Арнольд Беннетт - Повесть о старых женщинах Страница 26

Эти двое, сами того не сознавая и о том не догадываясь, творили историю — историю торговли. Они не подозревали, что являли собой силы будущего, вероломно разрушающие то, что создали силы прошлого, но дело обстояло именно так. Они лишь ощущали желание выполнять свой долг в лавке и для лавки, и им, вероятно, и в голову не приходило, что это желание, которое они пробуждали друг у друга, приняло характер страсти. Оно старило мистера Пови, а Констанцию превратило в весьма трудолюбивую, погруженную в заботы молодую леди.

Последнее время внимание мистера Пови было занято проблемой карточек. Не будет преувеличением сказать, что мистер Пови, которому небо ниспослало ничтожную долю воображения, все же обнаружил этот малый запас где-то в укромных уголках своего внутреннего мира и успешно использовал его для разрешения проблемы карточек. Карточки имели привычный, традиционный вид. Для фланели, рубашечного материала и прочих тканей предназначались продолговатые увесистые карточки, для сопровождающих товаров — карточки поменьше и полегче, а для шляп, перчаток и прочей мелочи — маленькие ромбики с указанием одной лишь цены. Надписи на карточках не отличались изобретательностью. Эпитеты «добротный», «прочный», «немнущийся», «модный», «дешевый», «изящный», «новейший» и «элегантный» исчерпывали весь словарный запас надписей. Теперь мистер Пови стал придавать особо важное значение карточкам, а поскольку его считали самым лучшим мастером по украшению витрин в Берсли, его мнением дорожили. Он мечтал об иных карточках — своеобразной формы и со своеобразными надписями. Короче говоря, в отношении карточек ему удалось совершить редкий для него подвиг — освободиться от предрассудков и рассмотреть вопрос с новой, предвзятой точки зрения. Когда он рассказал о своих стремлениях мистеру Чонеру, оптовому поставщику канцелярских товаров, который снабжал весь Берсли фирменными карточками, мистер Чонер огорчился и разволновался, вернее, он был просто потрясен. Мистер Чонер привык иметь дело со строго определенными сортами карточек и никаких других представить себе не мог. Когда мистер Пови заговорил о круглых карточках, обведенных синей и красной каймой, о карточках с надписями «непревзойденный», «сверхизысканный», «обратите внимание», мистер Чонер что-то промямлил и в конце концов заявил, что такие нелепые карточки сделать невозможно и что они оскорбят достоинство торгового сословия.

Если бы мистер Пови не был столь невероятным упрямцем, его, возможно, пересилил бы примитивный консерватизм мистера Чонера. Но мистер Пови был упрям и обладал таким запасом хитроумия, о каком мистер Чонер едва ли догадывался. Мистер Чонер не мог воспрепятствовать мощной, тяжелой поступи прогресса. Мистер Пови сам занялся изготовлением карточек. Сначала он, как все реформаторы и изобретатели, испытывал мучения. Он употреблял в дело внутреннюю поверхность картонок для воротничков и простые чернила и перья и толкал покупателей на мысль, что Бейнсы по бедности или из скупости не могут покупать карточки, как эго делают хозяева всех лавок. Покупные карточки были цвета слоновой кости, чернила — черные и блестящие, а края ровные и без желтой прослойки между двумя белыми полосами. А карточки мистера Пови были синевато-белыми, без глянца, чернила — не черные и не блестящие, края по-любительски корявые; не вызывало сомнения, что эти карточки сделаны «из чего-то другого», кроме того, надписи выполнялись не в том свободном, щегольском стиле, каким отличались карточки мистера Чонера.

Поддерживала ли миссис Бейнс его целеустремленную деятельность во имя процветания ее торгового предприятия? Ни в коей мере! Отношение миссис Бейнс колебалось между пренебрежением и враждебностью! Таковы странности человеческой природы, так не замечает человек собственной выгоды! Жизнь оказалась для мистера Пови очень сложной. Возможно, она стала бы менее сложной, если бы бристольский картон и китайская тушь стоили дешевле, располагая ими, он мог бы совершать чудеса и преодолевать все проявления предубеждения и тупости, но, увы, эти материалы были слишком дороги. Все же он упорно добивался своего, а Констанция оказывала ему моральную поддержку, в которой он черпал вдохновение и смелость. Вместо внутренней поверхности картонок для воротничков он попытался использовать внешнюю, которая была хотя бы блестящей. Но на ней не держались чернила. Он проделал столько же опытов и совершил столько же ошибок, сколько Эдисон. И вдруг Констанции пришла мысль смешать чернила с сахаром. Почему Провидение избрало именно это простое, невинное создание носителем подобной великой мысли? Удивительная загадка, которая, однако, не поразила мистера Пови! Ему казалось совершенно естественным, что Констанция выручит его. И она его выручила. Смесь чернил с сахаром удерживалась на чем угодно и сверкала, как лакированная кожа. Потом у Констанции обнаружился почерк, превосходивший по красоте почерк мистера Пови. Вдвоем они изготовляли великое множество карточек, которые, обладая почти теми же изяществом и совершенством, что и карточки мистера Чонера, затмевали их своеобразием и яркостью. Констанцию и мистера Пови они восхищали и зачаровывали. Что до миссис Бейнс, то она больше помалкивала, но молодые, ликующие по поводу победы современного духа, не замечали ее сдержанности. Каждые несколько дней мистер Пови придумывал новое и замечательное слово для надписи на карточке.

