Герман Гессе - Нарцисс и Златоуст Страница 40

— Скоро причешешься? — крикнул он.

Улыбаясь, она высунулась из окна.

— Еще не заболела? — спросил он, и она покачала головой. — Тогда пошли со мной, бросай этот город мертвецов, пойдем в лес и заживем там славной жизнью.

Она вопросительно округлила глаза.

— Не раздумывай долго, я говорю серьезно, — крикнул Златоуст. — Ты живешь с отцом и матерью или служишь у чужих людей? Ах так, у чужих. Тогда пойдем, дитя мое, пусть старики умирают, а мы молоды, здоровы и хотим еще немного пожить. Пойдем, шатеночка, я не шучу.

Она удивленно и испытующе посмотрела на него, заколебалась. Он неторопливо побрел дальше, миновал одну безлюдную улицу, потом еще одну и медленно вернулся назад. Девушка все еще стояла, наклонившись у окна, и обрадовалась его возвращению. Она кивнула ему, он не торопясь пошел дальше, вскоре она отправилась за ним следом и у самых ворот догнала его, в руке небольшой узелок, на голову наброшен красный платок.

— Как хоть зовут тебя? — спросил он.

— Лене. Я иду с тобой. Ах, здесь, в городе, так плохо, все умирают. Прочь, прочь отсюда!

Недалеко от ворот сидел на корточках расстроенный Роберт. Когда подошел Златоуст, он вскочил и, увидев девушку, вытаращил глаза. На этот раз он сдался не сразу, он причитал и устраивал сцены. Это же просто безумие — притащить из этой проклятой зачумленной дыры какую-то девицу и рассчитывать, что он будет терпеть ее общество, зачем же искушать Господа Бога, он отказывается идти с ними дальше, его терпение кончилось.

Златоуст позволил ему ругаться и скулить, пока он не утихомирился.

— Так, — сказал он, — ты достаточно долго потчевал нас своими песнями. А теперь пойдем с нами и радуйся, что у нас такая славная компания. Ее зовут Лене, она останется со мной. А сейчас я хочу порадовать тебя, Роберт, слушай: какое-то время мы поживем спокойной, здоровой жизнью, обходя чуму стороной. Мы подыщем себе пустую хижину в красивой местности или сами построим себе жилище, мы будем в нем с Лене хозяином и хозяйкой, а ты будешь жить с нами в качестве нашего друга. Поживем немного в дружбе и согласии. Ты не против?

О нет, Роберт не имел ничего против. Лишь бы от него не требовали подавать Лене руку или дотрагиваться до ее одежды.

— Этого от тебя никто и не требует, — сказал Златоуст. — Более того, тебе строжайше запрещено даже пальцем касаться Лене. Избави тебя Бог от этого!

Они зашагали втроем, сначала шли молча, а потом девушка постепенно разговорилась. Как хорошо, говорила она, снова видеть небо, деревья и луга, в этом зачумленном городе было так страшно, что и не высказать. И она стала рассказывать, освобождая душу от печальных и кошмарных картин, которые ей довелось увидеть. Она поведала несколько историй, зловещих историй, город, должно быть, превратился в ад. Один из врачей умер, другой навещает только богатых, во многих домах лежат и гниют покойники, так как никто их не убирает, в других домах работники похоронной команды воруют, распутничают и развратничают, часто они вместе с мертвецами вытаскивают из постелей еще живых больных, укладывают на свои живодерские повозки и сбрасывают вместе с мертвецами в яму. Много ужасного поведала она; никто не прерывал ее, Роберт слушал испуганно и жадно, Златоуст же оставался спокоен и невозмутим, позволил излиться ужасам и не говорил ни слова. Да и что тут скажешь? Наконец Лене устала, и поток иссяк, слова кончились. Златоуст зашагал медленнее и начал тихонько напевать, это была песня, состоявшая из многих строф, и с каждой строфой голос его крепчал; Лене заулыбалась, Роберт слушал с радостью и глубоким удивлением — никогда еще он не слышал, как Златоуст поет. Все-то он умел, этот Златоуст. Вот он идет и поет, этот удивительный человек! Пел он искусно и чисто, но приглушенным голосом. Когда он начал вторую песню, Лене стала подпевать, сначала тихонько, а потом в полный голос. Близился вечер, далеко за луговиной чернели леса, а за ними синели невысокие горы, которые словно бы изнутри становились все синее. То радостно, то торжественно звучала в такт шагам их песня.

— Ты сегодня такой веселый, — сказал Роберт.

— Да, я весел, конечно же, я сегодня весел, мне попалась такая милая возлюбленная. Ах, Лене, как хорошо, что прислужники смерти сохранили тебя для меня. Завтра мы найдем себе какой-нибудь приют, там мы славно устроимся и будем радоваться, что еще живы и здоровы. Лене, ты когда-нибудь видела осенью в лесу толстый гриб, который так любят улитки и который можно есть?

