Жорж Санд - Мельник из Анжибо Страница 21

М. Б.»

Запечатав оба письма, Марсель, которой больше нечем было тщеславиться, кроме ангельской красоты своего сына, переодела его во все свежее, вышла из замка и прошла через двор фермы в дом Бриколенов. Ее уже ожидали с обедом и, оказывая ей честь, накрыли стол в гостиной, поскольку столовой в доме не было и семейство имело обыкновение есть на кухне, где можно было не бояться замарать мебель и где блюда, которые готовила госпожа Бриколен с помощью своей свекрови и служанки, были у нее под рукой. Марсель вскоре заметила это отступление от заведенного в доме порядка. Госпожа Бриколен сама сделала все возможное, чтобы Марсель не осталась о том в неведении, ибо предупредительность по отношению к гостье сочеталась у нее с плохо скрываемым и обличавшим ее крайнюю невоспитанность раздражением, вследствие которого она то и дело просила у Марсель прощения за скверное обслуживание и без устали гоняла туда-сюда вконец одуревших служанок.

Марсель предъявила хозяевам настоятельное требование завтра же вернуться к привычному для них укладу и с улыбкой пригрозила, что будет обедать на мельнице в Анжибо, если за ней не перестанут ухаживать с такими церемониями. Госпожа Бриколен ответила Марсели несколькими неуклюжими фразами с претензией на учтивость, а затем сказала:

— Кстати, коли разговор зашел о мельнице: надо будет мне крепко выбранить господина Бриколена… А, вот и он сам! Скажи-ка, господин Бриколен, ты случаем не спятил? Как это тебя угораздило пригласить на обед мельника в тот самый день, когда мы имеем честь принимать у себя ее милость госпожу баронессу?

— Ах, дьявольщина, мне и в голову не пришло, — простодушно отвечал арендатор, — или, вернее, я, когда приглашал Большого Луи, не думал, что ее милость окажет паи такую честь. Господин барон всегда отказывался — ты же Знаешь… Ему подавали в его комнате, что, между прочим сказать, было не очень-то удобно… В конце концов, Тибода, коли ее милости не угодно есть за одним столом с этим парнем, то пойди и прямо скажи ему — мол, так и так; ты ведь за словом в карман не полезешь. Но меня от этого уволь: пусть я сделал глупость, но исправлять ее мне уж больно неохота.

— И лучше, как всегда, перевалить дело на меня, — язвительно оторвалась госпожа Бриколен, урожденная Тибо, которую по старинному местному обычаю, как старшую дочь в семье, назвали ее девичьей фамилией с прибавлением женского окончания. — Ладно, — согласилась она, — пойду дам от ворот поворот твоему разлюбезному Луи.

— Мне это было бы чрезвычайно неприятно и ничего не оставалось бы, как уйти самой, — твердо и даже несколько суховато сказала госпожа де Бланшемон, так что арендаторша сразу присмирела. — Я утром завтракала вместе с этим молодым человеком в его доме и нашла его столь обязательным, учтивым и любезным, что обедать сегодня без него для меня было бы крайне огорчительно.

— В самом деле? — высказалась вдруг красавица Роза; она с большим вниманием слушала Марсель, причем ее живой взор, выражавший удивление, говорил также о том, что слова гостьи доставляют ей несомненное удовольствие; но, встретив испытующий и грозный взгляд матери, она опустила глаза и покраснела до корней волос.

— Будет так, как пожелает ваша милость, — заявила госпожа Бриколен и, обращаясь к служанке, имевшей привилегию выслушивать доверительные замечания своей хозяйки, когда та была не в духе, тихонько добавила: — Вот что значит быть красивым мужчиной!

Шунетта (уменьшительное от Фаншоны) злорадно усмехнулась, отчего она, и так-то некрасивая, стала еще безобразнее. Она находила, что мельник действительно очень хорош собой, и злилась на него, потому что он ни разу на нее не взглянул.

— Вот и хорошо! — воскликнул господин Бриколен. — Так тому и быть: мельник отобедает вместе с нами. Ее милость правильно поступает, что не чванится. Так всегда расположишь к себе людей. Пойди же, Роза, позови Большого Луи — он там, во дворе. Скажи ему, что суп уже на столе. Да, очень уж не хотелось мне обижать парня. Знаете ли, ваша милость, у меня есть причины держаться за этого мельника. Он единственный из их братии, кто не отхватывает себе двойную меру и не подменяет зерна. Да, единственный во всей нашей округе, провалиться мне на этом месте! Все они тут вор на воре. У нас и поговорка про это сложена: «Всякий мельник — вор, бездельник». Я каждого из них испробовал, и пока еще мне не попался ни один, окромя него, который бы не плутовал со счетами и не подмешивал в доброе зерно всякой дряни. А уж как он старается ради нас! Никогда не станет молоть мою пшеницу тем жерновом, которым только что размалывал ячмень или роясь. Он знает, что это портит муку и лишает ее белизны. Он просто из кожи вон лезет, чтобы мне потрафить, потому как знает, что хлеб у меня на столе должен быть самый отменный. Это, знаете ли, моя небольшая слабость: я чувствую себя вроде как униженным, ежели кто-нибудь из заходящих в дом не скажет: «Вот это хлеб! Только вы один, папаша Бриколен, умеете выращивать такую пшеницу! Да, ничего не скажешь, пшеница что твоя кукуруза…» А мне это маслом по сердцу.

