Фрэнсис Фицджеральд - Успешное покорение мира Страница 21

— Нет, серьезно. Скажи, что он наговорил.

Потянув время, она ему ответила, будто бы с ленцой:

— Ну, они с Хьюбертом Блэром говорят, что ты возомнил… что решил, будто ты — верх совершенства. — Совесть у нее была неспокойна. Однако она не забыла, что он пригласил ее всего лишь на один танец. — Джо говорит, ты сам ему хвалился, что все девочки считают, будто ты — верх совершенства.

— Ничего подобного я не говорил, — вспылил Бэзил, — никогда!

Ясное дело: все это подстроил Джо Горман, воспользовавшись излишней разговорчивостью Бэзила (настоящие друзья смотрели на этот недостаток сквозь пальцы), чтобы только его растоптать. Весь мир вдруг превратился в сгусток подлости. Бэзил решил уйти домой.

В гардеробной его окликнул Билл Кампф:

— Эй, Бэзил, что у тебя с губой?

— Бритвой порезался.

— Скажи, ты на следующей неделе собираешься на пикник?

— Нет.

— Послушай, тут приезжает моя двоюродная сестра из Чикаго, и мама попросила найти для нее кавалера — только на выходные. Ее зовут Минни Биббл.

— Минни Биббл? — переспросил Бэзил с легким отвращением.

— Я-то думал, ты со всеми за город поедешь, но Рипли Бакнер посоветовал к тебе обратиться, вот я и решил…

— У меня дома дела, — быстро нашелся Бэзил.

— Да ладно, Бэзил, — не отставал он. — Всего-то на два дня, нормальная девчонка, тебе понравится.

— Ну не знаю, — замялся Бэзил. — Давай так договоримся, Билл. Мне отсюда домой пилить на трамвае. А выходные освобожу себе при одном условии: если ты меня сейчас подбросишь до Уилвуда.

— Нет проблем.

Выйдя на веранду, Бэзил нашел Конни Дэвис.

— До свидания, — выговорил он. При всем старании получилось натянуто и высокомерно. — Было очень весело.

— Жаль, что ты так рано уходишь, Бэзил. — А про себя добавила: «Таким заносчивым не бывает весело. Много о себе возомнил».

С веранды ему было слышно, как на другом конце пирса заливается смехом Имоджен. Он молча сошел по ступеням и, шагая по аллее на встречу с Биллом Кампфом, обходил фланирующие парочки, будто подозревал, что один его вид может отравить им удовольствие.

Ужасный был вечер.

Через десять минут Билл высадил его на конечной остановке трамвая. В вагон неторопливо вошли пассажиры, припозднившиеся на загородной прогулке, и трамвай, подпрыгивая и дребезжа, потащился в сторону Сент-Пола.

Вскоре две юные девушки, сидевшие напротив Бэзила, стали на него глазеть, толкая друг дружку локтями, но он не обращал внимания — все его мысли были о том, как горько все они раскаются: Имоджен и Маргарет, Джо, и Хьюберт, и Рипли. «Подумать только! — будут сокрушаться они. — В двадцать пять лет — уже президент Соединенных Штатов! Эх, зачем мы его отшили в тот вечер! Не зря он себя высоко ставил!»

IV

Эрмини Гилберт Лабуисс Биббл находилась в ссылке. Родители увезли ее из Нового Орлеана в Саутгемптон, понадеявшись, что активный майский отдых на природе отвлечет ее от любви. Однако что на севере, что на юге вокруг нее ураганом летали безжалостные стрелы. До наступления июня она успела «обручиться».

Не стоит думать, будто жестковатые черты мисс Биббл, обнаружившиеся к двадцати годам, прорезались уже в ту пору. Она лучилась свежестью; головка ее напоминала молодым людям, отнюдь не склонным заблуждаться, ворох влажных голубых фиалок, которые уже тогда отразились в голубых зеркалах яркой души и обещали расцвести в сегодняшние розы.

Итак, она томилась в ссылке. Направляясь в Национальный парк Глейшер, она собиралась забыться. Как уже говорилось, по пути ей была суждена встреча с Бэзилом, готовая стать для него некой инициацией, средством отвести взор от самого себя и совершить первый ошеломляющий экскурс в мир любви.

Впервые он предстал перед ней как тихий миловидный мальчик с легкой задумчивостью на лице — результатом недавнего открытия, что у других тоже есть воля, и не слабее, чем у него, а авторитет — посолиднее. Для Минни — как пару месяцев назад для Маргарет Торренс — эта задумчивость выглядела очаровательной грустью. За ужином Бэзил проявил любезность к миссис Кампф — куртуазности он научился у отца — и с таким заметным интересом выслушал рассуждения мистера Биббла на тему слова «креол», что мистер Биббл подумал: «В этом юноше определенно что-то есть».

