Роман Кожухаров - Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя» Страница 12

Выиграв драгоценные секунды, расчет младшего лейтенанта Воронова при поддержке весомой мускульной силы пэтээровцев сержанта Вешкина установил орудие впереди бронетранспортера таким образом, что ствол нависал над грудой битого кирпича, практически полностью прикрывая нижнюю часть пушки. Левое колесо пушки практически касалось основания афишной тумбы, начисто снесенной снарядом, выпущенным из немецкого зенитного орудия. Оно торчало из мостовой острыми ощеренными осколками обломавшегося гнилого зуба.

Подтянув станины, бойцы противотанковой группы Вешкина тут же залегли в рядах штрафников, добавив в общий хор стрельбы протяжные голоса своих винтовок. Оставшиеся неиспользованными «фаустпатроны» пока держали при себе. С четырехсот метров да еще под таким шквальным огнем, не дававшим возможности тщательно прицелиться, стрельба из ручных гранатометов теряла смысл.

Тем временем младший лейтенант Воронов полным ходом командовал действиями расчета. Его крик то и дело срывался в сипение, которое в неумолкающем шуме боя невозможно было разобрать даже с расстояния нескольких шагов. Но расчет понимал своего командира с полуслова, а может быть, и без слов.

Все: подающий, заряжающий, наводчик – действовали в единой цепочке, как отлаженный механизм. Бойцы артиллерийского расчета, отвечавшие за ящики с боеприпасами, оставались метрах в десяти справа от позиции, на которой расчет установил орудие. Они выступили в роли подающих, поднеся первую пару снарядов к орудию, чтобы были под рукой.

Этим взаимодействием руководил осипший младший лейтенант, с серьезным для своей решительной головы риском выглядывая из-за левого края узкого бронированного щита орудия. Не прошло и минуты с того момента, как пушку выкатили на прямую наводку, как прозвучала команда:

– Цель – номер один! Ого-онь!..

XVI

Короткогубый ствол выплюнул ослепительно-красный сгусток. У Андрея заложило уши. Он выглянул из-за бронетранспортера в сторону выстрела. Снаряд ушел значительно выше вражеского зенитного орудия. Взрыв вспучило на уровне второго этажа фасадной стены, метров двух не долетев до того места, к которому лепился фашистский зенитный расчет. Хотя и получилось мимо, но посыпавшиеся на мостовую пыль и обломки, видимо, здорово досадили немцам, потому что с ответным выстрелом они замешкались.

Воронов, припав к самой кромке щита, уже корректировал наведение цели. Второй снаряд дослан в казенник.

– Ого-онь!

И штрафники, и пэтээровцы, и, конечно же, сами артиллеристы видят, как второй снаряд попадает в верхнюю часть защитного щита. Под воздействием разящей силы 76-миллиметрового фугаса длиннющий ствол фашистской зенитки вскидывается кверху, словно шея раненого жирафа. Ударившись дульным тормозом о стену дома, орудие сползает вниз, в агонии выскребывая металлическим зубом ствола мелованную дугу по каменной стене.

Крики радости оглашают угол площади и улицы. Несколько победных возгласов доносится со стороны дома-корабля, где держат оборону бойцы Капустина и Шевердяева. Все, как первобытные охотники над поверженным зверем, празднуют меткий выстрел расчета младшего лейтенанта Воронова.

Но решительный артиллерист не расслабляется ни на секунду. Расчет уже выполняет его команду, оттягивая пушку с огневой позиции прямой наводки туда, где лежат ящики с выстрелами. Это место, закрытое со стороны улицы углом дома, выполняет для орудия и его расчета роль запасного кармана.

Станину вместе с артиллеристами толкают бойцы из отделения Латаного. Пэтээровцев здесь уже нет. Только что группа сержанта Вешкина, используя замешательство врага, стремительным рывком пересекла широкий уличный створ и исчезла в подъезде дома-корабля.

Этот маневр противотанковой группы Аникин только что согласовал с Вороновым и Вешкиным. Бойцы ушли на усиление дальнего, в глубь улицы смотрящего торца дома-корабля. Весь дальний угол, с первого по четвертый этаж, был буквально окутан пороховым дымом. Немцы буквально поливали огнем это крыло длинного здания, подступающего почти вплотную к выстроенной ими баррикаде.

XVII

Следующие секунды подтверждают, что увод пушки с позиции прямой наводки в «карман» и рывок пэтээровцев проделаны как нельзя вовремя. Фрицы в остервенении начинают бить из пулемета с противоположной от развороченного зенитного орудия правой стороны баррикады. Непрерывные очереди гвоздят угол улицы, с дробным звоном гремят по корпусу бронетранспортера, сметая куски и целые кирпичи с груды, заставляя бойцов вжиматься в асфальт и брусчатку.

В самый край кирпичного навала на углу площади, практически туда, где только что стояла «полковушка», влетает что-то похожее на приплюснутый с боков, раскаленный огненный шар. Гремучая взвесь взметается ярко-красным вихрем, расплескивая во все стороны концентрические круги обжигающего жара. Боец из отделения Латаного, Милютин, оказывается ближе остальных к взрыву, похожему на разрыв реактивного кумулятивного снаряда.

Огненная волна накатывает на его вжавшуюся в землю фигуру и тут же отступает обратно. Но полушубок, больше похожий на короткополый зипун, в который одет этот маленький мужичок с вечно страдальческим выражением лица, занимается пламенем. Красные языки сразу и резко схватывают спину Милютина. Он начинает заполошно голосить, вскакивает и бежит в сторону «полковушки».

– Братцы!.. Погибаю, братцы-ы! – не своим голосом, с подвыванием кричит он.

Латаный, на бегу кидая винтовку в сторону, срывая с пояса ремень, а потом с себя – телогрейку, подскакивает к Милютину, сбивает его с ног и накрывает горящую спину бойца. Несколько хлопков, и вот уже пламени нет, и только из зияющей черной дыры выгоревшего на спине шушуна курится дым.

– Ах ты нечистая… – приговаривает Латаный, стягивая свою телогрейку с бойца. – Живой-то хоть?..

XVIII

Уже подбежали к Милютину и остальные, и все вместе осматривают его лицо и руки на предмет ожогов. Милютин оказывается целехонек, только обшмалились волосы, густо растущие на тыльных сторонах кистей рук.

– Ну ты даешь… – подытоживают бойцы. – Чего ж ты орал как будто тебя на сковородке жарят?

– Орал… – стараясь приосаниться, но все еще ошалело, бурчит Милютин. – Вишь как оно… накрыло-то…

Он стягивает с себя свой шушун и остекленевшим взглядом смотрит на дымящуюся дыру в спине. Его маленькая с кулачок физиономия принимает привычное страдальческое выражение.

– Эх какая вещь пропала… Износу не было… – чуть не плача, приговаривает он.

– Чудак-человек!.. – смеясь, говорит сержант-наводчик из расчета младшего лейтенанта Воронова. – Сам чуть цыпленком жареным не заделался, а тулуп свой оплакивает.

– Тулуп… – уже увереннее, с горечью отзывается Милютин. – Я благодаря ему зиму пережил. Я в нем от Карпат топал…

– Ничего, теперь не замерзнешь… – саркастически посмеиваясь, успокаивает его Латаный. – Тут недалече уже осталось. А в Берлине на мостовой, что на твоей сковородке, – чем ближе к центру, тем жарче делается…

Дружный смех бойцов заглушился новым всплеском беспорядочной автоматной и пулеметной стрельбы.

Из оконных проемов дома-корабля в глубине улицы участилась стрельба одиночными винтовочными и очередями. Штрафники, воодушевленные метким попаданием, уничтожившим вражеское зенитное орудие, не обращая внимания на нехватку патронов, вели практически непрерывный обстрел фашистской баррикады из нескольких ППШ, трофейных «шмайсеров» и пулемета.

Немцы, совершенно обескураженные потерей своего артиллерийского расчета, тем не менее пытались наскрести остатки самообладания и организовать полновесную оборону. Особенно упорствовала фашистская пулеметная точка, которая переключилась с «полковушки» на торцовую сторону дома-корабля, где обосновался со своим трофейным «МГ» расчет Кокошилова и несколько автоматчиков во главе с Шевой. Немцы достаточно успешно противостояли плотному огню бойцов Шевердяева и Капустина, пока на подмогу им не подоспела группа Вешкина.

XIX

Добравшись до угловых комнат, проемы которых смотрели на баррикаду, пэтээровцы с ходу использовали четыре ручных противотанковых гранатомета. Сначала парным залпом ударили по вражеской пулеметной точке и, тут же сменив позиции, произвели еще по одному почти одновременному выстрелу, на этот раз выбрав в качестве целей засевший за баррикадой немецкий расчет реактивного гранатомета и группу автоматчиков, мельтешившую в оконных проемах на втором этаже противостоящего здания.

Бойцы Аникина и расчет «полковушки», укрывавшийся за грудой кирпича и щебня, выбитого из углового здания справа снарядом немецкого зенитного орудия, ждали этих залпов ручных гранатометов из дома-корабля как сигнала.

Вперед перебежками, прикрывая друг друга, рванули бойцы Латаного. Они продвигались вдоль правой стороны, держа на прицеле баррикаду и окна над головой. Сразу же следом, толкаемая расчетом, выкатила «полковушка». Подхватив сошки станины и подняв верхнюю часть защитного щита, откидывающуюся при стрельбе прямой наводкой, артиллеристы и ящичные всемером, с крейсерской скоростью двигали пушку по брусчатке вдоль самого тротуарного бордюра. Ящики, по договоренности с Аникиным, расчету помогали нести штрафники, в том числе и Милютин, которого уже успели окрестить «цыпленком жареным».