Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие Страница 25

Я, разумеется, не испугался. В такие передряги я попадал уже неоднократно и заранее знал, что будет дальше. Поэтому, видя, что моя дама переполошилась, я поспешил развеять ее опасения:

��Волноваться совершенно не о чем. Не надо �рыдать, лия потоки слез и в грудь себя бия�,[11] как говорит Дживс. Все нормально.

��Они нас не арестуют?

Я снисходительно улыбнулся. Уж эти мне новички.

��Глупости. Нет ни малейшей опасности.

��Откуда вы знаете?

��Мне все это давно и хорошо знакомо. Коротко говоря, сейчас произойдет следующее. Нас всех сгонят в кучу, и мы в простых фургонах мирно отправимся в полицейский участок. А там в приемной выстроимся в очередь, и каждый назовет свое имя, фамилию и адрес, допуская при этом в мелочах некоторые отклонения от истины. Я, например, обычно называю себя Эфраим Гэдсби, проживающий по адресу: Стрэтхем-коммонз, Джубили-роуд, �Настурции�. Почему именно так, сам не знаю, такая фантазия в голову пришла. А вы, если послушаете моего совета, назовитесь Матильдой Ботт, дом 365 по Черчиль-авеню, Ист-Далидж. По завершении этих формальностей нас отпустят по домам, а хозяин этого заведения останется один перед лицом его величества Закона.

Но Флоренс мои слова не успокоили. Я вижу, ей ну никак не сидится на месте. Вопреки предписаниям человека-сирены, она вскакивает со стула, будто пронзенная снизу спицей, и говорит:

��А по-моему, будет все не так.

��Так-так, если только они не завели новые порядки.

��По-моему, потащат в суд.

��Да нет же.

��Я лично не намерена рисковать. Всего наилучшего!

И сорвавшись с места, Флоренс бросилась к служебной двери, находившейся неподалеку от нашего столика. Ближайший констебль взлаял, как гончий пес, и рванул вдогонку.

Разумен ли был мой следующий поступок? Этого я так для себя и не решил. То мне кажется, что да, ведь рыцарь Байярд[12] на моем месте поступил бы так же; а то � все-таки нет. А произошло, говоря вкратце, вот что: когда жандарм пробегал мимо меня, я выставил ногу, и он на полном скаку ласточкой спикировал на пол. Флоренс улизнула, а страж закона, разобравшись, где у него ноги, а где руки, поднялся с пола и уведомил меня, что я арестован.

А так как при этом он одной рукой держал меня за шиворот, а другой � сзади за штаны, сомневаться в правоте этого честного малого у меня не было оснований.

Ночь я провел �в узилище зловонном�,[13] как сказал поэт, и наутро, чуть свет, был доставлен в полицейский суд на Винтон-стрит, где мне предъявили обвинение в �нападении на служителя закона и в воспрепятствовании исполнению им служебного долга� � выражение, на мой взгляд, емкое и по существу. Я был жутко голоден и небрит.

С мировым судьей этого района я прежде не встречался, как правило, я пользовался услугами его конкурента в районном суде на Бошер-стрит. Но Барми Фодеринг-Фиппс, познакомившийся с ним как-то в новогоднюю ночь, предупреждал, что с ним лучше дела не иметь, и теперь я в этом лично убедился. Мне даже подумалось, пока я слушал из уст пострадавшего фараона сагу о моем прегрешении, что Барми, обозвавший этого законника непробиваемым болваном с отдельными наиболее отталкивающими чертами испанского инквизитора высших степеней, скорее недооценил его в этом качестве, чем переоценил.