Герман Банг - Вороньё Страница 5

Фрекен Сайер рассмеялась и закачала головою.

— Алая кровь, мой мальчик,— ответила она, и слезящиеся глаза ее блеснули, а голос захлебнулся в кашле.

Фрекен Августа фон Хан не так давно пела в церков-

ном хоре последнее прости своей приятельнице. Это было до чрезвычайности трогательно и красиво.

Фру фон Хан, с одобрением рассматривавшая руки ла-кея, пока тот разливал вино с этикетками тайного советника, находила, однако, что отпевание в церкви много торжественней, ежели оно по средствам. В часовнях же всегда такой запах — как в комнатах, где слишком много горшков с цветами.

— Вы льете на скатерть,— сказал статский советник фрекен Сайер, у которой дрожала рука, когда она чокалась с Вилли.

Фрекен подняла взгляд на доктора.

— Пейте, голубчик, пейте,— сказала ома,— это чистейший виноград.

И она не спускала глаз с его лица, покуда советник не проглотил греческую горечь.

Бутылки с этикетками достигли барышень Хаух, которые при виде пожелтевших наклеек ударились в воспоминания.

— Насколько же мы были мо,ложе,— сказала фрекен Минна,— но ах, что это был за дом, тот, угловой, настоящий аристократический особняк.

Фрекен Оттилия, выставив плечи из своего декольте, подхватила:

— О да, я прекрасно помню — я тогда еще училась — доброго старого тайного советника, как он стоял у себя на лестнице по вторникам и субботам и сам присматривал за служанкой, когда она чистила шары на перилах. Он ведь любил, чтобы все у него блестело.

— Да,— сказала фрекен Минна,— до чего было торжественно со старинными медными шарами. А балы! — продолжала она.— Ну что могло быть праздничней сиянья восковых свечей в доме тайного советника.

— Господи Иисусе,— сказала фрекен Люси адвокату Скоу,— тетушка Минна сама признается, что танцевала при церковных свечах.

— Никуда не денешься,— ответил адвокат,— дамочка-то как-никак постарше этого вина.

Чиновник Сайер сказал:

— Да, тот дом содержался солидно.

Фрекен Сайер издала булькающий смешок, а старые конечности ее под столом затрепыхались — об этих движениях никогда нельзя было знать, биенье ли то подспудной жизненной силы или же особого рода судорога.

— Да, там было где разгуляться! — сказала она.

Фру фон Хан приветливо взглянула через стол:

— А я тебя, Виктория, всегда в розовом помню.

— Годы-то бегут,— сказала фрекен Минна, точно по какой-то ассоциации идей.

— Но особняк был продан прежде времени,— сказал адвокат Майер,— люди никогда не умеют выждать благоприятной конъюнктуры... В наши дни все дела делаются в спешке.

— Ах,— воскликнула тут фру Маддерсон, чьи мысли еще заняты были танцами,— что может быть прелестней вальса!

Барышни Хаух заговорили вдруг о доме, который был у них на Норреброгаде.

— И в самом деле, у вас ведь там дом,— вступился господин Майер.

Должно быть, его ушные раковины были очень подвижны, ибо, едва упомянут был этот дом, уши его тотчас оттопырились в стороны, точно как у кролика.

— И мы с сестрицей Оттилией частенько поговариваем о продаже. В той части города — там же канитель с получением платы. И мы так мучаемся, когда приходится выгонять жильцов. Но и порядок ведь должен быть. А с другой стороны, дом с незапамятных времен в нашем фамильном владении. Да и где нам одним, без помощи, с этаким делом управиться.

— Есть же, однако, компетентные люди,— возразил господин Майер,— как раз и полагающие своею целью помогать в подобных чистых делах. В случаях честной продажи, не выходящей за установленные рамки.

Всякий раз, упоминая о сословии и рамках, господин адвокат Майер метал мгновенно вспыхивавшие взоры на господина адвоката Скоу.

— Боже, ну конечно,— сказала фрекен Оттилия, чувствуя, что господин Майер словно бы чуточку к ней придвигается,— на вас-то, дорогой, женщина смело могла бы положиться.

Адвокат Скоу, лицо которого ярко пылало, чем он, по-видимому, не столько обязан был вину фрекен Сайер, сколько объемистым таблеткам, которые он то и дело глотал, вынимая из жилетных карманов, вдруг спросил через стол:

— А где этот дом?

Фрекен Минна несколько вяло сообщила о его место, нахождений.

— Блестяще,— сказал господин Скоу,— недавно был разговор о новой жилой стройке как раз в этом кварта, ле. С башнями, линолеумом и ватерклозетами. Время требует своего. Разумеется, самое лучшее,— продолжал он,— когда есть в придачу и загородный воздух. Подальше от центра, в направлении Хеллерупа— там, пожалуй, больше будет шику.

