Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 86 Страница 50

* 195.

1888 г. Июня 10 (?) Я. П.

Такъ давно вамъ не писалъ, милые дорогіе друзья В[ладиміръ] Г[ригорьевичъ] и А[нна] К[онстантиновна], что и не знаю, съ чего начинать, и есть ли какіе нибудь отвѣты или дѣла. Если есть, то вы мнѣ напишите, пожалуйста, а теперь мнѣ хочется только вамъ сказать, что я всегда все по прежнему о васъ думаю и васъ люблю, и хочется отъ васъ опять услыхать то же. — Я не пишу отъ того, что не берусь за перо. Не упрекайте меня: я не нарочно это дѣлаю, а это дѣлается само собой. Работаю я довольно много руками: теперь мы строимъ домъ изъ соломы и глины погорѣвшимъ,1 а вотъ съ понедѣльника пахота и покосъ. Мы это — всегда вмѣстѣ, я и Маша. — Писать, т. е. говорить многое хочется, да все не то — необдуманно. Такъ говорить и то говорить, какъ и чтó я говорилъ прежде, не зачѣмъ; это уже сказано, а надо сказать яснѣе, проще, короче, понятнѣе, коли бы Богъ помогъ, а сказать такъ хочется, да еще не умѣю. Вчера получилъ письмо отъ Орлова (Гоголь),2 онъ, должно быть, у васъ, передайте ему спасибо за его хорошее письмо. Очень радуюсь за него. Ему очень хорошо должно быть. Получилъ книжки новыя и ни одной не б[ылъ] такъ радъ, какъ Іоанну Златоусту.3 Я и не зналъ, что она пропущена. Это для меня б[ыла) большая радость. Напишите подробно, какъ вы всѣ живете. Прощайте, цѣлую васъ.

Л. Т.

Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 191 1913 стр. 68 и в журнале «Голос минувшего» 1913, № 5, стр. 224. На подлиннике надпись твердым черным карандашом: «№ 190». Более мягким черным карандашом зачеркнуто: «190» и написано: «193». Можно думать, что комментируемое письмо написано около 10 июня, по следующим основаниям . В письме упоминается о постройке дома из соломы и глины погоревшим. В постройке этого дома (для вдовы Анисьи Копыловой) Толстой принимал участие уже в начале июня 1888 года (Б, III, стр. 89). Книжка поучений Иоанна Златоуста, о получении которой сообщает Толстой, вышла в свет в июне 1888 года. Толстой пишет, что «вчера» получил письмо от Орлова. Это письмо, написанное Орловым из Бирюча Воронежской губернии, куда он заходил, идя пешком к Чертковым, помечено 6 июня, и могло быть получено в Ясной поляне около 9 июня. На основании этих данных можно утверждать, что письмо написано в июне, и предполагать, что оно написано около 10-го числа этого месяца. Письмо это, повидимому, было получено Чертковым после того, как он написал Толстому свое письмо от 13 июня, причем Толстой писал комментируемое письмо, так же еще не получив письма Черткова от 13 июня.

1 «Погоревшая» крестьянская семья — вероятно, Анисьи Копыловой. В воспоминаниях С. П. Арбузова, служившего долго в доме Толстых, об этом рассказывается так: «Этой же весной граф видит, что Анисье Копыловой негде жить — изба плоха; тогда граф решил построить ей новую и принялся за работу. Ему помогала сама Копылова и его дочь Марья Львовна; они приготовили земли, соломы и воды и начали всё это месить вместе. Когда материал был готов, граф начал класть стены, а потом пригласил плотника устроить потолок, притолки, вставить двери и окна. А печную работу он производил сам: только много доставила ему возни выделка сводов. Долго он думал над ними, но все-таки вывел. После печи они вместе с Марьей Львовной делали соломенные щиты для крыши. Изба была совсем готова, и Анисья Копылова и до сих пор живет в ней». См. «Гр. Л. Н. Толстой. Воспоминания С. П. Арбузова, бывшего слуги Л. Н. Толстого». М. 1904, стр. 127.

2 А. И. Орлов, автор книг: «Гоголь, как учитель жизни» и «Французский мудрец В. Паскаль», писал Толстому 6 июня 1888 г. из села Бирюча: «Лев Николаевич, не могу отказать себе в удовольствии послать вам известие о начале моего пешего пути. Я уже отшагал 300 верст от станции Понырей в сторону от железной дороги... Теперь отдыхаю в Бирюче и через несколько дней надеюсь дойти до Черткова в Лизиновку. Иду только по утрам (с 4-х часов) и делаю не более 25 верст в сутки, а затем остальной день и ночь провожу в деревне, какая встретится на пути... Не могу достаточно нахвалиться моим путешествием. На всем пути я не встретил ни одного неприязненного или косого взгляда, везде находил участие и ласковый прием, и чем простее и беднее были мои хозяева, тем обращение было ласковее и душевнее... Право, я уже много друзей оставил на своем пути... От Черткова я направлюсь через Богучар в землю Донского войска... Везде, где бы я ни останавливался, хоть на короткое время, я поставил себе за правило спрашивать, знают ли там вас или слышали о вас? Во многих местах знают; где же не знают — там я о вас рассказываю. Рассказываю я вкратце то, что вы рассказали в так называемой своей исповеди, и к этому рассказу прибавляю ваше объяснение 5 заповедей Христа. И везде меня слушают с величайшим интересом и умилением. Во многих местах крестьяне записывали ваше имя и просили ваших книжек, и я обещал выслать им». (АТБ)

