Павел Зябкин - Герой не нашего времени 2 Страница 21

— Чего, всей ротой что ли крутили его? — Лениво поинтересовался Вовка.

Это ему было не в диковину. Часто по ночам слышал крики пленных. И в яме у них они сидели, пока в разведку не отдавали.

— Нет, Вов, — ответил Влад. — Не все. Там несколько отморозков есть. Говорят: «Нам все равно кого крутить, хоть «чеха», хоть нашего». А некоторые вообще против категорически. Ни кого не мучают. Твой кстати земляк там есть, вот он из таких. А меня вот мой же зема и крутил.

— Ладно Влад, все прошло. Не горюй. Жизнь такова. Жизнь отнюдь не добра. И добро побеждает зло только в фильмах, а в новостях наоборот. — Пофилософствовал Вовка.

Через неделю Влад, уже под конвоем, отправился в Ханкалу. Приближался Новый год и Новый XXI Век. Кончался и Вовкин контракт. Все стремились встретить Новый год дома. От желающих уволиться и убыть побыстрее отбою не было. Мишка оседлал Вовку с просьбами попасть в ближайшую партию. Сам же Вовка сохранял олимпийское спокойствие. Он встретил здесь 1996 год, и ничего. Почему бы не встретить и 2001? Все получше чем дома. Он представлял, как будет там сидеть за бутылкой в одиночестве или в скучной компании случайных друзей. Зачем? Уж лучше здесь. С отличными, хотя и не без недостатков, ребятами. И вот за неделю до праздника ушла последняя в этом году партия увольняемых. Вместе с ней отбыл и Михаил. Его сменил другой механник — водитель. Это был мужик сорока лет, побывавший, наверное, во всех горячих точках, начиная с Афганистана. Он последних лет пять служил в полку, так как жил в том же поселке, где полк и стоял. Хорошо знал всех командиров.

Василий, так звали нового механника — водителя, конечно человек был удивительный. Владимир часто говорил с ним, пытаясь выяснить, что его вот так заставляет слоняться. Какие вообще мысли о будущем. Как жить то собирается. Но Василий оказался на редкость наивным человеком. Единственной его мечтой было купить квартиру.

— А что же ты ее раньше не покупал? — спросил Вова, — ты ведь уже сколько заработать должен был за все свои контракты?

— Ну, — неопределенно отвечал Василий, — так вот получается. Ну в этот раз точно куплю.

— Дай то Бог.

Потихоньку, из случайно брошенных фраз, стало ясно, что каждый раз, заработав более менее прилично, Василий сразу попадал в лапы всяких аферистов, желавших поживиться за его счет. То вкладывал деньги в более чем сомнительные «пирамиды», то давал в долг всяким проходимцам. А часто пропивал. Типичная история. Какая уж тут квартира, хоть бы на хлеб хватало бы. Вовке казалось, что и в этот раз планы его сорвутся. Василий явно верил в людей. Он упорно не желал понять, что слово очень часто расходится с делом.

Из земляков остался один Андрей, который изредка навещал Вовку. Он по-прежнему был одержим разными идеями фикс. Отношения с комендатуры, куда он так желал перевестись, так и не пришло. Теперь Андрей был озабочен тем, как после увольнения заключить еще контракт, с какой-то МВДешной частью, где по его словам платили совсем уж бешеные деньги.

Такое поветрие было не у одного Андрея. Многие вновьприбывшие разочаровывались в службе. Черт знает, чего они вообще ожидали. Но почему-то думали, что в других местах будет лучше. А с чего бы там лучше? Некоторые договорились уже до того, что в Таджикистане платят по две тысячи рублей в день. Как ни уверяли их, те кто имел уже счастье там служить, что там в месяц столько едва выходит, никто ветеранам не верил. Хочется ведь верить, что «за морем телушка — полушка». Владимир уже ни во что это не верил. Планов не строил. Все итак было ясно. Жизнь сама отмерила его место. Есть ли смысл гнаться за мифическим лишним рублем, что толку бегать за кормушкой и щипать крохи. Постоянно думать, не прикроют ли эту кормушку, под названием «боевые». От тебя ведь совершенно ничего не зависит, сколько отсыпят денег столько и получишь и когда отсыпят, тогда и получишь. Вся жизнь в зависимости. А отсыпят тебе ровно столько, чтобы ты с голода не помер. Большего ни президент, ни барин не даст. Им же жить надо, а тебе лишь существовать. А люди верили в пробуждение совести у власть имущих. Вот придет день и проснется она и поделятся. В таких вот мыслях и пребывал Владимир в канун нового века и окончания своей военной службы.

