Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 3 Страница 3

— Кто владелец этих мест? — спросила она.

— Я, — ответил Маллиган.

— А кто он? — Она указала на Галта. Маллиган развеселился:

— Он просто здесь работает.

— А вы, доктор Экстон? — спросила она. Тот взглянул на Галта:

— Я один из его двух отцов, мисс Таггарт, — тот, кто не предал его.

— Ах вот как! — воскликнула она. Еще одна деталь встала на место. — Ваш третий ученик?

— Именно так.

— Младший помощник бухгалтера! — внезапно простонала она, припоминая.

— Что такое?

— Так назвал его доктор Стадлер. Доктор Стадлер сказал мне, что, как он думает, именно это произошло с третьим учеником.

— Он переоценил меня, — сказал Галт. — По его масштабам и по меркам его мира я никак не дотягиваю до такого уровня.

Машина свернула на тропинку, поднимавшуюся к одиноко стоящему на возвышении дому. Дэгни увидела человека в голубом комбинезоне, с коробкой для завтрака в руках, который деловито шел им навстречу по тропинке, направляясь к городу. Что-то в его резкой поступи показалось ей смутно знакомым. Когда машина проехала мимо него, Дэгни увидела его лицо и импульсивно дернулась назад, закричав во весь голос — и от боли, причиненной движением, и от внезапности встречи:

— Стойте! Стойте же! Не дайте ему уйти! — Она узнала Эллиса Вайета.

Трое мужчин в машине расхохотались, но Маллиган нажал на тормоза.

— Ах да, — слабым голосом произнесла Дэгни, поняв свою оплошность: отсюда Вайету некуда было уйти.

Вайет бежал к ним навстречу, он тоже узнал ее. Он уперся руками в борт машины, и Дэгни открылось его лицо, на котором играла та же юная, торжествующая улыбка, которую ей однажды уже довелось видеть — на платформе узловой станции Вайет.

— Дэгни! И ты тоже? Наконец-то! С нами?

— Нет, — сказал Галт. — Тут другой случай.

— Какой случай?

— Самолет мисс Таггарт разбился. Разве ты не видел?

— Разбился… здесь?

— Да.

— Я слышал самолет, но… — Изумление на его лице сменилось улыбкой, дружелюбно-участливой и довольной. — Ах вот что! Боже мой, Дэгни, ну и дела!

Она беспомощно уставилась на него, не в силах связать прошлое с настоящим. И так же беспомощно произнесла, как говорят во сне покойному другу, когда упущен шанс сказать это ему при жизни, произнесла, помня, как почти два года назад она упорно набирала его номер и не было ответа, помня, что все это время она надеялась сказать ему при первой же встрече:

— Я… я пыталась связаться с тобой. Он мягко улыбнулся:

— Мы тоже все время пытались связаться с тобой, Дэгни… Увидимся сегодня вечером. Не беспокойся, я никуда не денусь, надеюсь, ты тоже не исчезнешь.

Он помахал рукой остальным и продолжил путь, размахивая коробкой. Она подняла глаза и, когда Маллиган тронул машину с места, заметила, что Галт пристально наблюдает за ней. Ее лицо стало жестким, словно она открыто признавала, что страдает, и досадовала, что это может доставить ему удовольствие.

— Ладно, — сказала она, — теперь я представляю, каким спектаклем вы хотите поразить меня.

Но в его лице не было ни жестокости, ни жалости, только спокойное сознание правоты.

— Мисс Таггарт, у нас здесь первое правило, что каждый должен сам все увидеть и понять.

Машина остановилась у обособленно стоящего здания. Дом был сооружен из грубо отесанных гранитных глыб, большую часть фасада занимало огромное сплошное окно.

— Я пришлю вам доктора, — сказал Маллиган и уехал, а Галт понес Дэгни к входу.

— Это ваш дом? — спросила она.

— Мой, — ответил он и ударом ноги открыл дверь.

Он перенес ее через порог в сверкающее пространство комнаты, где потоки солнечного света омывали полированную поверхность сосновых стен. Там стояла немногочисленная мебель ручной работы, потолок был из простых балок; арочный проем вел в небольшую кухню с грубыми посудными полками, там стоял непокрытый деревянный стол и, что удивительно, сверкала никелем электрическая плита. Дом отличала первозданная простота хижины первопроходца: только самое необходимое, но с учетом возможностей сверхсовременной технологии.

Он пронес ее через поток света в небольшую комнатку для гостей и опустил на кровать. Из открытого окна виднелись каменистые ступеньки, спускавшиеся далеко вниз, а навстречу им, вонзаясь в небо, поднимались сосны. Она заметила, что на стенах там и сям виднелись какие-то врезанные в дерево мелкие письмена, сделанные, похоже, разными людьми. Разобрать слова ей не удалось. В комнате имелась и другая дверь, она была полуоткрыта и вела в его спальню.

