В. Белов - ДУША БЕССМЕРТНА Страница 3

Как и у многих авторов, родной дом и малая родина в произведениях Белова прочно ассоциируются с ранней юностью или с детством. Это, по-видимому, даже не собственно литературный факт, а общечеловеческое свойство, обусловленное особенностями формирования личностного самосознания. В большинстве случаев представление о жизненно важных ценностях формируется в раннем возрасте, в процессе общения с теми явлениями, которые непосредственно окружают ребенка или подростка и из которых он себя не выделяет. По мере взросления мир детства начинает восприниматься им как изначально свой, обжитой и психологически комфортный, противопоставленный чужому внешнему миру. Этот внешний мир предстоит освоить, в нем необходимо найти и обустроить место, хотя бы относительно приемлемое для себя. А уходящий в прошлое мир детства постепенно становится малой родиной, духовной основой дальнейшего существования.

В литературе нового времени общечеловеческое неизменно пропускается через призму индивидуального, наделяется личностными смыслами. Поэтому и образы малой родины у разных писателей, при некотором сходстве, определяемом единством человеческой природы, заметно разнятся. Так или иначе, они соотносятся с ключевыми темами творчества автора, способствуют выражению его любимых идей.

Рассказы Белова о детях хорошо известны юным читателям и давно вошли в круг школьного чтения. Однако они могут быть восприняты и не только как произведения для детей, если соотносить их с творчеством писателя в целом. В них фиксируется внутреннее состояние ребенка, которое впоследствии станет для взрослого человека ценностным ориентиром. Примечателен в этом отношении рассказ «Вовка-сатюк», где описывается пребывания городского семилетнего мальчика в гостях у дедушки с бабушкой в деревне. Это его первое знакомство с сельской жизнью, которое равнозначно открытию мира. Не случайно и переход героя в новое состояние совершается во сне: ночью дедушка привез Вовку окончательно сморенным долгой дорогой, а когда он пробудился — то оказался среди незнакомых ему, удивительных и захватывающе интересных явлений. Ему внове вяжущий вкус черемуховых ягод, деготь в глиняной кубышке, куриные яйца, собственноручно извлеченные из-под сарая. Его радует проливной дождь, страшит игра кота с пойманным мышонком, приводит в замешательство дырка в углу повети вместо уборной. Множество впечатлений обрушивается на мальчика, и дни бегут, «сливаясь в один красочный, богатый день, который запомнит Вовка на всю жизнь и все, что происходило с ним в это лето, навсегда осядет в его безгрешном сердчишке». Посещение городским мальчиком деревни уподобляется Беловым обретению родины. Летние впечатления Вовки накануне поступления в школу — как завет на будущее, как тот духовный запас, который поможет ему стать настоящим человеком. Его жизнь в городе — нечто иное, не столь прочное, необходимое и безусловно настоящее, как жизнь в деревне. И дом деда с этих пор — это и его дом, куда он может вернуться, где на стене у печки остались следы им написанных неровных букв: Вова Петрович.

