Артем Ивановский - Утерянные победы Красной Армии Страница 20

— …Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечивать… Поэтому прошу 21-ю армию, соединенную с 3-й, подчинить мне… А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить»[83].

А тем временем рано утром 25 августа «подлец Гудериан» преподнес своему противнику новый неприятный сюрприз. Его 17-я танковая дивизия лихо форсировала реку Судость, сбив с позиций 269-ю и 289-ю стрелковые дивизии. Здесь надо уточнить, что их оборона состояла из печально известных «индивидуальных стрелковых ячеек», поэтому немцы опрокинули их с такой легкостью. В тот же день 3-я танковая дивизия генерал-майора Моделя сумела невредимым захватить 700-метровый мост через Десну восточнее Новгорода-Северского. По нему немецкие танки лавиной пошли гулять по тылам Юго-Западного фронта.

Еременко предпринимал спешные меры с целью разгрома прорвавшегося противника. 29 августа 13-я армия и подвижная группа генерала Ермакова нанесли контрудары на рославльском и новозыбковском направлениях во фланг 2-й танковой группы. Гудериан вспоминал: «29 августа крупные соединения противника, при поддержке авиации, напали на 24-й мотокорпус с юга и запада. Корпус был вынужден прекратить собственные атаки силами 3-й танковой и 10-й мотопехотной дивизий… 10-я мотопехотная форсировала Десну севернее Коропа, но контратаки русских в сочетании с постоянными атаками крупных сил противника на правом фланге вынудили ее отойти обратно. Поражения удалось избежать, лишь бросив в бой всех до одного солдат дивизии, включая хлебопеков. Русские напали и на 47-й мотокорпус, перебросив для этого 108-ю и 110-ю танковые бригады из Трубчевска. Доблестной 17-й танковой дивизии пришлось нелегко»[84].

Кроме того, по решению Ставки ВГК 29 августа началось проведение воздушной операции против 2-й танковой группы. К операции привлекались ВВС Брянского и Резервного фронтов, авиация Резерва Главного командования. Всего в ней принимали участие более 450 боевых самолетов. Впервые с 22 июня советские войска действовали в условиях полного господства в воздухе. В директиве Ставки ВГК от 29 августа перед Еременко ставилась задача уничтожить танковую группу Гудериана и развивать дальнейшее наступление на Кричев, Пропойск с тем, чтобы к 15 сентября выйти на линию Петровичи — Климовичи — Новозыбков. Это означало бы разгром правого фланга группы армий «Центр».

Гудериан оказался в сложном положении. Он потребовал от командования усилить свои войска 46-м мотокорпусом, который без дела стоял под Смоленском. Однако ему прислали только гренадерский полк «Великая Германия». Против одной лишь 10-й мотопехотной дивизии были брошены 10-я танковая бригада, 24-я, 42-я, 143-я и 293-я стрелковые дивизии. Тем не менее солдаты Гудериана зубами вгрызлись в левый берег Десны, и выбить их оттуда советским войскам не удалось. А пока 17-я и 18-я танковые и 10-я мотопехотная держали фланги, 3-я и 4-я танковые дивизии продолжали продвигаться на Конотоп.

Всего четыре дня понадобилось Сталину, чтобы убедиться в том, что Еременко «не тот человек», который нужен в этих сложных условиях. 2 сентября Верховный Главнокомандующий направил командующему Брянским фронтом телефонограмму весьма нелестного содержания:

«Ставка все же недовольна вашей работой. Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника. Это значит, что вы противника чуть-чуть пощипали, но с места сдвинуть его не сумели. Ставка требует, чтобы наземные войска действовали во взаимодействии с авиацией, вышибли противника из района Стародуб — Почеп и разгромили его по-настоящему. Пока это не сделано, все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами. Ставка приказывает всеми соединенными силами авиации способствовать решительным успехам наземных войск. Гудериан и вся его группа должны быть разбиты вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой Цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана».[85].

Тем временем обострилось положение и на левом фланге Юго-Западного фронта. Пришла в движение 1-я танковая группа Клейста. В районе Кременчуга немцы форсировали Днепр и захватили небольшой плацдарм на левом берегу. Их намерения были очевидны: пробиваться навстречу танкам Гудериана и зажать советские войска в клещи. Ничего хорошего не сулила обстановка на правом фланге. Она продолжала устойчиво ухудшаться. Гудериану дополнительно перебросили 1-ю кавалерийскую дивизию и мотопехотную дивизию СС «Рейх», за счет которых он мог усилить свои фланги. Несмотря на непрерывные атаки противника, 3-я и 4-я танковые дивизии продолжали идти вперед.

