Владимир Ераносян - Колорады Страница 20

— Ты за лохов нас держишь, зечара! — потянулся за стволом Гроб. Уайт остановил.

— А каков кредит? Какую сумму вы погасите в случае проигрыша? — поинтересовался американец.

— Вообще-то я надеюсь выиграть, господин, не знаю, как вас величают, но на крайняк пол-лимона зелени, весь общак нашей местной братвы сюда доставят.

Заочная «засветка» сработала. Американец клюнул. Партизан попросил закурить, и его просьбу удовлетворили. Жизнь как минимум до полудня ему была гарантирована.

Игра началась после того, как в отель доставили прокурора с его чемоданчиком. Содержимое кейса вытряхнули на зеленое сукно. Деньги при всех считал услужливый Глеб. Насчитал двести пятьдесят тысяч, обменял наличные на свои фирменные фишки. Деньги поместили в сейфик, заблаговременно встроенный в стену еще во времена подпольного покерного заведения. О нем знали все, но никто не пользовался. Марта принесла ключ.

Глеб был рад, что она такая покладистая и что Денис не высовывается, не мешает. Его лакейская душонка объяснила поведение мужа Марты обыкновенным инстинктом самосохранения, ведь десантники тоже люди и боятся как все.

В действительности Марта зря думала, что ее муж ничего не видел. Он точно так же, только в дверную щель, стал свидетелем издевательства над пленным и его убийства. Повод радоваться у него был теперь только один — когда гады вырыли без спроса владельцев эту ставшую могилой яму на заднем дворике, они немного ошиблись с диаметром. Будь яма шире хотя бы на метр, то они бы наверняка наткнулись на его тайник. О нем не знала даже Марта. Там не было денег. На черный день Денис зарыл в земле дедовский обрез.

Глава 15. Игра

Персонажи, собравшиеся за покерным столом, представляли собой совершенно разные типажи и сословия. Кого-то изначально ожидал мрачный итог, кто-то априори праздновал победу. За игрой забываются. Особенно вначале. Когда стеки из фишек возвышаются словно небоскребы, придавая уверенность обреченным.

Ужин получился отменный. Шеф-повар Тарас угодил с барбекю, хозяйка Марта не испортила картофель, пожарив его с луком и шампиньонами. Нахождение за столом подвыпившей фривольной супруги городского головы, забывшегося в азарте, позволило Марте незаметно ускользнуть из холла. Городской голова нервничал, ведь играл на свои, кровные. Изредка, когда ему везло, он радовался как дитя. Но скоро его стек уменьшился до нескольких фишек, и он попросил кредит.

Пол Уайт с удовольствием предоставил необходимую сумму. Потом еще. Жена градоначальника по имени Лусия устала предостерегать мужа от разорения и уже отстранилась от законного супруга мыслью и взглядом, отсев подальше. Она распивала вино и строила глазки тем, кого считала здесь главными. После того как, прикончив первую бутылку, Лусия приподнялась со стула, чтобы поправить юбку и тем самым продемонстрировать свой упругий зад, мистер Уайт прекратил вспоминать о вожделенной хозяйке гостиницы.

За спиной американца в полудреме умостились на стульях автоматчики. Карты раздавал шоумен, занявший место дилера. Прокурор кусал ногти, с трудом прогнозируя возможные комбинации и неумело совмещая с флопом выданные карты. Партизан не спешил отвечать и постоянно сбрасывал карты. Тянул. Импресарио все время напоминал, что неотложные телевизионные дела и чуть ли не прямой эфир ждут Вольдемара в Киеве и что он надеется на понимание, когда они встанут из-за игрового стола с тем, чтобы покинуть уважаемую компанию.

Время за игрой идет куда незаметнее. Часы на фронтоне «дотикали» до восьми утра, но никто не поинтересовался бы, который на улице час, если бы из отеля не выскочил бодрый от боли капеллан со стеклянным взглядом, а на улице его и его ротвейлера не встретила бы большая толпа адептов с штандартами УНА-УНСО, портретами Степана Бандеры и зажженными факелами. С кличем «Украйна понад усе!» отец Микола двинул колонну маршем на холм, к православному храму. Только теперь импресарио Вольдемара опомнился и засобирался на выход, потянув за собой шоумена.

— У меня что-то осталось от стека! Но придется соскочить, дела! — отшутился Вольдемар, все же дождавшись, пока фишки обналичат. — Прошу прощения, надеюсь на скорое свиданьице.

