Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.1.Из сборника «Сказки Нинон». Исповедь Клода. Завет умершей. Тереза Ракен Страница 24

Между тем звон монет разбудил Гильома. Этот милый человек спал так крепко, что не расслышал бы, как проваливается под ним пол, но от звука падающей мелкой монетки он сразу же открывал глаза. Он, растолкал Гильометту.

— Эй, жена, — крикнул он. — Ты слышала?

Разбуженная старуха принялась сердито ворчать.

— Девчонка вернулась, — продолжал он. — Мне думается, она обокрала какого-то прохожего, я слышал, как на чердаке звенят деньги.

Гильометта мигом проснулась и поднялась, она уже больше не ворчала.

— Я так и знала, что она скверная девчонка, — сказала старуха, поспешно зажигая лампу.

И тут же прибавила:

— Я куплю себе чепчик с лентами и парусиновые туфли. В воскресенье я наряжусь на славу.

Кое-как одевшись, они поднялись в мансарду, Гильом шел впереди, а Гильометта светила ему лампой. Тощие, уродливые тени заплясали на стенах.

Муж и жена поднялись наверх и замерли от изумления. На полу лежал слой монет толщиной в три фута, все углы были завалены монетами, не видно было ни кусочка пола, хотя бы величиной с ладонь. Кое-где виднелись высокие кучи монет, точно волны застывшего моря. Посреди чердака, между двух волн, спала озаренная луной Сестра Бедных. Сон сморил ее, она не смогла добраться до постели; девочка покоилась сном праведницы, и ее посещали небесные видения. Ручонки были сложены на груди, в правой руке она крепко зажала волшебный подарок нищенки. В тишине слышалось мерное, слабое дыхание спящей, а ее любимое светило отражалось в блестящих монетах, окружая девочку золотым кольцом.

Гильом и Гильометта быстро оправились от изумления. Свершившееся чудо было им на руку, и они не стали тратить время на догадки, от бога оно или от дьявола. Поспешно оценив сокровище на глаз, они решили удостовериться, что лунный свет и сумрак не сыграли с ними злую шутку. Оба наклонились, жадно растопырив руки.

И здесь произошло нечто столь необычайное, что мне даже трудно это рассказать. Едва Гильом схватил пригоршню монет, как они превратились в огромных летучих мышей. Он с ужасом разжал руку, и мерзкие твари с пронзительными криками заметались по чердаку, ударяя его по лицу длинными черными крыльями. Тем временем Гильометта схватила целый выводок крысят. Они вонзили ей в руки острые белые зубы и начали бегать по ее юбкам. Старуха, которая готова была упасть в обморок при виде мышки, почувствовала на себе целую стаю крыс и едва не умерла от ужаса. Минуту-другую они стояли, не рискуя прикоснуться к этим монетам, таким красивым на вид и таким неприятным на ощупь. Оба смущенно посмеивались, подбадривая друг друга взглядами, точь-в-точь как ребенок, который обжегся горячим лакомством и не знает, улыбаться ему илиплакать. Гильометта первая не устояла перед искушением: она протянула тощие руки и схватила две пригоршни монет. Она зажала их покрепче, чтобы не выронить, и тут же испустила вопль от нестерпимой боли: вместо монет в руках у нее оказались длинные, острые иглы, пригвоздившие пальцы к ладоням. Гильом, увидя, что Гильометта нагнулась, тоже решил взять свою долю богатства. Но вместо денег у него в руках очутились раскаленные уголья, которые, точно порох, обожгли ему пальцы.

Разъярившись от боли, они ринулись на кучи монет, спеша схватить их, пока еще не произошло чудо. Но опередить волшебные монеты было не так легко. Едва к ним притрагивались, как они отпрыгивали кузнечиками, уползали змеями, разливались кипящей водой, рассеивались дымом; они исчезали, принимая любой образ, да еще успевали укусом или ожогом причинить боль воровским рукам.

Вся эта нечисть плодилась и множилась с такой невероятной быстротой, что супругами овладел невыразимый ужас. Совы, летучие жабы, вампиры, гигантские бабочки теснились в просвете слухового окна, били крыльями и стаями вылетали наружу. Пауки, скорпионы и прочие нечистые обитатели сырых мест разбегались по углам; в полуразвалившемся чердаке не хватало щелей, повсюду кишели мерзкие насекомые, давя друг друга.

Обезумев от ужаса, метались по чердаку Гильом и Гильометта: гнусные твари втянули их в свой хоровод. Справа, слева, со всех сторон множились, вылупливались новые поколения, тысячи отвратительных существ. Казалось, они выпрыгнули из человеческих рук. Живой поток поднимался все выше.

Сокровище, только что отражавшее лунные лучи, исчезло, оно превратилось в темную массу, тяжело перекатывающуюся, бурлящую, подобно вину, забродившему в бочке…

На чердаке не осталось ни единой монетки. Вся огромная куча обрела жизнь, вокруг кишели мириады гадов. Гильом и Гильометта бросились бежать, запустив друг в друга пригоршнями гадюк. Казалось, они унесли с собой всю нечисть. Чердак опустел. Сестра Бедных ничего не услышала, она мирно спала улыбаясь во сне.