3 «Поучения св. Иоанна Златоуста». Извлечение из его бесед в переводе С.-Петербургской духовной академии. Тип. И. Д. Сытина. М. 1888.

На это письмо Чертков ответил лишь 6 июля, хотя, повидимому, уже после получения этого письма он писал Толстому 21 июня в связи с редакционной работой по «Посреднику». В письме от 6 июля Чертков писал Толстому: «Ваше последнее письмо, дорогой, милый, добрый Лев Николаевич, нас обоих очень обрадовало. Я не ответил на него по душе только сотому, что не был для того достаточно спокоен. А не был спокоен, потому что слишком много было спросу на меня, — такого спросу, на который я и не успевал и не умел отвечать. Это случается со мною часто. Боюсь, чтобы это не стало моим хроническим состоянием, и вместе с тем не знаю, как сделать, чтобы браться только за то, чтó могу сделать, и устранять от себя те требования извне, которые превышают мои силы. Я сначала волнуюсь, что не могу один справиться, например, со всей разнообразной работой по изданиям, что не могу справиться с домашним хозяйством, что не имею времени и достаточного сознания свободы, чтобы заняться ручным хлебным трудом. За что ни возьмусь, все отрывает меня какой-нибудь спрос на меня извне, и, если отношусь к этому спросу серьезно, любовно, то мне всегда представляется, что он важнее того, от чего он меня отрывает; если же прилепиться к тому, чтó делаю в данную минуту, то приходится нелюбовно отталкивать мешающее, не убедившись даже, важнее ли оно или менее важно того, к чему я прилепился. И выходит, что день за днем проходит в какой-то суете, весьма утомительной и не дающей ни внутреннего удовлетворения, ни внешних удовлетворительных результатов. Я волнуюсь, потом раздражаюсь, сокрушаюсь, каюсь, успокаиваюсь, и потом опять волнуюсь, раздражаюсь и так далее. Это совсем бестолково и не хорошо. Мне это надоедает и я начинаю спасаться в физическом сне, чтò опять скверно, потому что просыпаешь жизнь... Очень меня обрадовало то, что вы с удовольствием для себя работаете руками и горбом и, в особенности, — что постоянно с Машей. Бог ее благословит за это, или, вернее, в этом-то и видно благословение бога на ней,.. Обрадовали меня также ваши слова о том, что вам хочется говорить; и говорить понятно всем. Да, вам следует именно говорить, когда вы пишете, а не сочинять статьи или книги, и говорить непременно по-русски, по-мужицки. По-мужицки гораздо труднее сказать неясное или вызывающее возражение. А когда вы говорите в форме образов, притч, то вы неотразимы. Вам следовало бы прибегнуть к такому приему: написать целую серию коротеньких притч, в роде «Царя и девицы», о которой вы мне написали, как о предполагаемом вами рассказе. Пишите коротенькие притчи без мысли о цензуре. Они неизбежно будут в связи между собою и составят ряд словесных картинок, воспроизводящих то же вечное учение Истины... Я вижу, что в отношении приставаний к вам по поводу того или другого рода писаний — я неисправим. Вы мне постоянно говорите, что это не от вас зависит, что подчиняется процесс писания особым внутренним законам. А я всё продолжаю просить вас, пожалуйста, пишите, да еще пишите так, а не этак. Ну, да я не могу иначе, как высказать вам мое желание, потому что оно такое сильное, неудержимое. Вы же, я знаю, не станете сердиться на меня за то, что я от времени до времени заставляю вас читать несколько, быть может, совсем ненужных и скучных для вас строк о вашем писательстве. Вы говорите, что любите нас и думаете о нас и желали бы слышать то же от нас. Ну, знайте же то, чтó вы и так должны знать, — что мы любим вас, как только умеем любить, и думаем о вас постоянно. Если понимать под любовью не одно личное расположение к человеку, но и оказание ему добра, то, конечно, вы любите нас больше, чем мы вас. Зато думаем-то, я думаю, мы еще больше о вас, чем вы о нас».

* 196.

1888 г. Июля 5. Я. П.

Просмотрѣлъ я все написанное, какъ могъ въ теперешнемъ состояніи. Можетъ выдти очень хорошо. Только надо какъ можно меньше описаній и эпитетовъ. —