Шолом-Алейхем - В маленьком мире маленьких людей Страница 34

Имя немножко длинноватое и не очень благозвучное, и не всякий его выговорит. Попробуйте быстро, на одном дыхании, произнести «в „Наслаждении“ у Наслаждательницы». Язык обязательно заплетется. Но зато «Наслаждение» имеет большое преимущество: при нем веранда. Широкая веранда. Не веранда, а поле. А когда на веранде появляется самовар с чаем Высоцкого, то это, видите ли, дар Божий! Три десятка евреев могут там чай пить. Не одновременно, разумеется, а в очередь.

Пансион, который находится напротив «Наслаждения» и важно называется «Раем», имеет не веранду, прошу извинить, а кукиш. Зато при «Рае» имеется огород, он заменяет десять веранд. На этом огороде растет всякое добро: лук, редиска, хрен, чеснок, крапива, бурьян, подсолнухи. С Божьей помощью в урожайные годы бурьян и крапива достигают человеческого роста, а подсолнухи — еще выше.

Само собой понятно, что оба пансиона ведут между собой острую конкурентную борьбу. Как они наговаривают друг на друга, лучше не рассказывать. К примеру, «Наслаждение» утверждает, будто в «Раю» кормят гостей только воздухом, а «Рай» рассказывает, что в «Наслаждении» кусают, поэтому постояльцы этого пансиона вынуждены спать во дворе… Но все это ложь, так как ни в «Наслаждении», ни в «Раю» нет воздуха, а кусают и в том и в другом пансионе, кусают так зло, что гости проклинают все на свете. Но в этом никто не повинен, сие от Бога. Как кому повезет… Бывает, остановишься в большом номере лучшего отеля мира, спишь там всю ночь до самого утра, и никто тебя не потревожит. А иногда случается, что снимешь маленькую комнатушку размером в зевок в пустой и заброшенной гостинице и нападут там на тебя со всех сторон, только диву даешься, откуда их столько?

Номера в наших пансионах были не слишком большими и не слишком светлыми. Зато жизнь там не очень дорогая, можно сказать, даже дешевая, очень дешевая. За три рубля в неделю вы имеете все: дачу, веранду, воздух и питание. Что значит питание? Лучше там не питаться, так как от этой еды вам придется иметь дело с касриловскими врачами, которые тоже кусаются… Врачи будут кормить вас порошками, пилюлями, всякими снадобьями, а в итоге они вам порекомендуют Карлсбад или Эмс или пошлют вас куда-нибудь подальше, то есть туда, где не надо переезжать границу и не требуется губернаторского паспорта…

Довольно о пансионах, поговорим лучше о героях нашего «летнего» романа.

Замороченная и замотанная женщина, которую молодой человек с подковкой героически впихнул в колейку, была хозяйкой «Рая», а красивая девушка, Эстерл, — ее дочь. Сам герой, молодой человек с подковкой, — их гость, постоялец их пансиона. Хозяйка «Рая» — касриличиха, из настоящих касриловских обитателей, зовут ее Саррой, но все ее именуют «Сора Мойше-Пурима». Почему? Потому что мужа ее зовут Мойше-Пурим. Их дочь за глаза зовут «Эстерл Соры Мойше-Пурима». Конечно, имя не очень поэтическое, но что поделаешь. В Касриловке имеются имена и похуже. Вот вам, к примеру, имена касриловских горожан, которые числятся по реестру сионистов: Янкл Церисенерч[55], Довид-Лейб Вайнперлех[56], Хаим Нехтигертог[57], Мендл Асоредебрай[58], Берл Пачимойс[59], Залмен Баргароп[60], Нафтоле Хапатенцл[61] и многие другие — все такие странные, уму непостижимо, откуда они взялись?

Муж Соры Мойше-Пурима, то есть сам Мойше-Пурим, — портной, но портновство в Касриловке не дает никакого заработка, а жена его Сора большая кулинарка: хорошо готовит фаршированную рыбу, прекрасно печет медовый пряник и замечательно варит варенье, и поскольку Мойше-Пурим и жена его Сора одно лето жили в «Эрец Исроэле» на даче, то они сняли у знакомого мужика дом с огородом как раз напротив «Наслаждения», побелили дом изнутри и снаружи, а на фасаде его повесили дощечку, на которой большими еврейскими буквами значилось: «Рай Соры Мойше-Пурима. Кошер».

Это очень задело хозяев пансиона «Наслаждение». Они потащили Сору Мойше-Пурима к раввину, утверждая, что у них и так заработок мал, а сейчас, с появлением «Рая» Соры Мойше-Пурима напротив «Наслаждения», дохода и вовсе не будет. Тогда Мойше, муж Соры Мойше-Пурима, заявил, что он тоже еврей, тоже ищет кусок хлеба и кто ему может указать, где и как добыть заработок.

Конечно, если бы старый раввин, реб Иойзефл, царство ему небесное, жил, он нашел бы средство, как примирить стороны. Недаром у нас сказано: «Достоин сожаления безвозвратно ушедший от нас!» Больше нет такого раввина, каким был реб Иойзефл! Теперь два раввина в Касриловке. Два кота в одном мешке живут спокойнее и дружнее, чем эти два раввина. И народ их в грош не ставит…

Мы ведь говорили о героях романа, а застряли на раввинах. Читатель будет, вероятно, так добр, что простит нас.

