Иво Андрич - Собрание сочинений. Т.1. Рассказы и повести Страница 3

Мысль о будущем, и не только Боснии, идет параллельно мотиву тишины. О будущем думают, говорят, спорят многие действующие лица романа — Дефоссе, Давиль, лекарь Колонья, фра Юлиан. Размышления Давиля о «настоящем пути», который обязательно будет найден, становятся итогом романа: «Когда-нибудь человек найдет этот путь и укажет всем…»

Хроника о консульских временах начинается прологом, а заканчивается эпилогом. Эти традиционные формы повествования подчинены здесь особой художественной задаче. И в прологе и в эпилоге звучит мотив тишины. В прологе травницкие беги и именитые люди тревожно обсуждают предстоящее прибытие консулов; в эпилоге, семь лет спустя, те же люди, на тех же истертых и покривившихся от старости скамьях, радуются отъезду консулов, исчезновению того, что они принесли с собой в Травник. «…Все опять по божьей воле пойдет, как шло спокон веков» — таковы завершающие слова романа, произнесенные дряхлым Хамди-бегом. Но эти надежды немощного защитника тишины, его обветшалая ориентальная мудрость — голос лишь одного общественного слоя, лишь одно из проявлений старой травницкой жизни. В то время как поборники тишины утверждают неизменность мира, в Европе и Турции назревают новые события, в Боснии готовится бунт против тирана-визиря. Беспокойные консульские времена не могут пройти бесследно, и травницкая жизнь лишь по видимости возвращается в старую колею.

Закрывая роман, нельзя не задержаться на дате, стоящей под его последней строкой, — апрель 1942 года. Антифашистский смысл «Травницкой хроники», как и некоторых других произведений Андрича, не только в намеках, иносказаниях, тех или иных аналогиях. Неприятие фашизма заключено в самом художественном изображении прогрессивного движения истории. Неизбежность смены социально отжившего уклада прочитывается во всех компонентах романа.

Мир подневольной Боснии, колеблющийся, готовый взорваться; Оттоманская империя, еще грозная, еще сеющая смерть, но уже обреченная всей логикой своего исторического развития; вереница правителей порабощенной страны, бесследно и бесславно уходящих в небытие, — можно ли все эти образы оторвать от обстановки, когда они создавались? При всей их исторической конкретности они воспринимаются и как оптимистический прогноз ситуации, в которой писался роман.

В романах и повестях, опубликованных после второй мировой войны, метафорическое преображение исторической действительности, важнейшая черта художественной манеры писателя, приобретает особую силу. Народно-сказочные и метафорические мотивы в прозе повысили ее масштабность, сообщили ей отчетливый поэтический колорит.

На стиль прозы Андрича и на всю ее художественную структуру сильно повлияло стихотворное слово. Именно от поэзии идет сгущенность языка андричевской прозы, интенсивность, отшлифованность, часто уникальная, каждого словесного оборота. Именно поэтическое чутье подсказало писателю метафорические образы прозы.

В романе «Мост на Дрине» Андрич не только летописец, но и поэт своей страны.

Вышеград. На переднем плане мост на Дрине (XVI в.)

Мотив моста обладал для Андрича особой привлекательностью. В рассказе «Мост на Жепе» (1925) он прославил красоту создания человеческого разума и человеческих рук, бесполезную красоту, как он считал тогда, одинокую и чуждую всему, что ее окружало в угрюмой боснийской глуши. В эссе «Мосты» (1933) он высказал убеждение, что мосты «важнее, чем дома, священнее, чем храмы, — ибо они общие». Мосты, которые писатель наблюдал в своих странствиях по свету — в Испании, в Турции, в Италии, стали для него выражением извечного стремления человека преодолеть «раздел, противоречие и разлуку». Мимо моста нельзя пройти без внимания, говорится в эссе, «ибо он указывает место, где человек наткнулся на препятствие и не остановился перед ним, но преодолел его и перебросил через него мост». Наконец, в романе «Мост на Дрине» мост становится метафорой времени, олицетворением самой истории, символом человеческого единения, связи между народами и странами, между прошлым и настоящим. Это была счастливо найденная формула смысла исторического существования человека, о котором так много размышлял писатель.

Роман «Мост на Дрине» охватывает почти пять веков подневольной истории Боснии, закончившейся известным сараевским выстрелом 1914 года и началом первой мировой войны. Сюжет романа при всей его разветвленности, многоохватности отличается большой силой концентрации. Все главы, показывающие и общенародные события, и отдельные судьбы, так или иначе связаны с мостом. Но мост — центр не только сюжетный, это и смысловой, поэтически возвышенный центр романа.

