Цзэн Пу - Цветы в море зла Страница 33

Поднявшись на следующее утро, Цзинь Вэньцин узнал, что Куан Чаофэн уже ждет его в столовой. Когда они увиделись, Цзинь спросил:

— Как вчерашнее дело?

— Все в порядке! — ответил Куан. — Вчера после вашего ухода он беседовал с барышней, наговорил ей кучу комплиментов, а потом передал ваше предложение. Она сначала не хотела соглашаться, но господин Бешков уговаривал ее так настойчиво, что она сдалась. По счастливому стечению обстоятельств, она тоже едет сначала в Германию, — наверное, пробудет там один-два месяца, — а потом в Россию. Это полностью совпадает с нашим маршрутом, и мы сможем чаще пользоваться ее консультациями. Но за обучение госпожи она требует в месяц восемьдесят марок.

— Восемьдесят марок?! — воскликнул Цзинь Вэньцин. — Это же сущая безделица! Занятия начнем сегодня?

— Можно, — ответил Куан Чаофэн. — Она уже ждет.

— Тогда Цайюнь сейчас встанет, а ты пойди и предупреди учительницу! — сказал Цзинь.

Куан Чаофэн кивнул головой и ушел.

Цзинь Вэньцин вернулся в спальню. Цайюнь, слышавшая весь его разговор с Куан Чаофэном, быстро причесывалась. Цзинь послал с ней Афу, а сам пошел на палубу второго класса поболтать с Куан Чаофэном. Умышленно остановившись напротив каюты Саши, посланник время от времени украдкой посматривал на дверь.

Раз увидевшись, молодые женщины очень быстро сблизились. Саша решила сначала учить Цайюнь немецкому языку, а потом и русскому, чтобы можно было общаться и в Германии и в России. С тех пор каждый день Саша приходила на рассвете, а уходила с закатом. Цайюнь оказалась очень способной: через каких-нибудь десять дней она уже могла понимать многое из того, что ей говорят. Молодая учительница от души радовалась ее успехам.

Однажды, когда «Саксония» находилась в Средиземном море и приближалась к Италии, Цзинь Вэньцин с Цайюнь поднялись еще до рассвета и сели у иллюминатора. Вдали смутно виднелась земля, над которой клубились облака. Среди зелени, окаймлявшей острова, стояли высокие дома. Суровый, величественный пейзаж будоражил душу и закалял характер. Посланник с наложницей без устали любовались этим зрелищем, как вдруг кто-то ворвался к ним в каюту, схватил одной рукой Цзинь Вэньцина, а другой Цайюнь и пронзительно закричал:

— Ну, теперь держите ответ! Попробуйте только солгать! Я вас знаю, но моя пуля может вас и не узнать!

Цзинь и Цайюнь вскинули головы и остолбенели от ужаса.

Воистину:

К волшебнику в руки попалаОднажды юная дева,

Взметнулись на сотни саженВолны девичьего гнева!

Кто хочет знать, что случилось дальше, пусть прочитает следующую главу.

Глава десятая

НИГИЛИСТКА СТРАШНЫМИ УГРОЗАМИ ДО ПОЛУСМЕРТИ ПУГАЕТ НОВОГО ПОСЛАННИКА. АРОМАТНЫЙ ЧАЙ НАПОМИНАЕТ ГЕРОЮ ЖЕНУ ОДНОГО ДИПЛОМАТА, ПРОСЛАВИВШУЮСЯ НА ИНОСТРАННОМ КОНКУРСЕ

В тот самый момент, когда Цзинь Вэньцин и Цайюнь сидели, прижавшись друг к другу, у иллюминатора и любовались изумительным видом итальянских вулканических островов, кто-то с криком ворвался к ним в каюту. Супруги узнали прелестную иностранку Сашу, которая грозно смотрела на них, нахмурив ивовые брови и округлив фениксовые глаза. Цзинь и Цайюнь перепугались не на шутку, поняв, что проделка с гипнозом раскрылась. А девушка продолжала кричать со звонким пекинским выговором:

— Между нами не было никакой вражды, почему же вы допускаете, чтобы люди смеялись надо мной? У кого хотите можете спросить, я знаменитая фигура в великой России! Из уважения к твоему посольскому званию я согласилась преподавать твоей жене. Но оказывается, чем выше китайский чиновник, тем меньше в нем человеческого. Ты просто болван! Да что с вами объясняться: сейчас я вам покажу, каково меня обижать!

С этими словами она выхватила из рукава маленький блестящий пистолет. Испуганный его холодным светом, Цзинь Вэньцин отскочил на несколько шагов и не мог произнести ни слова. Цайюнь оказалась смелее. Увидев, что дело плохо, она приблизилась к Саше и взяла ее за руку:

— Фрейлейн, не гневайтесь! Мой муж не имеет к происшедшему никакого отношения. Это господин Бешков захотел показать свои таланты, а муж был простым зрителем!