4 сентября немцам удалось нащупать слабые места в советской обороне. Командир 4-й танковой генерал-майор фон Гейр доложил Гудериану, что имеет смысл прекратить наступление в районе Коропа, где немцы столкнулись с ожесточенным сопротивлением, и нанести удар в направлении Сосницы, в стык между 13-й и 21-й советскими армиями. Еще больше порадовал своего командующего командир 3-й танковой генерал-майор Модель, доложив, что перед ним в районе деревень Спасское и Мутино войск противника практически нет. Гудериан тут же приказал ему форсировать реку Сейм и перерезать железную дорогу Конотоп — Белополье.

7 сентября танкисты Моделя взяли Конотоп. Атаки йа немецкий плацдарм южнее Кременчуга не принесли успеха. В тот день командование фронта доложило Буденному и начальнику Генштаба Шапошникову о том, что ясно обозначилась угроза окружения 5-й и 37-й армий. Начальник штаба фронта генерал-майор В.И. Тупиков предлагал отвести обе армии на рубеж реки Десны. Но, как отмечал А.М. Василевский: «При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя» и на мгновение терял самообладание. Нам же, видимо, не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать эти вспышки неудержимого гнева, и должного понимания всей степени нашей ответственности за неминуемую катастрофу на Юго-Западном направлении»[86]. Тут, как говорится, добавить нечего.

9 сентября 3-я танковая дивизия Моделя совершила новый прорыв между Батурином и Конотопом и устремилась к Ромнам. Атаки 38-й армии генерала Д.И. Рябышева на кременчугский плацдарм были отбиты, 1-я танковая группа в свою очередь нанесла удар и продвигалась в направлении на Лубны. Все предпринятые Брянским фронтом контрудары провалились. Не оказало влияния на темпы продвижения 2-й танковой группы и взятие Ельни войсками Резервного фронта. Поэтому 11 сентября генерал-полковник М.П. Кирпонос решил напрямую обратиться к Сталину с просьбой разрешить отвод армий Юго-Западного фронта на рубеж реки Псел.

Однако телефонный разговор со Сталиным мало обнадежил Кирпоноса. Более того, окончательно убедил в том, что Верховный Главнокомандующий совершенно не понимает обстановки. Свой отказ санкционировать отвод войск из Киевского укрепрайона он мотивировал тем, что это как раз и приведет Юго-Западный фронт к катастрофе: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной вам реки мне кажется опасным…

В данной обстановке на восточном берегу Днепра предлагаемый вами отвод войск будет означать окружение наших войск, так как противник будет наступать на вас не только со стороны Конотопа, то есть с севера, но и со стороны юга, то есть Кременчуга, а также с запада, так как при отводе наших войск с Днепра противник моментально займет восточный берег Днепра и начнет атаки. Если конотопская группа противника соединится с кременчугской группой, вы будете окружены.

Как видите, ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что вы заранее подготовите рубеж на реке Псел… могут привести к катастрофе. Какой же выход? Выход может быть следующий:

Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет КиУРа и провести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Еременко…

Второе. Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псел или где-либо по этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад и отведя 5–6 дивизий за этот рубеж… Перестать наконец заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути сопротивления и только сопротивления»[87]. Все эти инструкции содержали в себе столько сюрреализма, что командующий фронтом решился напомнить о директиве от 19 августа, которая разрешала отвод 5-й армии за Днепр. Но товарища Сталина на мякине не проведешь:

«Предложения об отводе войск исходят от вас и от Буденного, главкома юго-западного направления. Вот выдержки из донесения Буденного от 11 числа: «Шапошников указал, что Ставка Верховного Командования считает отвод частей ЮЗФ на восток пока преждевременным… Если Ставка Верховного Командования не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим». Как видите, Шапошников против отвода частей [Интересно, что Василевский в мемуарах приводит противоположное мнение начальника Генштаба. — Авт.]., а главком за отвод… Киева не оставлять и мостов не взрывать без особого разрешения Ставки»[88].