История создания моста сразу вводит в метафорический строй романа. Впервые туманное видение моста мелькнуло в воображении десятилетнего мальчика, которого вместе с другими сербскими детьми янычары насильственно увозили из Боснии, предназначая для службы в османской армии. Мутная, темная Дрина, как черная черта, разделила край, где он родился, и чужую землю, где он получил другое имя, принял другую веру, сумел стать могущественным визирем. Визирь, говорится в романе, многое забыл с годами, и только черная черта, рассекшая его жизнь, напоминала о себе болью в груди. Избавлением от этой боли представлялся ему мост над рекой, который соединит ее берега и навсегда свяжет край, откуда он происходил, с краем, в котором прошла его жизнь. Так мост, реально существующий, созданный по воле исторически подлинной личности, мост, предназначенный для практических целей, получает в романе еще одно и, может быть, самое важное измерение. Он становится поэтическим воплощением исторической трагедии Боснии, отразившейся в человеческой судьбе.

То, что происходит на мосту и вокруг него в течение столетий — победоносные турецкие походы, бунты непокорной райи, наводнения и эпидемии, национально-освободительное восстание 1875–1878 годов, изгнание турок после долгих веков господства и новая, австро-венгерская оккупация, — все это реальная история. Но мост не только немой свидетель истории, он полноправный ее участник, воплощение времени. Зримое движение времени передано в том, как запечатлен мост в сознании людей разных поколений. Каждый человек видит мост в соответствии со своей эпохой, верой, индивидуальностью, для каждого поколения он остается тем же и всегда другим, как само время.

Читая роман, нельзя не обратить внимания на концовки многих глав, торжественно утверждающих неизменность моста: «…ни долгие годы, ни столетия, ни жесточайшие столкновения людей не меняли моста. Все это проносилось над ним точно так же, как быстрая река под его гладкими прекрасными арками»; «В череде перемен и стремительно отцветающих людских поколений он оставался неизменным, подобно реке, текущей под ним… Его век, хотя мост сам по себе и был смертен, представлялся беспредельным, потому что конец его не был виден» и т. д.

Андрич доносит до наших дней прошлое со всеми его голосами. Воссозданное автором сознание разных социальных, национальных, религиозных групп выражает противоположные устремления, желания, надежды. В начальных главах романа, охватывающих период средних веков, жизнью вершат те, кто связал свою судьбу с Оттоманской империей. Мост для них воплощает незыблемость и тишину. Однако представление о неподвижности жизни отвергается и опровергается всем развитием хроники. Каждая глава, заканчивающаяся сентенцией о неизменности моста, — это рассказ о переменах в жизненном укладе, в сознании, в поведении людей. Каждая глава — это доказательство бессмысленности усилий тех, кто хотел бы остановить ход времени. Как бы ни было медленно движение истории в этом глухом углу Балкан, оно происходит, и «остановить его невозможно».

Последние главы романа относятся к началу первой мировой войны, важному рубежу собственной биографии писателя. Тихий Вышеград, находящийся на границе Сербии и Австро-Венгрии, в 1914 году оказывается в гуще событий. Мост, неизменность и вечность которого так настойчиво утверждались, минируют солдаты, собираясь взорвать его. Такой финал несет в себе и отголосок драматической юности Андрича, и ощущение катастрофичности времени, когда создавался роман. Действительность тех лет исключала возможность художественного синтеза гармонической жизни, к которой стремился писатель. Он не нашел гармонии также и в прошлом, о котором он рассказывал. И все-таки вопреки всему писателя не оставляла вера в то, что жизнь нельзя уничтожить, что «жизнь необъяснимое чудо, ибо, уходя и отцветая, она все же остается нерушима и стойка, „как на Дрине мост“». Именно в «Мосте на Дрине» Андрич пришел к более глубокому, чем прежде, пониманию человеческой судьбы. Страдания и беды человека, неизбежная конечность его жизни в романе соотносятся с бесконечностью человеческого рода. Человек становится частицей неостановимого течения жизни. Роман учит: умирают люди, сменяются поколения, но жизнь продолжается, продолжается борьба тех, кто строит, и тех, кто разрушает. Автор на стороне «мудрых и душевно щедрых людей», которые «заботятся об украшении земли и облегчении жизни».