За сим артист и его «оруженосец» попрощались и убыли на предоставленном губернатором для всей агитбригады из Киева транспорте — вместительном бусе с охраной — подальше от зоны так называемой АТО. От греха подальше.

Классическая музыка «живой ставки» усаженного на табуретку пожилого виолончелиста уже не доставляла такого эстетического удовольствия, как первые его композиции, о которых его даже просили рассказать подробнее. Музыкант с таким упоением поведал в тот момент о Ференце Листе и Амадее Моцарте, что его приказали покормить.

Именно я исполнил это распоряжение, вывел затравленного музыканта на улицу и наложил ему внушительную порцию мяса с луком. Он ел словно в последний раз в жизни. Я не стал задавать ему интересующий меня вопрос до тех пор, пока он окончательно не насытился и не запил поглощенную свинину компотом из сухофруктов. Вопрос, заданный напрямую, мог ввергнуть дирижера в шок. Поэтому я начал издалека. Откуда он, чем занимался, как оказался в плену… Спустя десять минут доверительного разговора я окончательно убедился, что именно этот человек является отцом Митяя и Кристины. О том, что я знаком с его детьми, говорить испуганному музыканту не стоило. Я предложил ему выспаться у нас в «зилке», на что он с благодарностью согласился.

Игра продолжилась уже без представителей индустрии развлечений и деятеля искусства. От этого она стала намного скучнее, молчаливее, над столом нависла тяжелая атмосфера рокового визави хищника и жертвы.

Тревожное молчание нарушил Дмитро Ярый, главарь корпуса «Правого сектора», насчитывавшего, по его собственным словам, двенадцать батальонов. Во время застольного разговора и неудачной для него игры Ярый не раз вступал в словесные перепалки с везучим американцем. Тот почему-то именовал батальоны сектора ротами, уверяя, что в них нет специалистов по связи, наводчиков, отсутствует звено младших командиров и расчетов, что возглавляют их не профессионалы, а политические выскочки. Обиднее всего было услышать, что его побратимы сознательно избегают фронтовых боев с пророссийскими формированиями и максимум, на что они способны, так это на партизанскую диверсионную войну…

— Раз уж мы тут говорим о партизанах, отчего ты представляешься Партизаном? — задал он вопрос «положенцу», медленно оценивающему свои карты.

— Вместо паспорта у меня вот это, — он показал татуировку на руке в виде знака «омерта». — Этот знак означает «Обет молчания».

— Дмитро, у меня он заговорит! — вставил Гроб, но никто не оценил шутку.

После демонстрации тату Партизан добил очередной бычок и затушил его о стеклянную пепельницу, где уже скопилась целая горка фильтров Урбана. Правая рука губернатора Днепропетровской области все время отвлекался от игры телефонными разговорами, то и дело вставал из-за стола, и было видно, что игра его интересует постольку-поскольку, а не уходит он исключительно вследствие хронической бессонницы.

— Я слышал от нашего нового друга, что вы, уважаемый, пытались отжать бизнес у этих милых людей, приютивших нас на ночлег, когда они пытались выжить и устроили у себя безобидный покерный стол? — строго взглянул прервавший игру Урбан на позеленевшего от нехороших предчувствий бывшего прокурора. — Ведь так?

— Так! — подтвердил осмелевший Глеб.

«Прокурор» попытался было изложить свое видение ситуации и снова показать фотографический портрет своей некрасивой жены в бриллиантовом ожерелье, однако как-то быстро сник.

— Не хотите ли компенсировать свое бесчестие неким взносом доброй воли пострадавшим от вашей коррупции предпринимателям? — пронзил его орлиным взглядом доверенный человек всемогущего губернатора.

— Хочу! — умело косил под дурака свергнутый прокурор, держась за неадекватность как за единственную соломинку, способную вытащить его из смертоносной вязи.

— Ну, дак компенсируй! — повелительно гаркнул Урбан.

Прокурор ополовинил свой стек и передал фишки торжествующему Глебу. С учетом многочасовой игры, лишившей прокурора большей части средств, сумма была не такой внушительной. Однако Глеб, смерив свалившийся с неба куш на глаз, приблизительно оценил его в тридцать тысяч. Вот она, жар-птица! Вот он, ее хвост!

— Я могу обменять их на кэш? — не веря в свое счастье, поинтересовался Глеб.

— Конечно, можешь, это же справедливая компенсация и твои фишки! А ты сознательный гражданин, который помогает выявлять пособников сепаратистов и русских оккупантов. Надеюсь, ты ничего не скрыл. С тебя полный список всех причастных к беззаконию лиц.