Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес Страница 36

– Джимми! – воскликнула мадам Юлали. – Это блеск!

– Вот именно.

– Мы спасены!

– Правильно. Но – быстрее! Нельзя терять ни секунды!

3

Так и получилось, что на Джорджа, затаившегося под кроватью, обрушился еще один шок. От которого, как ему показалось (хотя он должен бы попривыкнуть к шокам), волосы у него мгновенно поседели – все, до последнего волоска!

После того как глаза у Джорджа проморгались на свету, первой в поле его зрения вторглась лодыжка в прозрачном чулке. К ней почти тут же присоединилась и вторая. Довольно долго обе эти лодыжки, хотя и стройные, занимали так много места в Джорджевом мире, что, можно сказать, затмили весь горизонт. Потом они исчезли.

За минуту до этого Джордж, скромно вжавшийся в стенку, сказал бы, что ничто не доставило бы ему большего удовольствия. И однако же, когда они наконец исчезли, ему с трудом удалось сдержать панический вскрик. Потому что из виду их скрыла пелена упавшего платья, будто скроенного волшебными ножницами из лунных лучей и звездной пыли. В витрине магазина оно вызвало бы у Джорджа восхищение. Но любоваться на платье в витрине магазина и видеть, как оно пеной упало на пол спальни рядом с ним, – вещи абсолютно разные! Джордж покраснел, и ему почудилось, что от его щеки затлел коврик. Прикрыв глаза, он стиснул зубы. Конец это, вопрошал он себя, или всего лишь начало?

– Да? – внезапно раздался женский голос, и Джорджева голова, конвульсивно дернувшись, чудом не слетела с шеи.

Ответил голос, как он интуитивно догадался, когда к нему вернулась способность соображать, на резкий и властный стук в дверь. Стучали каким-то тяжелым предметом – очень похоже, что полицейской дубинкой. А вслед за стуком раздался резкий, властный оклик:

– Откройте!

Обладательница лодыжек была явно не из трусливых.

– И не подумаю! Я одеваюсь!

– Кто вы?

– А вы кто?

– Не важно.

– Тогда не важно и кто я!

Наступила пауза. Джорджу, как третейскому судье, показалось, что побеждают, с небольшим перевесом, лодыжки.

– А что вы там делаете? – спросил мужской голос, берясь за расследование с другого конца.

– Одеваюсь! Сколько можно повторять!

Повисла новая пауза. Затем к напряженным переговорам подключился третий участник.

– Что тут происходит? – резко осведомился он, и Джордж узнал голос своего старого друга.

– Гарроуэй, – с досадливой строгостью продолжил его друг, – какого дьявола вы тут делаете? За этой дверью – дама. Честное слово, мне непонятно, в чем все-таки состоят обязанности нью-йоркских констеблей? У них не работа, а одно бесконечное безделье! Убивают время, слоняясь по городу и досаждая женщинам. Вам известно хотя бы, что дама в комнате – моя невеста? Она переодевается, мы идем с ней в ресторан.

Офицер Гарроуэй, как всегда, сник перед превосходящим интеллектом.

– Простите, мистер Бимиш!

– Может, и прощу. А как вы вообще тут очутились?

– Внизу, в этом «Цыпленке», случились беспорядки. На меня напал некий мистер Финч. Я преследовал его по пожарной лестнице…

– Мистер Финч? Что за околесица, Гарроуэй! Мистер Финч сейчас в свадебном путешествии. Он очень любезно сдал этой даме спальную веранду на время своего отсутствия.

– Но, мистер Бимиш, я только что говорил с ним! Мы сидели за одним столиком.

– Чепуха!

Платье из поля зрения исчезло, и Джордж услышал, как открывается дверь.

– Джимми, что нужно этому человеку?

– Не что, а кто. Врач, несомненно. Он заявляет, будто только что встретил Джорджа Финча.

– Но Джордж уже за сотни миль отсюда!

– Вот именно. Ты готова, дорогая? Тогда пойдем пообедаем где-нибудь. А вы, Гарроуэй, выпейте брома с сельтерской. Зайдемте ко мне, я вам смешаю. А когда выпьете, рекомендую полежать спокойно на диванчике. Лично я считаю, что вы несколько перенапрягли мозг, сочиняя поэму. Кто подбил вам глаз?

– Я сам очень бы не прочь узнать, – с сожалением откликнулся Гарроуэй. – Получил увечье в «Цыпленке». В тот момент на голове у меня была скатерть и личность нападавшего установить я не смог. Но если разыщу его, отколочу так крепко, что и внукам его аукнется.

– Скатерть?

– Да, мистер Бимиш. Пока я старался выпутаться из складок, кто-то двинул мне в глаз чайником.

– А как вы догадались, что именно чайником?

– Валялся рядом со мной, когда я вылез.

– Что же, – подытожил Хамилтон, – надеюсь, это послужит вам уроком. Не посещайте подобные заведения. Вам еще повезло, что так легко отделались. А вот если б вы отведали там сыра… Ладно, пошли. Посмотрим, чем я сумею вам помочь.