После ужина Минни, Бэзил и Билл поехали в Блэк-Бэар, чтобы сходить в кино, и там пикантное очарование Минни постепенно переросло в пикантное очарование этого приключения.

Все романы Минни год за годом развивались как под копирку. Она посмотрела на Бэзила открытым, детским взглядом; потом широко распахнула глаза, будто с комической опаской, и улыбнулась… она так улыбнулась…

При всей невинности этой улыбки, воспринималась она — в силу своеобразных очертаний личика Минни, причем вне зависимости от ее настроения, — как искрометно-зазывная. Стоило ей вспыхнуть, как Бэзил словно взмывал вверх, будто воздушный шар, раз от раза все выше, и опускался на землю, когда улыбка достигала той черты, за которой грозила превратиться в усмешку, но вместо этого просто таяла — и все. Она была как наркотик. Прошло совсем немного времени — и он уже не хотел ничего другого, кроме как наблюдать за ней с неуемным радостным восхищением.

А потом решил проверить, на какое расстояние может к ней приблизиться.

Любой роман двух юных сердец проходит такую стадию, когда постороннее присутствие только добавляет им пылкости. Но утром второго дня, когда Минни с Бэзилом еще не продвинулись дальше бурного потока откровенных комплиментов по поводу незаурядных внешних данных и обаяния друг друга, оба уже начали подумывать о том, что было бы неплохо поскорее избавиться от принимающей стороны — от Билла Кампфа.

Ближе к закату, когда на землю опустилась первая вечерняя прохлада, они, приятно разморенные после купания, устроились, обложившись подушками, на качелях, под сенью разросшегося у веранды плюща; одной рукой обняв Минни, Бэзил наклонился к ее щечке, но Минни исхитрилась подставить ему свежие губы. А сообразительности ему было не занимать.

Прошло около часа; до них доносился голос Билла — то с пирса, то из верхнего коридора, то из беседки в дальнем конце сада; на конюшне закусывали удила три оседланные лошади; в цветниках прилежно трудились пчелы. Потом Минни вернулась к действительности, и они позволили себя найти…

— Да, мы тоже тебя искали.

И Бэзил, взмахнув руками, чудесным образом проплыл по своему хотенью над лестницей, чтобы причесаться перед ужином.

— Чудесная девушка! Надо же, какая чудесная девушка!

Однако терять голову было непозволительно. За столом и после ужина он с почтением и неослабным вниманием слушал разглагольствования мистера Биббла про хлопкового долгоносика.

— Но я вам наскучил. Вы, молодежь, только и думаете, как бы улизнуть.

Вовсе нет, мистер Биббл. Мне было очень интересно, в самом деле.

— Ладно уж, бегите, развлекайтесь. Я и не заметил, как время пролетело. Нынче редко встретишь воспитанного, толкового парня; старика вроде меня хлебом не корми — дай с таким побеседовать.

Билл дошел с Бэзилом и Минни до края причала.

— Надеюсь, завтра можно будет на яхте покататься. Слушайте, мне сейчас нужно сгонять в поселок и набрать себе команду. Поехали вместе?

— Я, наверное, здесь посижу немного, а потом спать пойду, — сказала Минни.

— Ладно. А ты не составишь мне компанию, Бэзил?

— А… да, конечно, как скажешь, Билл.

— Только тебе придется сидеть на парусе, который нужно отвезти в починку.

— Не хотелось бы тебя стеснять.

— Ты меня вовсе не стеснишь. Сейчас машину выведу.

Когда он скрылся из виду, они в отчаянии переглянулись. Но вернулся он только через час — что-то стряслось либо с парусом, либо с машиной. Опасность была одна, но из-за нее обострялись все ощущения и захватывало дух: Билл мог появиться в любую минуту.

Через некоторое время они перебрались в моторную лодку, где сидели прильнув друг к другу и перешептывались:

— Этой осенью…

— Когда будешь в Новом Орлеане…

— Через год поступлю в Йель…

— Мне скоро в колледж…

— Как только вернусь из парка Глейшер…

— Поцелуй меня еще…

— Ты — супер. Тебе известно, что ты — супер?.. Просто супер…

Вода лизала сваи; лодка то и дело мягко стукалась о причал; Бэзил отвязал канат и оттолкнулся; лодка отвалила от пирса, превратившись в ночной островок…

…А на другое утро, когда он паковал свои вещи, она распахнула дверь в его комнату и остановилась рядом с ним. Ее личико сияло от восторга; на ней было крахмальное белоснежное платье.