Короче говоря, обе женщины, Сора Мойше-Пурима и Алта Наслаждательница, вскоре после Пасхи, до начала летнего сезона, встретились в одном из переулков Касриловки и, говорят, учинили друг другу дикий скандал. Но это не помогло…

В одно погожее утро, в самый разгар сезона, появился в «Раю» господин урядник с двумя солдатами. Они сорвали дощечку с еврейской надписью и вдобавок оштрафовали на трешку хозяйку «Рая» за то, что та позволила себе повесить еврейскую вывеску. Сора Мойше-Пурима верно сообразила, что это работа Наслаждательницы. Уплатив уряднику трешницу, Сора добавила еще пятерку и добилась своего: дощечку вновь повесили, и висит она по сей день.

Если суждено человеку иметь заработок, то враги могут лопнуть, ничего им не поможет. Наслаждательница с огорчением присматривалась к тому, как «Рай» Соры Мойше-Пурима постоянно переполнен гостями и пассажирами, да еще какими! Среди них знакомый молодой человек в белых брюках с подковкой, для которого деньги трын-трава, у которого можно хорошенько пососать косточку, то есть заработать целое состояние. Хвороба на ее голову! Так Наслаждательница благословила свою конкурентку и была права, потому что молодой человек с подковкой прежде был ее гостем, то есть он поначалу остановился в «Наслаждении». Но черт занес его в «Рай». Как вы думаете, ради кого? Ради дочери Соры Мойше-Пурима, этой злючки, сгори она на огне!

Мы выражаемся словами Наслаждательницы, из которой прет конкуренция. На самом деле это не так. Наша героиня, доченька Соры Мойше-Пурима, мадемуазель, окончила четыре класса гимназии, читает Арцыбашева, бездельничает, разговаривает только по-русски, ни слова по-еврейски. «Рай» всецело на плечах Соры Мойше-Пурима: она готовит, печет, убирает, а Мойше, муж Соры Мойше-Пурима, обслуживает гостей, пассажиров, исполняет все их капризы. Доченьку же оберегают от всякой работы. Эстерке необходимо одеваться по последней моде, наряжаться, как невесте, читать Арцыбашева, танцевать тустеп и танго и все другие модные танцы. Что касается ее русской речи, то ею она вскружила голову всем касриловским парням, а постояльца, молодого человека с подковкой, она просто водила за нос.

Этот молодой человек — агент швейных машин. Он не женат, и зовут его странным именем Тишебов: Арон Соломонович Тишебов.

Узнав, что он агент по швейным машинам, что зовут его Тишебов, что он холост, «Эрец Исроэл» единогласно постановил: для дочери хозяина «Рая» он может составить отличную партию. Настоящая пара, нареченная самим Богом, Пурим с Тишебовым[62] — ха-ха. С тех пор как существует мир, еще не было более подходящей пары! А с той пятницы, когда он пригнал колейку Авремла в «Эрец Исроэл», Пурим и Тишебов не сходили с уст. Спас бы молодой человек с подковкой доченьку Соры Майше-Пурима от несчастья, скажем, вытащил бы ее из воды, снял бы с виселицы, освободил бы ее из рук бандитов, просто избавил от верной гибели — все это бледнело бы по сравнению с историей о том, как он втолкнул Эстерл и ее мамашу в кибитку Авремла. Появление молодого человека в ту пятницу в «Эрец Исроэле» на козлах колейки, крик Авремла, который как безумный несся за колейкой, — все это вызывало такой шум и такой смех у дачников «Эрец Исроэла», что молодой человек стал у них героем, а Эстерл — героиней.

И пошли людские пересуды, толкования и советы от «Эрец Исроэла» до самой Касриловки. История чуть ли не докатилась до касриловской прессы. «Котелок» и «Ермолка» имели бы материал и писали бы толкования к нему… Но пока что в обеих газетах на первой странице тиснули объявление:

И только здесь начинается и заканчивается настоящий роман.

С тех пор как Касриловка стала городом, а «Эрец Исроэл» — курортом, еще не бывало там так радостно и весело, как в тот день, когда Сора Мойше-Пурима выдавала замуж свою доченьку Эсфирь Моисеевну Пурим за постояльца пансиона Арона Соломоновича Тишебова.

День был на редкость погожий. Один из тех удивительных летних дней, когда все находится в покое и всех клонит ко сну. Солнце пылало жаром. Неизвестно откуда появился легкий ветерок, дуновение которого охлаждало горячие лучи. Как солдаты в разукрашенных касках, стояли высокие подсолнухи, еле-еле колыхаясь от слабого ветерка, который ласково дотрагивался до их бархатных листиков. Все отдыхало, все дремало. Лишь изредка показывался воз, доверху нагруженный снопами хлеба, колеса его скрипели, а мужик, с черным загорелым лицом, с раскрытой грудью, босиком, шел впереди воза, помахивал кнутом и объяснялся с волами на понятном им языке: «Гей! цоб, цоб, соловей!» Волы сосредоточенно и послушно шагали за мужиком. За возом бежали два еврейских босоногих мальчика, стараясь стащить несколько колосьев. Вдруг они, как зачарованные, остановились. Что случилось? Оказывается, им навстречу неслась колейка Авремла, переполненная необычными фигурами, которые держали в руках странные инструменты. Это — музыканты, прибывшие в «Эрец Исроэл» на свадьбу дочери Соры Мойше-Пурима.