Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 87 Страница 39

Вы же правы въ томъ, что истину надо возстановить, когда это можно безъ особенного труда и, главное, грѣха. Какъ человѣкъ, живущій для славы людской, жертвуетъ своей животн[ой] личностью для славы, но не можетъ пренебрегать ею вполнѣ, п[отому] ч[то] она, его животная личность, есть необходимое условіе его дѣятельности для пробрѣтенія славы, также точно и челов[ѣкъ], живущій для исполненія воли Бога, жертвуя и личностью и славой людской для исполненія воли Б[ога], не можетъ вполнѣ пренебрегать ни тѣломъ, ни славой людской, п[отому] ч[то] и то и другое суть орудія исполненія воли Бога, можетъ соблюдать ихъ въ той мѣрѣ, въ к[оторой] они нужны для исполненія воли Бога. Трудно найти эту середину — лезвіе — какъ во всѣхъ дѣлахъ Божіихъ, но я думаю, что это такъ, и аскетизмъ для аскетизма, и юродство для юродства — грѣхъ. Цѣлую васъ, Галю, Ваню, Ев[генія] Ив[ановича]. Л. Т. Ждемъ отъ Ив[ана] Ив[ановича] отвѣта, чтобы послать капусты.10

Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 100 и Б, III, стр. 179. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова. «М. № 304». Письмо написано из Москвы, куда Толстой вернулся ив Бегичевки 13 марта и где прожил до 12 апреля.

Ответ на письмо Черткова от 17—18 марта, в котором Чертков писал: «Помнится мне, Лев Николаевич, что несколько лет тому назад вы мне говорили, что не читали еще «Братьев Карамазовых». Не знаю, прочли ли вы с тех пор эту книгу; но на всякий случай мне хотелось бы поделиться с вами содержанием одной книжечки, составленной нами для «Посредника» из этой книги. Нашу книжечку тогда цензура не разрешила на том основании, что она «проникнута социалистически-мистическим духом, нежелательным для распространения в народе», и потому книжечка эта лежит в нашем архиве в числе прекрасных вещей, появление которых в печати возможно будет со временем, при иных цензурных условиях, т. е. вероятно после нашей плотской смерти.

А между тем я от времени до времени читаю эту книжечку своим друзьям, и она всегда производит самое хорошее впечатление на слушателей, а во мне каждый раз вызывает тот давно знакомый нам всем и вместе с тем вечно новый подъем духовного сознания, на котором одном и держится истинная жизнь. Так было и на этих днях, когда я прочел эту вещь Галиной сестре, которая была умилена как раз тогда, когда временно находилась в прямо противоположном настроении.

Читая тогда эту статью и потом перечитывая ее для того, чтобы разбить ее на параграфы, я почему то всё вспоминал вас, и так захотелось послать ее вам на прочтение. И я не решился сдержать этой своей потребности и посылаю книжечку этою же почтою заказной бандеролью.... — Меня беспокоит ваша статья «Первая ступень», т. е. то, что она лежит у меня под спудом. Первоначально мне показалось, что лучше ее впервые выпустить при переводе той книги, к которой она служит предисловием. Перевод этой книги теперь готов и проредактирован так, что осталось только его набрать. Но вследствие большого объема книги этого невозможно исполнить очень скоро, и вероятно пройдет еще месяца два или три раньше, чем возможно будет пустить эту книгу в продажу. Конечно, как для сбыта самой книги, так и для содержания вашей статьи, было бы желательно, чтобы последняя первоначально появилась при книге, как я вам и писал. Нос другой стороны желательно ли так долго задерживать появление в свет самой статьи? Вопрос этот вы одни, дорогой Лев Николаевич, можете решить и прошу вас это сделать и сообщить мне ваше желание. Если вы пожелаете, чтобы она была поскорее напечатана, то не лучше ли всего поместить ее в «Неделе», так как Гайдебуров из всех редакторов, кажется, тот, который наиболее способен продвинуть статью через цензуру сделав в ней необходимые для того сокращения. Если вы решите печатать ее безотлагательно, то я попросил бы вас об одном: не предоставлять никакому редактору делать сокращения и изменения в этой статье по своему единоличному произволу, а непременно по обоюдному соглашению со мной, так как я по опыту знаю, что решительно все редакторы в такой большой вашей статье способны более даже, чем необходимо, вымарывать, лишь бы поскорее она была ими напечатана. Кроме того и изменения некоторых мест они могут сделать в ущерб мысли содержания. Я же, проверяя их изменения и сокращения, разумеется, не допустил бы этого.