— Это правда, хлеб у вас чудесный, — подтвердила Марсель, желая своей похвалой еще выше поднять мельника во мнении хозяев и одновременно польстить тщеславию господина Бриколена.

— Ах, боже мой! Сколько возни с этим хлебом, словно не все равно, будет он чуть больше или чуть меньше ноздреват и уйдет одним буасо[15] зерна больше или меньше за неделю, — пожаловалась госпожа Бриколен. — Когда тут, поблизости, есть несколько мельников, а одна мельница просто рядом, на краю поместья, иметь дело с человеком, живущим в миле отсюда!

— А тебе-то что до того, коли он привозит мешки сам и никогда не возьмет ни зернышка сверх полагающейся доли?[16] — возразил господин Бриколен. — Кроме того, мельница у него хорошая, ладная, два новых больших колеса, превосходный водоем, и воды хоть отбавляй. И ждать никогда не приходится — вот что приятно.

— Добавим к сему, что вы каждый раз, потому как он приезжает издалека, считаете себя обязанным пригласить его пообедать или закусить. Это называется экономия! — отрезала госпожа Бриколен.

Появление мельника положило конец семейному спору. Вообще господин Бриколен, когда жена принималась его бранить, лишь пожимал плечами да начинал говорить быстрее обычного. Он прощал своей хозяйке сварливый нрав за ее распорядительность и прижимистость, которые были ему весьма полезны.

— Ну что же ты, Роза, — вскричала госпожа Бриколен, увидев дочь, возвратившуюся с мельником, — мы ведь ждем тебя, чтобы сесть за стол! Ты прекрасно могла послать за ним Шунетту, а не бегать сама!

— Мне папаша велели, — отвечала Роза.

— А не вели он вам, вы бы, уж конечно, не пошли, — тихонько сказал мельник девушке.

— Это ваше спасибо мне за то, что меня распекают по вашей милости? — ответила Роза в том же тоне.

Марсель не слышала, что они сказали друг другу, но их короткий разговор вполголоса, румянец, заливший лицо Розы, и взволнованный вид Большого Луи укрепили ее в подозрениях, которые уже раньше зашевелились в ней ввиду явной неприязни арендаторши к бедняге мукомолу: именно она, прекрасная Роза, и была предметом мечтаний мельника из Анжибо.

XI. Обед на ферме

Желая помочь своему новому другу в его сердечных делах и не видя в том худого для Роды (поскольку ее отец и бабушка как будто благоволили к Большому Луи), госпожа де Бланшемон нарочно во время обеда то и дело обращалась к нему, наводя разговор на предметы, которые давали возможность обнаружить превосходство его образованности и ума над всем семейством Бриколенов, возможно — даже над самой прелестной Розой. По части сельского хозяйства, рассматриваемого как одна из естественных наук, а не как коммерческая деятельность, по части политики, понимаемой как изыскание наилучших путей к достижению счастья и человеческой справедливости, по части религии и нравственности Большой Луи имел понятия простые, но справедливые, возвышенные и отмеченные здравым смыслом, проницательностью и душевным благородством — качествами, которые до того не имели случая проявиться на ферме. У Бриколенов разговор всегда шел о грубых и низменных вещах, и усилия ума затрачивались главным образом на то, чтобы поносить ближних. Большой Луи, не любя пошлостей и сплетен, мало участвовал в подобных разговорах и никогда не выказывал своих способностей. Бриколен раз навсегда решил, что он очень глуп, как все красивые мужчины, а Роза, всегда находившая его чрезмерно боязливым или унылым поклонником, потому что он то поддразнивал ее, то, напротив, робел, считала, что ему можно извинить недостаток ума за доброе сердце. Поэтому всех поначалу удивило, что госпожа де Бланшемон оказывает мельнику явное предпочтение в беседе перед остальными, а когда благодаря непринужденности Марсели Большому Луи удалось наконец преодолеть смущение, вызванное присутствием Розы и недружелюбием ее матери, Бриколенов еще больше удивило, как умно и хорошо он говорит. Пять или шесть раз господин Бриколен, ничуть не подозревавший о любви мельника к его дочери и доброжелательно слушавший его, был настолько поражен его высказываниями, что восклицал, хлопая ладонью по столу: