Жан Жионо - Гусар на крыше Страница 53

Это был высокий парень с белесо-желтыми волосами и черными, как вакса, глазами. Он бросил на Анджело подозрительный взгляд.

Крестьяне и крестьянки спокойно реагировали на это требование. Они быстро и понимающе переглядывались. Зато бароны и баронессы были явно раздосадованы и все еще пытались что-то доказать, протягивая свои пропуска.

«Здорово их, должно быть, припекло там, откуда они едут! — подумал Анджело. — Они уже спокойненько глотают оскорбления и не возмущаются. А стало быть: „Да здравствует холера!"».

Среди этих шикарных дам, со вчерашнего дня не пудрившихся и глядевших на носки своих ботинок, устало опустив голову, Анджело заметил короткую зеленую юбку, прикрывавшую сапоги, по которым ударял хлыст. Рука, державшая хлыст, явно не могла справиться с нетерпением. Подняв голову, он увидел желтую фетровую шляпу в стиле Людовика XI и очень белую шею. Эта молодая женщина решительно прекратила переговоры и двинулась к привязанной у дерева лошади. Анджело увидел узкое треугольное личико в обрамлении тяжелых черных волос.

«Я ее уже встречал, — тотчас же подумал он. — Но где?»

Увидев однажды такую женщину, было невозможно забыть ее. Когда она стала подтягивать подпругу мужского седла с очень короткими стременами, Анджело увидел, как блеснули перламутром большие седельные пистолеты.

«Даю голову на отсечение! — сказал он себе. — Это та самая молодая женщина, которая столь храбро напоила меня чаем в доме с таким восхитительным чердаком».

Он подошел к ней и спросил:

— Могу я вам помочь, сударыня?

Она сурово взглянула на него.

— Это будет всего лишь плата за услугу, — сухо добавил он.

— Какую услугу?

— Две чашки чая.

— Чашки?

— Да, очень большие чашки. Чашки для кофе с молоком. И я думаю, что, будь у вас под рукой суповая миска, вы подали бы мне чай в суповой миске.

В этот момент Анджело проклинал свою крестьянскую куртку, но был вполне удовлетворен своим холодно-невозмутимым видом, который казался ему очень английским. Английский вид ему почему-то очень импонировал. А молодая женщина, казалось, думала в этот момент о чем-то смешном.

— А, вспомнила, — сказала она. — Дворянин!

Слово удивило Анджело. Он совершенно не помнил, что он чувствовал тогда на той лестнице, но помнил, что больше всего на свете он боялся тогда испугать ее.

Несмотря на сдвинутую на ухо шляпку в стиле Людовика XI, молодая женщина явно испытывала потребность говорить. Она поздравила его с тем, что ему удалось выбраться живым из того кошмара, который предшествовал эвакуации жителей. Очень спокойно и без всяких подробностей он рассказал ей о своих приключениях с монахиней, о том, как он добрался до холма с миндальными деревьями, и о том, что там произошло. О Джузеппе он не говорил, а только о той скоротечной холере, которая усыпала землю брошенными трупами.

— На нашем холме, — сказала она, — было не лучше.

И она тоже рассказала кучу всяких ужасов.

— А что люди делают здесь? — спросил Анджело.

— Нас уже три дня не пропускают в соседний департамент. Мне уже надоело выслушивать оскорбления этого верзилы, который воображает, что смерть позволяет ему командовать мной. В чем он весьма заблуждается. По мне, так уж лучше ваша скоротечная холера, я возвращаюсь.

— Конечно, несложно перегородить эту узкую долину, — сказал Анджело, — но наверняка можно пробраться через вон те холмы. Они просто считают, что мы слишком плохо ездим верхом, а потому не решимся отправиться по пересеченной местности.

— Я пробовала, — сказала она, — но они это предусмотрели. Они так боятся, что скорее склонны всех переоценивать.

— Всех — может быть, — возразил Анджело, — за исключением тех, кого следовало бы. Здесь только что был крестьянин в черной шляпе. Где он теперь? Он исчез вместе с лошадью, которая была запряжена в повозку. Видите, он бросил повозку там, под ивами. И вдали на дорогах не видно никого, кто бы возвращался. Пока этот дылда тут хорохорился, я заметил, как крестьяне перемигивались. Они, должно быть, знают место, где невозможно поставить часовых, и по очереди пройдут там. И вон тот высокий, со светлой бородой, что отводит в сторонку женщин в красных юбках, мне кажется, он из тех самых. Посмотрите, у женщин такой невинный вид. Даже слишком. Одна из них, кажется, собирается сорвать веточку мяты. Я никогда не видел, чтобы крестьянка срывала веточку мяты просто от нечего делать. Поверьте мне, эта невинность неспроста. Тут что-то кроется.

— Вы чертовски наблюдательны, — ответила молодая женщина. — Действительно, тут что-то есть.

— Перейдите, пожалуйста, на другую сторону, — сказал Анджело. — Вот что мы сделаем. О нет, за ними мы не пойдем. Надо действовать наверняка. Пусть они рискуют. Посмотрим, по какой дороге они пойдут. Мы и сами там пройдем, если только через час их не приволокут силой обратно. Все очень просто. Отойдем в сторонку и не будем терять их из виду. У женщин такие яркие юбки, что я разгляжу их за два лье отсюда. Даже если они уже будут вон в тех лесах на гребне.

Анджело и молодая женщина уселись на траве около покинутой повозки.

— Ни с того ни с сего не бросают почти новую повозку, — сказал Анджело. — И они забрали все, что смогли унести, вплоть до последней веревки.

— А наши беглецы тем временем исчезли, я уже не вижу красных юбок.

— Дорога, очевидно, идет вниз.

Действительно, через десять минут они увидели красное пятно под каштанами, покрывавшими пологие склоны холма.

Солнце садилось. Его косые лучи проникали в глубь лесов, поднимавшихся амфитеатром вокруг небольшой равнины. Они без труда могли следить за тремя беглецами. Те описали полукруг от того места, где дорога была перекрыта, а потом двинулись к крутым откосам, которые издали казались непреодолимыми.

— Мне кажется, что там и пешком-то едва можно пройти. Я, конечно, люблю жизнь, но не настолько, чтобы ради ее спасения бросить мою лошадь, — сказала молодая женщина.

Анджело никогда не был так счастлив. Это столь знакомое ему чувство, высказанное таким мелодичным голосом и с таким искренним блеском в глазах, казалось ему самым прекрасным в мире. Забыв об английской холодности, он пылко сказал:

— Я готов жизнь отдать за свою лошадь. Она у меня только со вчерашнего вечера. Кстати, — продолжил он, — я обратил внимание на ваши укороченные стремена и заключил из этого, что вы очень хорошо ездите верхом. Между прочим, посмотрите внимательно на эту маленькую голую площадку у подножия крутого откоса; это, должно быть, небольшое пастбище. Я вижу, как там движется что-то темное и синее. Думаю, что это гнедая лошадь и высокий крестьянин в блузе, который не больше чем полчаса назад был около этой березы. Верзила очень болтлив, его черные глаза производят впечатление и наводят страх на эту публику, но я бы его и в дворники не взял; он даже не замечает, что около нас уже пять выпряженных и брошенных повозок.

Анджело произнес несколько лаконичных, как в военном донесении, фраз и без лишних жестов, чтобы не привлекать внимания солдат, показал молодой женщине еще на несколько темных пятен, медленно двигавшихся по пастбищу, в направлении левого ребра откоса, который они обогнули и скрылись за поворотом.

— С каким бы наслаждением я оставила с носом этого наглого офицера, — сказала молодая женщина.

— Ну так и сделаем это немедленно, — ответил Анджело. — Мы не глупее этих крестьян.

Он был в своей стихии. Он помог ей подняться в седло, даже не обратив внимания, что, несмотря на юбку, она сидела на лошади по-мужски.

Они поехали в объезд через луга и, только скрывшись за дубовой рощей, взяли нужное направление.

— Ваша лошадь очень умна, а мой увалень очень благоразумен, — сказал Анджело, когда они подъехали к каштановой роще. — Давайте я поеду впереди, он лучше будет выбирать дорогу. Главное, двигаться по направлению к еще освещенным утесам, я сквозь листву не теряю их из виду.

Впрочем, они на каждом шагу встречали четкие и свежие следы беглецов. Поднявшись уже довольно высоко в гору, они догнали мужчину с бородой и двух женщин в красных юбках. Те отдыхали на краю золотистой лужайки.

— Вы отлично ведете игру, — сказала молодая женщина, когда они миновали эту группу.

Анджело, опьяненный осенним лесным воздухом, искренне удивился.

— Дело в том, — сказала она, — что есть два способа избежать бойни, о которой вы мне только что рассказывали и от которой я тоже пытаюсь спастись. Первый заключается в том, чтобы спрашивать дорогу у всех встречных и поперечных. Мне он не по душе.

— И спрашивать было не о чем, — еще больше удивился Анджело. — Я не глупее этого мужчины с бородой, у меня тоже есть глаза, а значит, мне нет нужды в его глазах, чтобы разглядеть этот откос, который нам теперь так же хорошо виден, как небо над морем.