Цзэн Пу - Цветы в море зла Страница 34

Цайюнь презрительно надула губы.

— Если бы не я, тебя бы уже давно на свете не было! А сейчас жизнь выторговал, так с деньгами расстаться не можешь? Ну, будь умнее! Какой посланник не сумеет возместить себе из казны восьмидесяти — ста тысяч?! Стоит ли печалиться из-за такого пустяка!

Цзинь Вэньцин промолчал.

Об утреннем происшествии никто больше так и не узнал, кроме капитана корабля и Бешкова, пережившего аналогичную сцену. Вечером он явился в каюту Цзинь Вэньцина. К этому времени Куан Чаофэн и другие сопровождающие уже ушли, и Бешков смог прямо заговорить об утреннем инциденте:

— Капитан требует особого вознаграждения за свою услугу. А штраф должна уплатить ваша жена по приезде в столицу Германии. Я уже договорился об этом с капитаном, и он просил меня только известить вас!

Цзинь Вэньцину оставалось лишь согласиться с условиями и выразить раскаяние в необдуманном поступке.

— В каком же обществе состоит барышня? — поинтересовался он.

— Слишком долго придется рассказывать! — промолвил Бешков. — Их общество исходит из учения француза Сен-Симона, и главная его цель — достижение абсолютного равенства. Они считают, что люди много говорят о равенстве, но все это пустая болтовня, так как в действительности большинство реальных прав в мире принадлежит богатым и знатным, а бедным и простым ничего не достается. Капиталисты захватывают много, а рабочие получают мало, — разве это можно считать равноправием?! Главная задача, которую преследуют члены общества, — превратить фиктивное равенство в равенство подлинное. Они отрицают все: и государство, и расу, и семью, и религию. Денежная система и право наследования, по их мысли, должны быть отменены; различные законы, опутывающие человека, как тенета, следует уничтожить. Император — враг, правительство — сборище разбойников. Государственные дела должны решать сообща граждане всей страны. Территория государства считается у них общим садом, а товары — собственностью одной большой компании. Государственные блага поступают в общее пользование, так как у всех должны быть единые помыслы и стремления. Все современные правительства они хотят свергнуть, современные законы уничтожить для того, чтобы любой ценой построить новое общество абсолютного равенства. Филиалы их союза рассеяны повсюду, причем самый радикальный из них называется «партией нигилистов» или «партией анархистов»[164]. Возникло это общество первоначально в Англии и Франции, а теперь распространилось и на Россию. Поскольку в нашей стране царит настоящий абсолютизм, многие великие писатели: Герцен, Тургенев, Толстой своими блестящими, поражающими словно гром произведениями также проповедуют нигилизм. Его идеи очень увлекательны, и к обществу примыкают даже князья и сановники. Сила этого союза растет с каждым днем.

Цзинь Вэньцин побледнел от страха и изумления.

— Из ваших слов я могу заключить, что члены этого общества просто мятежники, проповедующие безнравственные мысли и стремящиеся к беззаконию! Если бы такие люди появились в нашей стране, их давно бы обезглавили. Разве у нас позволили бы им творить такое безобразие?!

Бешков усмехнулся:

— Видите ли, в чем дело. Я отнюдь не хочу унизить Китай, но мне кажется, что ваш народ не слишком разбирается в мировых событиях; он напоминает ребенка, который едва научился ходить и думает, что самое главное в жизни — повиноваться императору. Разве он знает что-нибудь о правах, дарованных человеку самим небом, о принципе равенства всех существ на земле?! Потому-то вами так легко управлять с помощью грубой силы. Другое дело Россия! Хотя политическая система у нас и сходна с вашей, народ уже пробудился. Он не желает больше терпеть обман, и безнравственные мысли, о которых вы только что упоминали, он относит к императору, а не к себе. Народ не может высказывать «безнравственных мыслей» и «стремиться к беззаконию» — это делает император. Почему так получается? Потому, что земля принадлежит народу, и управлять ею должен также народ. Народ — хозяин, а император, правительство — это только нанятые народом бухгалтеры и счетоводы! Когда русский император впервые услышал подобные речи, он пришел в такую же ярость, как и вы, и тоже, конечно, хотел перехватать и уничтожить всех до конца. Однако едва он попытался осуществить свое намерение, народ ответил ему, и кровь полилась дождем. Великая столица Санкт-Петербург, прославившаяся на весь мир и занимающая больше ста квадратных ли, превратилась в грандиозное поле боя царя со своим народом![165]

Чем больше Цзинь Вэньцин слушал своего собеседника, тем меньше он понимал. К сожалению, Бешков был иностранцем, и Цзинь не осмеливался с ним спорить.

— Ну, мужчины-то еще пусть, — пробормотал он. — Но почему женщины не соблюдают законов затворничества, не сидят в своих теремах, а тоже выходят бесчинствовать?