Последним совершенным им чудом было слово «изысканно». Эта надпись, приколотая к широкой ленте из шотландки, казалась Констанции и мистеру Пови верхом гармонии, венцом, достойно украшающим уходящий год! Мистер Пови вырезал карточку и наметил карандашом буквы и цифры, а Констанция принялась выполнять практическую часть их общего начинания. Они были очень счастливы и полностью погрузились в это сугубо деловое занятие. Часы показывали пять минут одиннадцатого. Суровый долг, искреннее стремление к процветанию лавки заставили их в то утро начать свой тяжкий труд еще до восьми!

Открылась дверь с лестницы, и появилась миссис Бейнс в шляпке, мехах и перчатках — одетая к выходу. Она уже сбросила свой креповый кокон, но все еще была в траурном платье. Она располнела.

— Как! — воскликнула она. — Неужели вы еще не готовы?

— Ой, мамочка! Как вы меня испугали! — вскрикнуло Констанция. — Который час? Ведь еще не время идти!

— Посмотри на часы! — сухо сказала миссис Бейнс.

— Ах, я и не заметила! — смущенно пробормотала Констанция.

— Поскорее сложите вещи и не заставляйте меня ждать, — приказала миссис Бейнс, проходя мимо стола к окну, чтобы поднять ставень и взглянуть на улицу.

— А снег все идет, — заметила она. — Ну наконец-то оркестр уходит! Интересно, как это они могут играть в такую погоду. Кстати, какую мелодию они только что играли? Я не разобрала, это «Рыжик» или…

— Какой оркестр? — спросила бесхитростная Констанция.

Ни она, ни мистер Пови не слышали звуков награжденного серебряным призом Берслианского городского оркестра, который, согласно обычаю, вносил оживление в предпраздничную обстановку. Эти двое, деловые, исполненные долга, здравомыслящие особы — молодая девушка и нестарый мужчина — так отдались усилиям, направленным на благоденствие лавки, что не только забыли о времени, но даже не заметили оркестра! Если бы Констанция была поумнее, она бы хоть сделала вид, что слышала музыку.

— Что это? — спросила миссис Бейнс, приблизив свои грузные формы к столу и взяв в руки карточку.

Мистер Пови промолчал, а Констанция сказала:

— Это мистер Пови придумал сегодня. Правда, очень хорошо, мама?

— Нет, пожалуй, — холодно ответила миссис Бейнс.

Она уже не раз, но осторожно возражала против некоторых надписей, а слово «изысканно» казалось ей глупым и неуместным; она считала, что оно сделает ее лавку предметом насмешек. Подумать только — выставить в витрине надпись «изысканно»! Ни за что! Что бы подумал о слове «изысканно» Джон Бейнс?

— «Изысканно»! — повторила она саркастическим тоном, делая ударение, как, впрочем, делали все, на третьем слоге. — Не думаю, что это подойдет.

— Но почему, мама?

— Не годится, милочка.

Она выпустила карточку из руки, обтянутой перчаткой. Мистер Пови побагровел. Отличаясь неразговорчивостью, он был, однако, столь же обидчив, сколь упрям. В данном случае он не произнес ни слова. Он схватил карточку и бросил ее в огонь, выразив таким образом свои чувства.

Ситуация возникла весьма щекотливая. С бесценными, первоклассными приказчиками, подобными мистеру Пови, нельзя обходиться как с бездушными механизмами, и миссис Бейнс, конечно, тотчас поняла, что следует проявить деликатность.

— Пойди в мою спальную и приготовься к выходу, детка, — сказала она Констанции. — Софья тоже там, камин разгорелся. Мне нужно кое-что сказать Мэгги. — И она с любезным видом вышла из гостиной.