— Да,— заметила фрекен Минна,— в наше время многое делается для небогатого люда в этих новых домах.

— Мещанское сословие — такова нынче программа,— сказал господин Скоу.— Повытянуть у них мелкие деньжонки из-за голенищ.

Фрекен Сайер сидела и довольно качала париком:

— Да, Альберт, м-илочек, у тебя голова тайного советника.

Вилли повернулся к фрекен Эмилии:

— Хм, еще бы, старикан, конечно, тоже был мошенник.

— Боже мой, Вилли, а ты не знал? Ведь это он был владельцем всех домов у «Речки».

— Ну-ну,— ответил Вилли,— я всегда смутно догадывался, что наше родословное древо выросло из лужи.

Фрекен Сайер, продолжая самодовольно качать головою, сказала господину Скоу:

— Но ведь вы, молодежь, слава те господи, все больше и больше смыслите в делах.

— Стройка,— резко сказал господин Майер,— никоим образом не входит в рамки моей деятельности. Я вообще не одобряю тех в нашем сословии, кто работает со ссуженными в долг деньгами. В согласии с моими принципами, я предпочитаю не пачкаться. Но ведь мы принадлежим к старшему поколению.

— Да, господин адвокат,— молвила фру Маддерсон, нагнув голову к фиалкам.

Господин Майер склонился ниже к припудренному Декольте фрекен Оттилии и сказал гораздо тише:

— Однако у меня всегда есть немалая, смею сказать, дамская клиентура.

— О да,— сказала фрекен Оттилия,— это так понятно.

— Внушать доверие — вот ведь что главное,— сказал господин Майер, который вдруг словно пополам сложился от великой скромности.— Ну и затем,— присовокупил он,— уметь деликатно обходиться с клиентами.

Немного погодя он заговорил с двумя сестрами о бумагах на домовладение.

Между тем фру фон Хан, покончив с отпеванием в церкви и отпеванием в часовне, перешла к обсуждению священников:

— А я обожаю Стельберга... и в особенности его напоминания. Когда он, бывает, в церковных дверях взглянет на тебя кротким взором и спросит, не пришла ли пора тебе душу укрепить в общении с господом. Так и чувствуешь, что у него для каждого прихожанина свое словечко припасено. А вы кого ходите слушать? — спросила она вдруг фру Беллу Скоу.

— Я не бываю в церкви,— сказала фру Скоу.

— Однако,— заметила фру фон Хан,— есть же люди, у которых совесть всегда покойна.

Вильям Аск, наклонившись вперед, спросил:

— Вы и в самом деле полагаете, фру, что церковная скамья— этакая белильня для нечистой совести?

Фру фон Хан не ответила, тогда как фру Лунд со смехом сказала:

— Иные вот, к примеру, ходят же в церковь.

А фру Маддерсон заметила:

— Поэтическая проповедь — это прелесть что такое!

Фрекен Августа фон Хан, которая как раз брала себе заячью спинку и руки которой, оттого что она тесно прижимала локти к телу, не первый уже раз задевали руки лакея, заявила:

— А мне религия очень многое открывает.

Скоу, беседовавший с чиновником, сказал:

— Как бы там ни было, церковь, безусловно, редкий выигрыш для нового квартала.

Статский советник на вопрос фру фон Хан ответил:

— Посещение священником больного может быть весьма благотворно.

А на другом конце стола чиновник Сайер сказал:

— Я совершенно убежден, что государству без церкви не обойтись. Кое в чем она все же служит надежной уздой.

Фрекен Сайер, питавшая тайный страх к священникам, или, быть может, к слишком уж черным, похорон-

ного вида, одеяниям, скрывающим их, спросила фру Эмму Лунд:

— Что, моя девочка, долго ль еще Якобу сидеть у себя в приходе?

— Лет двадцать,— ответила фру Лунд,— с этим епископом нам никогда, видно, оттуда не выбраться.

— Да,— сказал чиновник Сайер,— нынче сделался полнейший хаос в замещении служебных должностей. Скоро до того дойдет, что прямо с торфяных работ— и в амтманы будут попадать, минуя всю министерскую службу. Прошли те времена, когда в расчет принимались деловые качества да давность службы.

Беседа о службах и должностях покатилась волной и захлестнула стол.

Господин Майер заметил, скользнув взглядом по чиновнику:

— Поговаривают даже о прямых увольнениях в конторах.

Фру фон Хан сказала почти в одно время с ним:

— Дражайший кузен, что правые, что левые — все одно, коль скоро речь идет о куске пожирней для себя и для своих. Бедняга Хан двадцать три года проторчал на своей дюне береговым инспектором.