Тут только Цзинь Вэньцин с дрожью в голосе подхватил:

— Моя вина лишь в том, что я просил его повторить опыт. Но на вас я не указывал!

Саша презрительно хмыкнула в ответ.

— К тому же мой муж совсем не знал, кто вы такая, — снова затараторила Цайюнь. — А вот господин Бешков — ваш соотечественник. Ему известно о вас все, и он, конечно, должен был вести себя поосторожнее. Если бы господин Бешков не согласился произвести опыт, разве мой муж мог бы принудить его к этому?! Так что вины господина Бешкова здесь больше. Поразмыслите хорошенько, фрейлейн!

Саша хотела что-то ответить, но дверь каюты скрипнула, и на пороге появился низенький энергичный иностранец. Цзинь Вэньцин перепугался еще больше и подумал: «Ну, теперь все пропало! Одну не можем спровадить, а тут второй явился». Однако Цайюнь была сообразительнее и тотчас узнала капитана корабля Якоба.

— Господин Якоб! — воскликнула она. — Помогите нам скорее объяснить ей все!

Саша выпрямилась.

— Герр Якоб, зачем вы пришли?!

— Я сам хотел спросить вас о том же, — с улыбкой произнес капитан. — Не думал, что услышу от вас этот вопрос. Почему вы такая упрямая, фрейлейн? Как я уговаривал вас вчера вечером, но вы не послушались и затеяли скандал! После нашего разговора я решил за вами следить. Утром прихожу к вам, а фрейлейн уже нет. Я сразу догадался и отправился прямо сюда!

— Разве я не должна проучить его? — с гневом вскричала Саша.

— Я вовсе не об этом говорю, — возразил Якоб. — Господин Цзинь виноват, но вина мистера Бешкова куда серьезнее. Единственным оправданием ему может служить то, что во время опыта он не заметил, кто вы. Потом, когда вы подошли поближе, он увидел значок вашего общества и узнал вас, но было уже поздно. А господин Цзинь оставался в неведении. Мне кажется, поскольку господин Цзинь является посланником в обеих наших странах, доводить дело до скандала — значит из-за пустяка заваривать международный инцидент! Убивать посланника запрещают законы всех цивилизованных стран, это только повредит славе вашего дорогого отечества. К тому же господин Цзинь находится на моем корабле, я несу за него полную ответственность и ни в коем случае не позволю вам прибегать к крайним мерам!

— По-вашему выходит, что я должна оставить это без всяких последствий? — воскликнула Саша.

— Нет! Господин Цзинь оскорбил вас, и спускать ему, конечно, нельзя, — ответил капитан. — Я знаю, что ваша партия сейчас терпит финансовые трудности, поэтому пусть господин Цзинь пожертвует в ее пользу крупную сумму, которую можно будет рассматривать как штраф. Ценой небольшого личного унижения вы добьетесь выгоды для общего дела, ваша слава возрастет еще больше, инцидент будет исчерпан, и таким образом вы одним ударом убьете сразу трех зайцев. Что же касается господина Бешкова, то он, как ваш соотечественник, глубоко раскаивается в своем поступке и будет рад помочь вашей партии!

Весь этот разговор велся по-немецки, и Цзинь Вэньцин не понял ни слова. Зато Цайюнь, уловившая почти все, поспешно добавила:

— Мой муж, несомненно, одобрит предложение господина Якоба. Лишь бы вы дали согласие, фрейлейн!

Саша заметно смягчилась и положила пистолет на столик.

— Из любви к родине и уважения к капитану корабля я прощаю твоего мужа, но должна предупредить: я не похожа на китайцев, которые широко раскрывают глаза при виде денег и готовы забыть ради них даже самое большое оскорбление. Я хочу знать: сколько твой муж собирается пожертвовать?

Якоб бросил взгляд на Цайюнь.

— Целиком полагаемся на ваше усмотрение! — сказала наложница.

Саша взяла пистолет и направилась к выходу.

— Сейчас наша партия задумала одно мероприятие, на которое ей необходимо десять тысяч марок, — бросила она на ходу. — Пусть он заплатит эту сумму! — Она оглянулась на Цайюнь и добавила: — Случившееся тебя не касается. Прошу извинить за вторжение. Сегодня я, как обычно, приду к тебе, будет урок грамматики.

И она гордо вышла.

— Все висело на волоске! К счастью, еще рано и никто ничего не слышал. Как хорошо, что нам удалось уладить дело миром!.. — проговорил Якоб, направляясь к двери.

В продолжение всего разговора Цзинь Вэньцин лежал на тахте и дрожал от страха. Он не понимал немецкого языка и, увидев, что все разошлись, снова заподозрил что-то недоброе. Только когда он немного успокоился, Цайюнь изложила ему результаты переговоров, выдав при этом десять тысяч марок за пятнадцать. У Цзиня отлегло от сердца, однако потерять пятнадцать тысяч ему отнюдь не улыбалось, и он робко спросил Цайюнь, нельзя ли договориться с Сашей об уменьшении суммы.