Николай Скоморохов - Служение Отчизне Страница 12

На аэродроме Баланов выскочил из кабины до невероятности разгневанный. Таким у нас его еще не видели. Бросился к капоту, откинул его и зло ругнулся: лента с патронами не была присоединена к приемнику оружия.

— А ты чего не стрелял?

— Вас прикрывал…

— Кто вас так учил? Ведомый не только прикрывает, но и атакует, когда нужно!

Вот это я действительно слышал впервые, и слышал не от кого-нибудь, а от героя Испании, лучшего из наших воздушных бойцов, человека, познавшего все тонкости нелегкой профессии летчика-истребителя.

Немного успокоившись, полковник Баланов дружески хлопнул меня по плечу:

— За то, что прикрыл надежно, — спасибо! А из остального сделай вывод на будущее.

Так поступить смог только сильный, знающий себе цену человек. Баланов именно таким и был.

Наступление наших войск проходило без особого успеха, но тем не менее они продвигались вперед.

В январе 1943 года на Черноморском побережье Кавказа было всего 6 полных летных дней, 13 — ограниченных летных. И тем не менее части 5-й воздушной армии произвели почти в два раза больше самолето-вылетов, чем в декабре. Это относится и к нашему 164-му истребительному авиационному полку. В те напряженные дни мы были свидетелями героического подвига — первого тарана в нашем полку. Совершил его всеобщий любимец белорус Лева Шеманчик.

Он, казалось, родился для того, чтобы слыть рубахой-парнем, для которого все нипочем и который превыше всего ценит хороших друзей, верных товарищей, любит риск. И вот наш Лева как-то возвращается на аэродром, мы смотрим на его машину и никак не поймем, почему она как-то странно выглядит, чего-то вроде бы в ней недостает, а потом кто-то удивленно восклицает:

— Так у него же правое крыло короче левого!

— Точно: законцовка правой плоскости, точно ножом, срезана.

— Лева, в чем дело?

— Сам поражен, — удивленно отвечает он.

— Как же ты летел?

— Как обычно.

Поняв, что от Шеманчика ничего не добиться, мы бросились к ведущему капитану Дмитриеву.

— Товарищи, Леву надо качать: он совершил таран. Никак не могли добить «раму», боезапасы израсходовали, тогда Шеманчик подошел к ней и плоскостью ударил. Герой наш Лева!

Мы бросились к Шеманчику, он заскочил в кабину, закрылся фонарем и сидел там, пока наши страсти не улеглись. Качали мы его, когда ему вручали орден Боевого Красного Знамени. Тогда ему негде было спрятаться.

Немец отступал. Правда, Новороссийск все еще оставался в его руках, и мы были уверены, что еще не скоро уйдем отсюда. Но в первых числах февраля пришел приказ перебазироваться в Белореченскую.

Нам было грустно расставаться с Адлером, с Черноморским побережьем Кавказа. Здесь состоялось наше боевое крещение, посвящение в воздушные бойцы. Мы пришли сюда просто мальчишками, умеющими летать, мечтающими о подвигах. Уходим отсюда летчиками-истребителями, понявшими, что подвиг не совершить вот так сразу, с наскока, к нему нужно готовиться долго и тщательно, он требует трудолюбия и упорства, боевого мастерства, а еще — искренности и честности. Подвиг случайным не бывает, он созревает незаметно, исподволь, а потом вспыхивает ярким факелом.

Жаль уходить из Адлера. На его земле лежат обломки первых сбитых нами стервятников. Где-то в горах и в море остались наши товарищи. В честь их утром 11 февраля мы дали прощальный салют из пистолетов. Завели моторы, взлетели, взяв курс на Белореченскую.

Глава III

Первый перелет… Скоро будет посадка на первый освобожденный от немецко-фашистских захватчиков аэродром. Каким он будет? Какой будет освобожденная земля? Такие мысли не покидали меня, когда мы пересекали удивительно красивый в тот солнечный дань Главный Кавказский хребет. Гаммы красок — от морской синевы до ослепительной белизны северных склонов Кавказского хребта.

Переваливаем через горы. Нашим глазам открывается белая, покрытая снегом земля. Из весны попали в зиму. В Сочи солнце припекало, зелень пошла в рост, а тут поднимаем винтами снежные вихри при заруливании после посадки.

Аэродром в Белореченской только вчера оставили немцы. Сознавать это было как-то странно, необычно. Одно дело встречаться с фашистами в воздухе, совсем другое — стать ногами на землю, которую только вчера поганили нечестивцы-оккупанты. Как вели себя здесь непрошеные чужеземцы? Какие следы оставили после себя?