4

А Джордж остался на месте. Знай он укрытие получше, перебрался бы туда, но он не знал. Кто-кто, но только не он, стал бы притворяться, будто ему удобно лежать под кроватью, где пух щекочет ноздри, а около левого уха гуляет сквозняк. Но при данных обстоятельствах ничего больше не оставалось. Для человека, не умеющего летать, существуют только два способа уйти с крыши: спуститься по пожарной лестнице и, вероятнее всего, угодить в лапы констеблей или украдкой спуститься по обычной лестнице и, очень вероятно, наскочить на мстительного Гарроуэя. Правда, Хамилтон советовал полисмену, выпив брома с сельтерской, отлежаться на диване, но кто же знает, последует ли тот совету. Может, уже сторожит на лестнице. Припомнив его сложение и горечь, с какой он говорил о нападавшем, Джордж решил, что, пожалуй, риск слишком велик. Как ни многочисленны изъяны его укромного приюта, для человека в его щекотливом положении местечка лучше не отыщешь. Итак, он забился поглубже и попытался скоротать время за раздумьями.

Раздумывал он о многом – о своей юности в Ист-Гилиэде, о зрелости в Нью-Йорке, о Молли. О том, как любит ее. О миссис Уоддингтон и о том, как же портит она великую картину мироздания. О Хамилтоне Бимише и о том, как небрежно управляется тот с полисменом. Об офицере Гарроуэе и его дубинке, о Джузеппе и его чайнике. О преподобном Гедеоне Вулесе и его белых носках. В раздумьях своих он дошел даже до Сигсби X. Уоддингтона.

Ну а уж когда человек принимается думать про Сигсби, это значит, что ресурсы мыслей у него окончательно иссякли. Возможно, учитывая этот факт, судьба любезно подкинула Джорджу свежий материалец. Лениво раздумывая о Сигсби и гадая, как тот дошел до жизни такой, Джордж вдруг услышал приближающиеся шаги.

Он свернулся в клубок, и уши у него встали торчком точно у борзой. Да, действительно шаги. И мало того, направляются прямиком к его спальной веранде.

Волна жалости к себе затопила Джорджа. Что ж это за наказание такое, в самом деле? Почему на него так и сыплются напасти? Он мало просил у жизни – и всего то, чтобы позволила ему спокойно лежать под кроватью, вдыхая пух. И что же? Одни помехи! Можно сказать, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, как выразился Киплинг. С той самой минуты, как он отыскал себе это укромное местечко, мир превратился в сплошной серопыльный ад. Как все-таки неправильно и несправедливо!

Единственное, что можно было сказать в пользу этих шагов, – они были слишком легки, а потому никак не могли принадлежать нью-йоркскому полисмену. Теперь они приблизились к самой двери. Ему даже показалось, что они зашли в комнату.

Он оказался прав. Щелкнул выключатель. Живым зверьком прыгнул на него свет. А когда Джордж открыл глаза, то увидел лодыжки в чулках прозрачного шелка.

Дверь закрылась. Миссис Уоддингтон, только что ступившая на последнюю перекладину пожарной лестницы, метнулась через крышу и, прильнув ухом к замочной скважине, напряженно прислушалась. Наконец-то, возликовала она, дело двинулось!

5

С минуту взирая на эти новые лодыжки, Джордж чувствовал лишь слабое негодование и обиду на придурковатость судьбы, воспользовавшейся тем же методом, какой использовала совсем недавно. Судьба, думал он, ведет себя по-детски. Один раз все эти фокусы с лодыжками еще могут позабавить, но перебарщивать все-таки не стоит.

За негодованием пришло облегчение. Вспомнив разговор Хамилтона с полисменом, он понял, что обладательница лодыжек – его старая приятельница Мэй Стаббс из Ист-Гилиэда, штат Айдахо. Сейчас, предположил он, лодыжки принадлежат, как и прежде, ей, а что появились снова – ну мало ли! Вернулась захватить пудреницу или помаду. Забыла какую-то безделушку в пылу недавних препирательств.

А раз это Мэй, то это, безусловно, меняет ситуацию: не нового врага он обрел, а союзника. Девушка широких взглядов, вроде Мэй, сразу поймет мотивы, побудившие его прятаться под кроватью, и посочувствует ему. Кстати, можно бы использовать ее – пусть разведает, чисто ли на лестнице. Короче, новое вторжение в его убежище – совсем не бедствие, а большая удача.

От всей души чихнув (в нос ему залетел пушок), Джордж выкатился из-под кровати и с веселым смехом встал на ноги, тут же и обнаружив, что он очутился перед округлившимися глазами абсолютной незнакомки. Незнакомой, по крайней мере, девушка показалась ему в первый момент. Но постепенно, пока он смотрел на нее, у него стало зарождаться ощущение, что где-то, когда-то он уже видел эту девушку. Но – где? И когда?