— О да, — засмеялась она, — много раз.

— Точно такого же цвета твои каштановые волосы, Лене. Они так славно пахнут. Споем еще песенку? Или ты проголодалась? В моей котомке найдется кое-что вкусное.

На другой день они нашли то, что искали. В небольшой березовой рощице стояла хижина из неотесанных бревен, построенная, вероятно, дровосеками или охотниками. Она была пуста, дверь пришлось взломать, и даже Роберт признал, что хижина ничего себе и местность вокруг здоровая. По пути им попались козы, бродившие без пастуха, и они прихватили с собой замечательную козу.

— Ну, Роберт, — сказал Златоуст, — хотя ты и не плотник, но зато был когда-то столяром. Мы будем здесь жить, тебе придется сделать в нашем замке перегородку, тогда у нас выйдет две комнаты, одна для нас с Лене, другая для тебя и для козы. Еды у нас осталось немного, сегодня придется удовольствоваться козьим молоком, сколько бы его ни было. Ты делай перегородку, а мы займемся устройством ночлега для всех. А завтра я отправлюсь на поиски пищи.

Все тут же принялись за работу. Златоуст и Лене пошли собирать солому, папоротник и мох для постели, а Роберт наточил свой нож о полевой камень, чтобы нарезать прутьев для перегородки. Но за день он с этим не справился и ушел вечером спать во двор. Златоуст нашел в Лене нежную подругу, робкую и неопытную, но полную любви. Ласково прижал он ее к своей груди и бодрствовал долго, слушая, как бьется ее сердце, когда она, усталая и ублаготворенная, давно заснула. Он вдыхал запах ее каштановых волос, льнул к ней и одновременно думал о той большой неглубокой яме, в которую закутанные в плащи дьяволы сбрасывали трупы с нагруженных доверху телег. Прекрасна жизнь, прекрасно и быстротечно счастье, стремительно увядает прекрасная молодость.

Перегородка в хижине получилась отменной, недаром ее строили все трое. Роберту хотелось показать, на что он способен, и он захлебываясь говорил о том, что бы он сделал, будь у него верстак, инструмент, угольник и гвозди. Но поскольку кроме ножа и рук у него не было ничего, он удовлетворился тем, что срезал дюжину березовых стволов и соорудил из них на полу хибары прочный, грубый забор. Промежутки между кольями, рассудил он, надо закрыть плетенкой из дрока. На это требовалось время, но получалось весело и красиво, и все остались довольны. Между тем Лене ходила по ягоды и присматривала за козой, а Златоуст совершал небольшие обходы местности в поисках пропитания, обследовал окрестности и приносил то одно, то другое. Людей нигде поблизости не было, это очень устраивало Роберта, они не боялись заразиться или нарваться на враждебное отношение; был в этом, правда, один недостаток — очень мало еды. Неподалеку им попалась заброшенная крестьянская лачуга, на этот раз без покойников, и Златоуст предложил оставить сруб и поселиться в ней, но Роберт в ужасе отказался, недовольно наблюдая за тем, как Златоуст входит в пустое жилище, и каждый предмет, который тот приносил оттуда, сначала окуривался и обмывался, прежде чем Роберт дотрагивался до него. Нашел там Златоуст немного, но все же кое-что — две табуретки, подойник, немного глиняной посуды, топор, а однажды поймал двух улетевших в поле куриц. Лене была влюблена и счастлива, и всем троим доставляло удовольствие обустраивать свое маленькое жилище и каждый день понемногу украшать его. Не было хлеба, зато они подобрали еще одну козу, нашлось и небольшое поле, засеянное репой. Проходил день заднем, плетеная перегородка была готова, усовершенствованы постели, построен очаг. Недалеко протекал ручей, вода в нем была прозрачная и вкусная. За работой они нередко пели.

Однажды, когда они все вместе пили молоко и нахваливали свое хозяйство, Лене вдруг мечтательно сказала:

— А что будет, когда придет зима?

Никто ей не ответил. Роберт засмеялся, Златоуст странно смотрел перед собой. Мало-помалу Лене заметила, что никто всерьез не думал о том, чтобы долго оставаться на одном и том же месте, что дом для них — не дом, что она попала к бродягам. Лене повесила голову.

Тогда Златоуст сказал ей игриво и ободряюще, словно ребенку:

— Ты дочка крестьянина, Лене, а крестьяне думают о будущем. Не бойся, ты найдешь дорогу домой, когда минует чума, не вечно же ей длиться. Тогда ты вернешься к своим родителям или к тому, кто у тебя есть, или поступишь на службу в городе и будешь зарабатывать себе на хлеб. Но сейчас еще лето, повсюду в округе гуляет смерть, а здесь так уютно и живется нам хорошо. Поэтому мы останемся здесь до тех пор, пока не надоест.