Первым делом мы бросились осматривать аэродром и его сооружения. Немцы не успели здесь ничего разрушить и, к нашему счастью, произвести минирование, К счастью потому, что мы забыли об осторожности и могли запросто нарваться на беду. Кстати, в дальнейшем жизнь еще проучит нас, но тут все обошлось благополучно. Нам понравились добротные немецкие землянки, в них все было оборудовано основательно, с комфортом, причем со строгим соблюдением субординации: чем выше командир, тем лучше условия.

Осматривая землянки, находили различные вещи, забытые немцами при поспешном бегстве, в том числе и пистолеты, ракетницы с зарядами к ним.

Кирилюк, один из новых летчиков третьей эскадрильи, тут же предложил устроить соревнование по стрельбе из ракетниц.

Освоение аэродрома прошло быстро. Затем отправились знакомиться с Белореченской. Благо в этот день задания не было. Большая станица, почти не разрушенная. Тут обошлось без особых боев. Местные жители — казаки, увидев нас, выходили на улицу, выносили все, кто что мог.

Разделив с местными жителями радость освобождения, мы снова включились в боевую работу. И вот тут судьба свела нас, молодых, с человеком, недолгая, но яркая жизнь которого впервые, может быть, высекла в душе каждого искру, свет которой загнал в самые потаенные уголки нашего сознания чувство страха, тревожного беспокойства за себя, свое будущее.

Человеком этим оказался командир звена 502-го штурмового авиационного полка лейтенант Варвара Савельевна Ляшенко, которую мы знали еще с Адлера, где наши полки стояли рядом. Она запомнилась нам славной, миловидной и… убитой горем. Ее история поразила нас.

Варя встретила войну вместе с мужем, он был также летчик, летал на истребителях. Служили они во внутреннем округе, с первых же дней стали проситься на фронт. Но их сначала не пускали. Затем в начале 1942 года они добились своего. Муж стал воевать на истребителях, а Варя летала на связном самолете По-2. Ныряя по долинам и оврагам, укрываясь от атак «мессершмиттов», она возила пакеты, документы и офицеров связи. Враг постепенно приближался к тому городу, где остались мать и сестра Вари. И вот за несколько дней до падения города Варя залетела к своим родным.

Когда увидела ее сестра, Александра Савельевна, то удивилась: на Варе лица нет, талия располнела. Спрашивает: «Что с тобой?» — та отвечает, что прилетела рожать. Вечером того же дня родился ребенок. А через несколько дней Варя вместе с родными покинула город, пристроившись к войскам.

Родился мальчик, его назвали Сашей. Варя через 3-4 недели после родов стала снова летать на По-2 и вдруг получает известие: погиб муж. Тогда, чтобы отомстить за свою Родину, истязаемую фашистами, за смерть любимого человека, она попросила командование разрешить ей летать на боевом самолете, штурмовике Ил-2. Ее пытались убедить:

— Не прошло и месяца, как у вас появился на свет ребенок, ему нужна материнская грудь… Немцам вы еще отомстите, да и мы не будем сидеть сложа руки, подумайте над этим…

Но Варя настаивала на своем. Ее просьбу поддержали девушки-оружейницы, заверив командование, что заботу о Варином сыне они возьмут на себя, будут вместе с ее родными ухаживать за ним.

Через два с половиной месяца Варя Ляшенко на штурмовике вылетела на боевое задание. И стала громить фашистов за поруганную Советскую землю, за смерть близких и родных.

О результатах ее боевой работы можно узнать из донесения заместителя командира полка по политической части майора Шрамова:

«Лейтенант Ляшенко Варвара Савельевна, кандидат ВКП(б), имеет 12 боевых вылетов, за проявленные мужество и отвагу в борьбе с немецкими оккупантами дважды награждена правительственными наградами».

Варя заняла в боевом строю место своего мужа и достойно продолжала его дело. Нам очень хотелось познакомиться с ней поближе, поговорить по душам, но война быстро нас развела: 502-й полк перебазировался в Майкоп. Однако на этом наши встречи не закончились. Они продолжались в воздухе, мы сопровождали штурмовиков на боевые задания.

«Илы», как правило, выходили на наш аэродром, мы взлетали, пристраивались к ним и вместе шли на выполнение боевого задания.

Мне неоднократно приходилось сопровождать Варю на боевые задание. Она, как правило, была ведущей группы, а я к этому времени частенько стал возглавлять или пару, или звено. После взлета я слышал всегда спокойный, ровный, звонкий и чистый голос. Варя, связавшись со мной по радио, обычно просила: «Скоморох, подойди поближе: надежнее будет прикрытие». Я с радостью выполнял ее просьбу.