— Я здесь гостья или узница? — спросила Дэгни.

— Выбор вы сделаете сами, мисс Таггарт.

— Какой может быть выбор, ведь я имею дело с незнакомым человеком.

— Неужели? Разве вы не назвали моим именем свою железнодорожную линию?

— А, это… Да. — Еще одна маленькая деталь пополнила картину. — Да, я… — Она смотрела на стоящего перед ней высокого мужчину с выгоревшими на солнце прядями золотистых волос, он гасил улыбку в своих беспощадно всепонимающих глазах. Ей вспомнилась борьба за открытие линии, ее линии, и летний день, когда был пущен первый поезд. Ей подумалось, что если бы было можно выразить символ этой линии в образе человека, то надо было бы выбрать Галта. — Да, назвала… — И, вспомнив то, что произошло потом, она добавила: — Но я дала ей имя врага.

Он улыбнулся:

— Это противоречие вам рано или поздно пришлось бы разрешить, мисс Таггарт.

— Но ведь именно вы разрушили мою линию?

— О нет. Ее погубило противоречие.

Она на минуту прикрыла глаза, затем спросила:

— Все эти истории, которые я слышала о вас, — что в них правда?

— Все правда.

— Их распространяли вы сами?

— Нет. Зачем? Мне вовсе не хотелось, чтобы обо мне говорили.

— Но вам известно, что вы стали легендой?

— Да.

— Молодой изобретатель из компании «Твентис сенчури мотор» — это правдивая версия легенды?

— В ее конкретном смысле — да.

Произнести это безразличным тоном Дэгни не смогла, горло у нее перехватило, и, невольно перейдя на шепот, она спросила:

— Двигатель, который я нашла, его создали вы?

— Да.

Она не могла скрыть вспыхнувший интерес, глаза ее загорелись.

— Тайна преобразования энергии… — начала она и замолчала.

— Я мог бы изложить ее вам за четверть часа, — сказал он в ответ на ее страстное, хотя и невысказанное желание, — но на земле нет силы, которая заставила бы меня раскрыть этот секрет. Если вам понятно это, вы поймете все, что вас озадачивает, оставляет в недоумении.

— Та ночь… двенадцать лет назад, весной, когда вы по кинули сборище шести тысяч убийц, — тоже правда?

— Да.

— Вы сказали им, что остановите двигатель мира.

— Сказал.

— И что вы сделали?

— Я не сделал ничего, мисс Таггарт. И в этом весь секрет. Она долго молча смотрела на него. Он ждал, словно читая ее мысли.

— Разрушитель… — беспомощно и удивленно произнесла она.

— …исчадие ада, какого не знал свет, — сказал он, как будто цитируя, и она узнала собственные слова, — человек, который лишает мир разума.

— Как пристально вы следили за мной? — спросила она. — И с какого момента?

В последовавшую секундную паузу его взгляд не шелохнулся, но ей показалось, что он наполнился большим значением, Галт как будто увидел ее по-другому, и в его голосе, когда он спокойно ответил, ей почудилось особое напряжение:

— Много лет.

Она прикрыла глаза, расслабившись и прекращая расспросы. В ней появилось странное, легкомысленное равнодушие, словно ее внезапно оставили все желания, кроме желания отдаться успокаивающему ощущению полной беззащитности.

Прибыл врач, седой мужчина с приятно-озабоченным лицом и ненавязчивыми, но твердыми и уверенными манерами.

Мисс Таггарт, познакомьтесь — доктор Хендрикс, — сказал Галт.

— Уж не доктор ли Томас Хендрикс? — воскликнула она с непроизвольной прямотой ребенка. Так звали знаменитого хирурга, который лет шесть как отошел от дел и исчез с горизонта.

— Он самый, — ответил Галт.

Доктор Хендрикс ответил на ее восклицание улыбкой:

Мидас сказал мне, что мисс Таггарт необходимо выводить из шока, не того, который она испытала, а того, который ее ожидает.

Вот и займитесь этим, а я отправлюсь на рынок купить продуктов к завтраку.

Рассказывая хирургу о симптомах и болях, Дэгни следила за его уверенными быстрыми движениями. Он привез с собой аппарат, которого ей раньше не доводилось видеть, — переносной рентген. Вскоре выяснилось, что у нее сломаны два ребра, растянута лодыжка, содрана кожа на колене и локте, а ко всему этому еще несколько ушибов, которые обнаружили себя лиловыми пятнами. Под умелыми, опытными руками, которые уже бинтовали и накладывали пластыри, она чувствовала себя механизмом, который осматривает компетентный механик, способный полностью восстановить его рабочее состояние.