же всѣ эти старанія избѣжать насъ? Мы бы и сами не погнались за его обществомъ. И зачѣмъ онъ остановился въ Млетахъ?

Когда послѣ обѣда я одинъ сидѣлъ и курилъ на верандѣ, офицеръ также вышелъ изъ дома и прямо направился ко мнѣ. Онъ снялъ шляпу и сказалъ мнѣ по-англійски, что я, вѣроятно, былъ очень изумленъ, увидѣвъ его здѣсь. Я возразилъ, что, собственно говоря, совсѣмъ и не помышлялъ о томъ, гдѣ по-настоящему долженъ бы господинъ офицеръ находиться въ данную минуту. Тогда онъ только посмотрѣлъ на меня и не сталъ задавать дальнѣйшихъ вопросовъ.

Вы не долго оставались въ Пятигорскѣ, сказалъ я, чтобы быть полюбезнѣе.

Нѣтъ, отвѣчалъ онъ, я освободился ранѣе, чѣмъ думалъ.

Такъ какъ я сидѣлъ, а онъ стоялъ, то я также поднялся; постоявъ такимъ образомъ нѣсколько минутъ, я повернулся къ нему спиной и вошелъ въ домъ.

Офицеръ послѣдовалъ за мною.

Изъ сѣней шла лѣстница кверху, во второй этажъ, офицеръ сталъ на лѣстницѣ и пригласилъ меня пойти съ нимъ наверхъ.

Я хотѣлъ сначала продолжать свой путь въ столовую и показать тѣмъ, что я оскорбленъ поведеніемъ этого отталкивающаго человѣка, но мнѣ пришло въ голову, что я все-таки въ Россіи, и что русскіе нѣсколько не похожи на прочихъ людей.

Что вамъ угодно? спросилъ я.

Прошу васъ, будьте любезны пойти со мною въ мою комнату, отвѣчалъ онъ вѣжливо; я желалъ бы вамъ кое-что сообщить.