Джон Голсуорси - Через реку Страница 38

— Это уже моя забота, — ответила Динни.

— Дорнфорд советует все рассказать Джеку Масхему до суда. Что ты скажешь?

— Я должна сначала повидать Тони Крума.

— За чем же остановка? Возвращайся сюда к вечеру и увидишь его. Он приезжает в город на субботу и воскресенье и в семь вечера уже торчит у меня под окнами. Как нелепо!

— Напротив, вполне естественно. Что у тебя во второй половине дня?

— Верховая прогулка с Дорнфордом в Ричмонд-парке. Теперь я также выезжаю с ним по утрам на Роу. Почему бы и тебе не ездить с нами?

— У меня для этого нет ни туалета, ни сил.

— Дорогая! — воскликнула Клер, вставая. — Мы ужасно переживали, когда ты болела. Всем нам было не по себе, а Дорнфорд прямо с ума сходил. Но теперь ты выглядишь даже лучше, чем до болезни.

— Да, я стала пневматичнее.

— Это, значит, и ты читала эту книгу?

Динни кивнула:

— Вечером зайду. До свиданья и желаю успеха.

Незадолго до семи Динни выскользнула из дома на Маунт-стрит и торопливо пошла пешком по направлению к Мьюз. Ещё не стемнело, но в небе уже встала полная луна и зажглась вечерняя звезда. Динни подошла к западному углу безлюдного Мьюз и сразу же заметила Крума, стоявшего под окнами дома № 2. Выждав, пока он, наконец, не двинется дальше, девушка пробежала по Мьюз и нагнала Тони в дальнем конце переулка.

— Динни? Вот замечательно!

— Мне рассказали, что вас легче всего поймать, когда вы стоите под окнами королевы.

— Да. Сами видите, до чего я дошёл.

— Могло быть хуже.

— Вы теперь совсем поправились? Во всём виноват тот злосчастный день в Сити, — вы тогда, наверно, и прозябли.

— Проводите меня до парка. Мне надо поговорить с вами насчёт Джека Масхема.

— Я боюсь сказать ему.

— Я могу сделать это за вас.

— Как!

Динни взяла его под руку:

— Мы с ним в родстве через дядю Лоренса. Кроме того, мне довелось лично познакомиться с ним. Мистер Дорнфорд совершенно прав: от того, когда и как Масхем обо всём узнает, зависит многое. Позвольте мне рассказать ему.

— Я не знаю… Право, не знаю…

— Словом, я поговорю с ним.

Крум посмотрел на неё:

— Мне просто не верится…

— Честное слово!

— Вы страшно любезны и, конечно, сделаете это лучше меня, но…

— Ну, и довольно.

Они добрались до парка и пошли вдоль решётки в сторону Маунт-стрит.

— Часто встречаетесь с адвокатами?

— Да. Они перебрали все наши аргументы, — прямо перекрёстный допрос.

— Мне кажется, он не так уж страшен, если говоришь правду.

— Они переворачивают каждое слово на все лады. А тон какой!.. На днях я зашёл в бракоразводный суд, послушал одно дело. Дорнфорд говорил Клер, что ни за какие деньги не согласится выступать в таких процессах. Хороший он человек, Динни.

— Да, — согласилась Динни, заглянув в бесхитростное лицо Тони.

— По-моему, наши адвокаты не слишком интересуются этим делом. Оно не по их части. Исключение составляет только «очень молодой» Роджер: он немножко спортсмен и к тому же верит, что мы говорим правду, так как чувствует, насколько я жалею о том, что это правда. Ну, здесь вам сворачивать. А я поброжу по парку, иначе не засну. Луна-то какая!

Динни пожала ему руку.

Подойдя к дому, она оглянулась и увидела Крума на прежнем месте. Он приподнял шляпу — не то прощаясь с девушкой, не то здороваясь с луной…

По словам сэра Лоренса, Джек Масхем собирался в город в концу недели. Сейчас он снимает квартиру на Райдер-стрит. В своё время, когда дело шло об Уилфриде, Динни, не задумываясь, помчалась к Масхему в Ройстон; теперь, когда дело идёт о Тони Круме и она явится на Райдер-стрит, придётся задуматься Масхему. Поэтому на другой день, во время завтрака, она позвонила в Бэртон-клуб.

Голос Масхема мгновенно напомнил ей тот день, когда она в последний раз слышала его у Йоркской колонны.

— Говорит Динни Черрел. Вы не могли бы встретиться со мной сегодня?

Голос медленно процедил:

— Э-э… разумеется. Когда?

— В любой час, который вас устроит.

— Вы звоните с Маунт-стрит?

— Да, но я предпочла бы заехать к вам.

— Э-э… прекрасно. Приходите к чаю на Райдер-стрит. Я снимаю ту же квартиру. Номер вам известен?

— Да, благодарю вас. Значит, в пять?