Бешков поспешно замахал рукой.

— Не вспоминайте о ней, если не хотите снова навлечь на себя беду.

Цзинь Вэньцину пришлось замолчать. Не чувствуя больше интереса друг к другу, они разошлись.

В тот день внезапно поднялись большие волны, «Саксонию» сильно качало. Все пассажиры несколько дней подряд лежали вповалку, и никаких примечательных событий за это время не произошло.

Наконец тринадцатого июля пароход причалил в Генуэзском порту. Цзинь Вэньцин сделал капитану подарок, пересел на поезд и после пятидневного путешествия прибыл в столицу Германии Берлин. Здесь его, естественно, ждали различные церемонии, полагающиеся при встрече нового посла, о которых мы не будем подробно рассказывать. Предшественник Цзинь Вэньцина — Люй Цуйфан — сдал свои дела, и Цзинь вместе со своими советниками и сопровождающими начал работу в посольстве. Несколько раз он добивался аудиенции у германского канцлера Бисмарка, но тот был очень занят и только на пятый раз принял Цзинь Вэньцина. Затем Цзинь нанес визиты министрам и послам других стран.

Через несколько месяцев после его приезда, в январе 1888 года по западному календарю, скончался германский кайзер Вильгельм Первый, и на престол вступил его сын Фридрих. Воспользовавшись этим, Цзинь Вэньцин испросил аудиенцию у нового немецкого императора и императрицы Виктории и вручил им свои верительные грамоты.

По возвращении он рассказал Цайюнь о многочисленных церемониях императорского приема. Наложница, ссылаясь на то, что она уже научилась немецкому языку, принялась ластиться к Цзинь Вэньцину и просить, как капризный ребенок, чтобы в следующий раз он взял ее на аудиенцию.

— Это легко осуществить, — сказал Цзинь Вэньцин. — Жены послов как раз должны присутствовать на приемах. Однако наши китайские женщины настолько свято блюдут свой этикет, что не желают учиться этому обычаю. Несколько лет назад госпожа Цзэн, отличавшаяся большой экстравагантностью, преступила запрет и, едва приехав на запад, сразу же установила прочные связи с европейцами. Вместе со своим мужем Цзэн Цзичжанем она бывала и на аудиенциях у императоров различных стран. Когда в Китае услышали об этом, о ней пошли всякие разговоры, зато иностранцы ее очень уважали. Тебе бы следовало пойти по ее пути, но не знаю, достаточно ли у тебя для этого способностей.

— А ты не смотри на меня свысока! — недовольно сказала Цайюнь. — Жена Цзэн Цзичжаня была обыкновенным человеком, а не о трех головах и шести руках!

— Не слишком храбрись, — остановил ее Цзинь Вэньцин. — Она как-то выкинула такую штуку, из-за которой иностранцы до сих пор восхищаются ее умом. Боюсь, что ты до такой не додумаешься!

— Что же это за штука?!

Цзинь рассмеялся:

— Не торопись. Набей-ка мне сначала трубку, и я тебе все расскажу.

Цайюнь надулась.

— Что она могла сделать? К чему такие приготовления!

Она взяла длинную трубку из хунаньского бамбука с мундштуком из слоновой кости, туго набила ее ароматным табаком и подала Цзинь Вэньцину.

— Скорее налей господину чашку крепкого чая! — приказала она служанке и, хитро улыбнувшись, взглянула на Цзиня. — Теперь тебе не к чему придраться. Рассказывай быстрее!

— Ты случайно упомянула про чай, а ведь именно с ним и произошла история, — сказал Цзинь Вэньцин. — Когда посланник вместе с женой приехал в Англию, там как раз открылась выставка предметов ручного труда. Женщины аристократических кругов всей Англии прислали на нее свои изделия, а посетителям выставки предлагалось их оценить. Возле каждого понравившегося предмета нужно было класть деньги в знак восхищения. После окончания конкурса деньги подсчитывались, и то изделие, возле которого оказывалось больше всего денег, считалось лучшим. У госпожи Цзэн были очень широкие связи, и английское министерство иностранных дел не преминуло послать ей официальное письмо с приглашением принять участие в конкурсе. Цзэн Цзичжань спросил свою супругу: «Как ты думаешь, принять приглашение?» — «А почему бы нет? — ответила ему жена. — Пошли ответное письмо и скажи, что я согласна». Муж заупрямился: «Не глупи. Ведь у нас же нечего подать на конкурс. Я не хочу оказаться несостоятельным. Люди засмеют, и авторитет государства будет подорван!» — «Не волнуйся, — засмеялась жена, — я знаю, что делать». Цзэн Цзичжань не смог ее переспорить, и ему оставалось только послать письменный ответ с согласием…