При всем внимании Белова к предметному окружению героя, к социальной среде и бытовому укладу, в его рассказах о детях не столь уж и важно, в мирное время живет маленький человек или в годы войны, в материальном довольстве или испытывая недостаток в еде, тепле и одежде, здоров он или одержим тяжелым недугом. Все это факторы — сопутствующие, дополнительные. Гораздо более значимым оказывается представление о добре, утверждаемое в его сознании. Маленький Даня из одноименного рассказа показан в атмосфере семейного тепла и родительской любви, в счастливом ожидании новогоднего чуда. Его страхи эфемерны, а будущее, по предсказанию автора, светло и прекрасно. Леньке Комлеву из рассказа «Мальчики» выпало военное детство. Оно совсем не такое, как у героев чеховского произведения с тем же заглавием, что Ленька украдкой читает на уроке. Больше всего герой-четвероклассник боится уколов, а вокруг происходят вещи серьезнее болезненных прививок. Погиб муж учительницы, тихо мыкают свою беду квартиранты из блокадного Ленинграда, не дает покоя голод, и плитка прессованного льняного жмыха кажется чуть ли не лакомством. В довершение всего, когда Ленька забирается на платформу движущегося поезда, чтобы добыть немного каменного угля для печки и доставить радость живущим с ним под одной крышей людям, по нему открывает огонь бдительный часовой. В ставшем уже хрестоматийным рассказе «Скворцы» взгляд на мир прикованного к постели мальчика Павлуни ограничен видом из окна, и падение непрочно установленного папой домика для птиц превращается для него в тяжелую драму, несоизмеримую по эмоциональному накалу с отношением взрослых к подобным происшествиям. Несмотря на явные различия, герои всех упомянутых произведений проходят важнейший в их жизни этап приобщения к миру посредством добра. Ребенок не выбирает, где, когда и как ему жить. Но обстоятельства становления его личности сливаются с ним, складываются в тот первичный, индивидуально значимый образ действительности, с которым он впоследствии будет соотносить — сознательно или интуитивно — все то, что ему доведется узнать, перечувствовать, испытать, пережить, став взрослым. Поэтому так важно, что каждую субботу Даню привозят домой из совхозного детсада, где он проводит всю неделю, что дома топится и трещит печка, что своей грузной бабушке малыш собирается купить заводные тапки, что ушедшая куда-то праздновать Новый год Данина мама наконец-то возвращается. Детство Леньки Комлева — это не только голодные военные годы, но и старшая сестра, заменяющая ему мать, и нуждающийся в его опеке сверстник из Ленинграда, и сторож с проходной стеклозавода, поделившийся с ним куском хлеба. Нежно любимый родителями, но по-своему одинокий Павлуня чувствует себя морально ответственным за то, что происходит с обитателями скворечника, сделанного и поставленного при его участии. Самоотверженный выход тяжело больного мальчика из дома во имя спасения погибающих птенцов приобретает значение крупнейшего события его детской биографии — такого, которое накладывает неизгладимый отпечаток на формирующийся характер.

Неизбывный интерес Белова к душе ребенка, к возникновению задатков будущей личности позволяет и в изображаемых им взрослых людях распознавать следы далекого детства, находить свидетельства ранних впечатлений, даже если о том, что было с персонажем в давние годы, в произведении прямо ничего не говорится. Образ человека, создаваемый в соответствии с убеждением, согласно которому писательство есть художественное познание жизни, моделирует реальные характеры, реальные жизненные процессы, воплощенные в биографиях и поведении людей. В таком образе всегда содержится перспектива дальнейшего развития личности персонажа, равно как и «память» о его прошлом. Речь, разумеется, идет не о жесткой детерминации характера обстоятельствами, а о связи между разновременными его состояниями — не обязательно прямой и не исключающей вторжения случайности в закономерный ход чередования причин и следствий.

«Единство художественного события» — то самое, от которого зависит жанровый облик рассказа, — чаще всего обеспечивается у Белова определенным внутренним состоянием героя. Формы литературного воплощения этого состояния могут быть различными. Иногда оно приурочено к какому-то моменту биографии персонажа и ограничивается его пределами («Дама с горностаем»), иногда преподносится как результат многолетнего процесса («Коч»), а иногда становится концентрированным выражением смысла существования человека («Холмы»). Василий Шукшин, исходя из своего писательского опыта, выделил четыре основных разновидности жанра: рассказ-характер, рассказ-судьба, рассказ-исповедь и рассказ-анекдот. Все эти разновидности нетрудно выявить и в творчестве Василия Белова. К первой категории могут быть причислены такие произведения, как «Под извоз», «Гриша Фунт», «Колыбельная», где главное внимание автора уделено своеобразию личности персонажа, ставшего главным объектом изображения. Рассказ-судьба представляет собой целостное описание жизни человека, сложившейся тем или иным образом не по его воле, а в силу ряда обстоятельств — как правило, неблагоприятных. Этот тип произведений представлен у Белова рассказами «Весна», «Клавдия», «На Росстанном холме». Рассказ-исповедь предполагает откровенное излияние персонажем-повествователем своих мыслей, переживаний, настроений, обнажение собственной души перед собеседником, каковым может стать другой персонаж или читатель. Отчетливо и каждый раз иначе по способу художественного воплощения исповедальность дает о себе знать в рассказах «Бобришный угор», «Гоголев», «Речные излуки». Что же касается последней разновидности, то к ней с некоторыми оговорками могут быть причислены рассказы «Старый да малый», «Маникюр», «Рыбацкая байка». Оговорки здесь необходимы потому, что Белов никогда не питал стойкого интереса к созданию самостоятельных произведений на основе анекдотических ситуаций. Если же иметь в виду наиболее последовательное использование писателем приемов, свойственных именно анекдоту, то единственный в своем роде пример у него — это «Бухтины вологодские».