Когда Динни подходила к дому Масхема, ей пришлось собрать все силы. В последний раз она видела его в вихре схватки с Уилфридом. К тому же он олицетворял для неё ту скалу, о которую разбилась её любовь к Дезерту. Ненавидеть Масхема ей мешало лишь сознание того, что его вражда к Уилфриду проистекала из его своеобразного отношения к ней, Динни. Так, шагая быстро и медленно размышляя, она добралась до его квартиры.

Дверь ей открыл человек, всем своим видом наводивший на мысль, что он обеспечивает свою старость, сдавая комнаты тем, у кого когда-то служил. Он провёл девушку на третий этаж.

— Мисс… э-э… Черрел, сэр.

В довольно уютной комнате около открытого окна стоял Джек Масхем, высокий, стройный, томный и, как всегда, изысканно одетый.

— Чаю, пожалуйста, Родни.

Он приблизился к Динни и протянул руку.

«Словно замедленный кинофильм», — подумала она. Он, видимо, был удивлён её желанием встретиться с ним, но ничем этого не обнаруживал.

— Бывали на скачках с тех пор, как мы виделись на дерби Бленхейма?

— Нет.

— Я помню, вы ставили на него. На моей памяти это самая большая удача новичка.

Он улыбнулся, морщины на его загорелом лице стали особенно явственны, и Динни заметила, что их очень много.

— Прошу садиться. Вот чай. Не откажите разлить сами.

Она подала ему чашку, налила себе и спросила:

— Ваши арабские матки уже прибыли, мистер Масхем?

— Я жду их к концу следующего месяца.

— Вы поручили надзор за ними Тони Круму?

— О! Разве вы знакомы с ним?

— Через сестру.

— Приятный юноша.

— Да, — отозвалась Динни. — Я пришла к вам по поводу него.

— Вот как?

«Он слишком много мне должен, чтобы отказать», — мелькнуло в голове у девушки. Она откинулась назад, положила ногу на ногу и в упор посмотрела на Масхема:

— Я хочу, разумеется конфиденциально, сообщить вам, что Джерри Корвен вчинил моей сестре бракоразводный иск и привлёк Тони Крума в качестве соответчика.

Джек Масхем слегка повёл рукой, державшей чашку.

— Он её любит, они действительно проводили время вместе, но обвинение не соответствует истине.

— Понятно, — уронил Джек Масхем.

— Дело будет слушаться на днях. Я убедила Тони Крума позволить мне рассказать вам обо всём этом. Ему было бы неловко говорить о себе самом.

Масхем по-прежнему смотрел на неё. Лицо его было непроницаемо.

— Я знаком с Джерри Корвеном, — сказал он. — Но я не знал, что ваша сестра ушла от него.

— Мы не предаём это огласке.

— Разрыв произошёл из-за Крума?

— Нет. Они впервые встретились на пароходе, когда она уже возвращалась в Англию. Клер порвала с Джерри по совсем другим причинам. Конечно, они с Тони Крумом вели себя неосмотрительно, за ними следили и видели их при так называемых компрометирующих обстоятельствах.

— Что вы конкретно имеете в виду?

— Однажды поздно вечером они возвращались из Оксфорда. У них отказали фары, и они провели ночь в машине.

Джек Масхем слегка приподнял плечи. Динни, не спуская с него глаз, наклонилась вперёд:

— Я уже сказала, что обвинение не соответствует истине. Это действительно так.

— Но, дорогая мисс Черрел, мужчина никогда не признается, что…

— Вот почему вместо Тони к вам пришла я. Моя сестра не станет мне лгать.

Плечи Масхема снова слегка приподнялись.

— Я, собственно, не понимаю… — начал он.

— Почему это касается вас? Вот почему: я не надеюсь, что им поверят.

— Вы хотите сказать, что, прочитав об этом деле в газетах, я стал бы недоброжелателем Крума?

— Да. Мне кажется, вы решили бы, что он нарушил «правила игры».

Динни не сумела скрыть лёгкой иронии в голосе.

— А разве это не так? — спросил он.

— По-моему, нет. Он горячо любит Клер и всё же сумел держать себя в руках. А что касается любви, то от неё никто не застрахован.

При этих словах воспоминания опять нахлынули на неё, и она потупилась, чтобы не видеть этого бесстрастного лица и насмешливо изогнутых губ. Затем, повинуясь внезапному наитию, объявила:

— Мой зять потребовал денежного возмещения ущерба.

— Вот как? — удивился Джек Масхем. — Я не знал, что так делается и в наши дни.

— Он требует две тысячи, а у Тони Крума ничего нет. Он заявляет, что ему всё равно, но если они проиграют, он разорён.

Затем наступило молчание. Джек Масхем опять отошёл к окну, сел на подоконник и спросил:

— Что же я могу сделать?

— Не отказывать ему от места — вот и все.

— Муж на Цейлоне, а жена здесь. Знаете, это…