Вместе с тем я своевременно принял бы меры к тому, чтобы Диллон мог перевести и послать в Англию эту статью в ее полном виде раньше ее появления в русском журнале; но не настолько раньше, чтобы ее успели в дурном и чрезмерно сокращенном обратном переводе на русский язык напечатать в наших газетах. И так буду ожидать вашего ответа относительно этого.

18 Мр. Вчера вечером получил от Лескова номер «Гражданина» с напечатанными письмами вашими к Диллону. Мне кажется, что Диллон напрасно это сделал и что в этом деле, как и вообще при переводе ваших произведений, им управляют свои личные цели и выгоды больше, чем интересы ваши или того дела, которое нам с вами дорого. Но вообще я всему этому шуму не придаю особенного значения. Только думаю, что когда возможно, следовало бы всегда восстановлять истину, если не ради себя, то ради тех, которых может соблазнять ее искажение. И потому мне хотелось бы написать от себя несколько слов в виде хорошего письма в «Новое время», в котором я спокойно восстановил бы истину и очистил бы вас от подозрения в двуличности, которое нехорошо отражается и на общем нашем деле. Письмо свое в «Новое время» я предварительно непременно послал бы показать вам. Согласны ли вы на это? Пожалуйста, Лев Николаевич, сообщите мне хотя бы через дочь вашу, верное ли я делаю предположение, думая, что в статье о вас в «Гражданине» № 72, где говорится, что Диллон сообщает, что вы ему сказали, что опровержение Софьи Андреевны было написано, хотя и в вашем присутствии, но против вашего желания, вкралась неточность, и что вы сказали Диллону не: «против вашего желания», а: «не по вашей инициативе». Ведь, неправда ли, это говорится о письме, которое мы с Татьяной Львовной составляли во время моего проезда через Москву и в желательности которого я убежден на основаниях, выраженных мною в той копии с письма к Лескову, которую я на днях вам послал? — Вообще не думайте, чтобы меня что-нибудь подмывало вступать в полемику с усилившимся, но всегда существовавшим газетным походом клеветников против вас. Им возражать не стоит и не следует. То, что они делают — в порядке вещей — и образ их действия не должен ни на иоту отклонять ни в какую сторону ход каждого из нас от положенной ему богом «орбиты». Я вовсе не возражать хочу на печатные обвинения вас в трусости и двуличии и подобные жалкие глупости. Я хочу только просто и правдиво устранить нежелательное впечатление, которое может производить на людей беспристрастных и даже сочувствующих вам сопоставление ваших напечатанных писем с одной стороны в опровержение «Московских ведомостей» и с другой — к Диллону. Тут просто требуется договорить несколько слов, и всякий, кто захочет знать правду, узнает ее; и кажется мне, что именно я могу сказать эти несколько слов....

Я хотел вам лично сказать еще вот что, дорогой Лев Николаевич, хотя вы вероятно это знаете и без меня; но лучше рискнуть сказать то, о чем вы сами думаете, чем умолчать, если нужно было сказать: Нам не приходится выбирать своего креста. И вам вместо того, или раньше, чем пострадать за правду так, как вам хотелось бы, может быть придется за нее пострадать иначе, чем хотелось бы, и так, как вы никогда и не ожидали. Л именно, может быть ради любовного избежания вызова греха и зла вам, быть может, совесть ваша прикажет молчать и не оправдываться в то время, как все станут обвинять вас в отступничестве. Может быть даже она велит вам поступить так, что не поймут и не одобрят вас ближайшие ваши так называемые единомышленники. Тогда вы останетесь совсем один перед вашим богом, хотя и плотыо среди людей. Быть может такой крест вам предстоит раньше тех гонений, которых вы по временам жаждете и жаждете незаконно, ибо это значит желать греха. Вот всё, что я имел сказать по этому поводу. Простите, если это было излишне. Но вы сами просили меня писать, и могу я писать только то, что думаю, дурно ли, хорошо ли — разберете вы сами».

1 Роман Достоевского «Братья Карамазовы», впервые напечатанный в журнале «Русский вестник» в 1879—1880 годах; первое отдельное издание: Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы», роман в 2 томах. Спб. 1881. «Братья Карамазовы» — одна из последних книг, которую читал Толстой перед своим уходом из Ясной поляны в октябре 1910 г. Он успел перечитать только первый том и вытребовал себе второй уже со станции Козельск после ухода (см. письмо к A. Л. Толстой от 28 октября 1910 г., т. 82). Подробнее о «Братьях Карамазовых» в оценке Толстого — см. Дневники 1910 г., т. 58.