Глава 9

Перед праздниками в полк завезли долгожданную гуманитарную помощь — «гуманитарку», как ее называли. Состояла она в основном из кондитерских наборов, разных там карамелек и шоколадок. Еще завезли большую партию ватных штанов и телогреек. Одежда была явно изготовлена для ношения в местах лишения свободы. Но не для показа мод же ее привезли. Вполне сгодилась в тех условиях. Правда, на всех как обычно не хватило. Первым делом все ценное растащили, как и следовало ожидать, те кто охранял «гуманитарку». Весь комендантский взвод и штаб красовался в вязаных шапочках, также в небольшом количестве присланных с «гуманитаркой». Были и письма от школьников для неизвестного солдата. По большому счету трогательные сочинения. Но самое удивительное и невиданное доселе было шампанское, которое распределили по подразделениям. Это вообще было из ряда вон выходящее событие, приятно обрадовавшее солдат. Правда, долго судили — рядили, правда ли что на каждое подразделение дадут по ящику для солдат или все заберут себе офицеры. Но офицеры торжественно заверяли, что шампанское будет выдано.

Кроме этого, в полк приехали самодеятельные артисты из Дома офицеров делегация из старших офицеров и целый генерал. Генерала хотели поселить с почестями подобающими его высокому званию, но он скромно предпочел избрать местом своей дислокации скромную палатку в медицинской роте. Поступок этот показал генерала не только как человека скромного, но и наделенного определенными рыцарскими качества. Надо заметить, что населяли ту палатку врачи и медсестры медицинской роты, то есть женщины. Да не подумает читатель ничего плохого, просто генералом двигало достойное всяческих похвал желание защитить бедных женщин в столь неспокойном месте. Нет нужды говорить, что обитательницы палатки с радостью приняли такого высокого гостя. Который к тому же еще и весело развлек их, да и не только их, ночью. Но об этом чуть позднее.

А пока на плац подтягивались свободные от службы подразделения под началом своих командиров. Начался праздничный концерт. Произносились поздравительные речи. Играла музыка. Все проходило под открытым небом. Благо погода была совсем не зимняя. Снег так и не выпал. Мороза тоже не было. В целом от души все было сделано. Хоть и маленькая, но радость.

А вечером уже, получили долгожданное шампанское. В полку царила радостная и умиротворенная атмосфера. Пили шампанское и припасенную водку из простых алюминиевых кружек. Закусывали конфетами и консервами. Где были магнитофоны, звучала музыка. Царило простое и искреннее веселье. Пошатываясь, бродили солдаты и офицеры от палатки к палатке. В небо то и дело взмывали осветительные и сигнальные ракеты, трассирующие пули. Кто-то нестройно орал: «Ура!»

Палатку зенитной батареи, где Вовка встречал с ребятами Новый год, почтил своим присутствием замполит полка, старенький уже майор, вместе со своим более удачливым ровесником, полковником из штаба армии. Оба были в том весело-пьяном состоянии, которое заставляет человека вспомнить, что все люди — братья. Поздравив солдат, они угостились водочкой. Попытались повести беседу. Но тут градом обрушились вопросы о начислении «боевых», которые постоянно сокращались. Кто-то стал выпрашивать отпуск. Отделавшись общими обещаниями, политработники поспешили поздравлять следующее подразделение.

Уже в Новом году и веке Вовка отстоял положенное время на посту возле палатки. Он подумал, что видимо уже последний раз стоит на посту и держит в руках автомат. Завтра с него уже спишут оружие. С первой же партией он отправится домой. Контракт уже закончен. Полгода пронеслись. Кто-то из мудрых сказал, что история происходит сначала в трагедии, а потом повторяется в виде фарса. Так произошло и у Владимира. Вторая поездка в эти края прошла для него на редкость легко. Ощущение «дежа вью» не покидало его все эти шесть месяцев. Он не мог забыть те яркие, иногда страшные впечатления первой кампании. Сейчас ничего этого не было. Может просто возраст? Усталость от жизни, ее ударов и неудач? Раньше он с определенным трепетом ждал возвращения. Противоречивые чувства, смутные надежды тогда были в нем. Теперь ничего этого не было. Просто пустота. Ни радости, ни тоски. Многие завидовали ему, ну как же, не пройдет и недели и он будет дома. А что дома то? «Водку пить да баб е…», — как любили говорить о прелестях гражданской жизни. Но он то знал, что снова одиночество, вечная погоня за куском хлеба. Завистливые взоры соседей и вопросы типа, сколько ты там «бабок» заработал. И ведь больше то их ничего не интересовало. А потом, узнав о количестве «бабок» спиной ощущать их завистливые взгляды. Как будто им кто не давал туда же ехать. Или презрительное: «А что ты там, только в штабе сидел». Да хоть и сидел. Езжали бы сами, да сидели бы. А потом деньги кончатся и больше ты ни для кого не интересен. Пожив какое-то время нормально, ты быстро привыкаешь жить «как люди», а потом снова как быдло. Не слишком веселые мысли крутились в его голове. Хотелось радоваться, но слишком трезвый взгляд на настоящее и будущее мешал просто так веселиться сейчас, находясь один на один со своими мыслями. Как назло стоять Владимиру пришлось возле зенитных установок установленных на машинах, стоявших позади палатки. Место полностью безлюдное. Даже почесать язык не с кем было. Спать совсем не хотелось. Хотя в солдатских палатках голоса уже стали затихать.