Проснувшись, Сестра Бедных почувствовала угрызения совести. Она сказала себе, что напрасно накануне вздумала бороться с нищетой, обходя всю страну, — следовало первым делом помочь дяде и тетке.

Девочка сочувствовала всем страждущим. Для нее любой бедняк был просто бедняком, будь он добрым или злым. Все слезы были для нее одинаковы; она не считала себя вправе карать и награждать, — нет, ее задачей было осушать людские слезы. Десятилетняя девочка не имела понятия о строгой справедливости, она вся была сострадание и милосердие. Помышляя о мучениях, какие терпят грешники в аду, она жалела этих несчастных гораздо больше, чем души чистилища.

Кто-то ей однажды сказал, что один из бедняков не заслуживает хлеба, который она дала ему, но она не поняла смысла этих слов. Всякого голодного необходимо накормить — в этом она была твердо убеждена. Решив исправить свою ошибку, Сестра Бедных взяла свой мешочек и поспешно отправилась к соседям. Расплатившись звонкими, сверкающими монетами, она приобрела клочок земли, примыкавший к усадьбе ее родственников. Затем она купила пару красно-пегих быков с шелковистой, переливающейся шерстью. Не забыла она купить и плуг. Потом она наняла батрака, который пригнал волов на поле возле хижины. Тем временем в городе Сестра Бедных закупила всевозможные припасы: сухие виноградные лозы, горящие жарким огнем, муку тончайшего помола, соленья, сушеные овощи. За ней следовали три больших повозки, и на них нагружали все, что было нужно в хозяйстве. Удивительно было видеть, как разумно тратила девочка божьи деньги: она не покупала ничего лишнего, никаких пустяков, которые могли бы соблазнить такую малютку. Она приобретала прочную утварь, штуки полотна, медные котлы — все то, о чем мечтает опытная тридцатилетняя хозяйка.

Когда повозки наполнились, она велела поставить их рядом с быками и плугом. И тут она поняла, что хижина слишком мала, чтобы вместить все эти богатства. Она пожалела, что не может купить ферму: денег у нее было достаточно, но свободной, продажной фермы не было в тех краях. Тогда Сестра Бедных решила призвать каменщиков и построить на месте жалкой хижины новое, просторное жилище. Она поспешно насыпала на землю, перед повозками, несколько куч монет, чтобы уплатить за постройку.

Все это Сестре Бедных удалось выполнить в один час. Гильом и Гильометта все еще спали, их не разбудили ни грохот колес, ни щелканье кнут а.

Сестра Бедных подошла к дверям с лукавой улыбкой — ей тоже иногда хотелось пошалить. Она нарочно торопилась и теперь радовалась, что успела все сделать до пробуждения родственников.

Она еще раз осмотрела свои покупки, потом принялась стучать в дверь обоими кулачками, крича изо всех сил:

— Дядя Гильом, тетя Гильометта!

Старики не шевелились. Тогда Сестра Бедных стала колотить в рассохшиеся створки ставен, продолжая кричать:

— Дядя Гильом, тетя Гильометта! Открывайте скорее, богатство пришло к вам в гости! Впустите его!

Гильом и Гильометта услышали эти крики. Они соскочили с кровати, не проснувшись как следует, и вышли на порог, протирая глаза. Так велика была их поспешность, что на Гильоме оказалась юбка, а на Гильометте — штаны. Они даже не обратили на это внимания — так удивило их все, что они увидели. Кучи монет возвышались, как копны сена, перед тремя нарядными повозками, дубовые столы и стулья, большие медные котлы стояли прямо на снегу. Быки пыхтели и фыркали на холодном утреннем ветру. Лемех плуга, озаренный первыми лучами солнца, казался выкованным из серебра.

Погонщик быков подошел к Гильому и сказал:

— Хозяин, куда мне поставить упряжку? Пахать сейчас нечего, но будьте спокойны: поля ваши засеяны, и урожай будет хорош.

Тем временем возчики подошли к Гильометте.

— Любезная госпожа, — сказали они, — вот ваше хозяйство и запасы съестного на зиму. Скорее пока жите нам, куда разгружать повозки. Здесь столько всего, что целого дня не хватит на разгрузку.

Старики стояли, разинув рот, не зная, что ответить. Робко разглядывали они добро, которое видели в первый раз; они вспоминали о монетах, так жестоко подшутивших над ними этой ночью. Спрятавшись в уголок, Сестра Бедных смеялась, ее потешали их озадаченные лица; ей вовсе не хотелось мстить за суровость, проявленную дядей и теткой в тяжелые, дни. Девочка еще ни разу в жизни так не смеялась. Уверяю тебя, и ты расхохоталась бы, если бы увидала Гильометту в штанах и Гильома в юбке, которые стояли с растерянным видом, не зная, смеяться им или плакать.