Юрий Стукалин - Последний защитник Брестской крепости Страница 22

— О чем ты? — отстранение» поинтересовался Матиас, вытирая рот грязной ладонью. Коньяк чуть не сжег ему горло, но немного прочистил мозги. Он понемногу возвращался к реальности.

— О том, как ты им врезал, — ухмыльнулся Карл. — Настоящий зверюга!

— Это я со страху, — проворчал Матиас.

— А кто об этом знает? — Риммер ткнул приятеля кулаком в бок — Ты да я. А если разрешишь мне допить Глыбин коньяк, я вообще об этом разговоре забуду.

— Пей.

— Настоящий друг! — обрадованно проговорил Карл и в два глотка прикончил содержимое фляжки лейтенанта.

— Хорошо быть офицером, — мечтательно проговорил он. — И курево отличное, и коньяк ароматный. А мы тут сидим в дерьме, и совсем без шнапса.

Матиас промолчал. Немного побаливала голова, но это были сущие пустяки. Теперь на него нахлынула волна страха. Он понял, насколько близок был от смерти.

— Говорят, русский шнапс очень хорош, — продолжил, потирая руки, Карл. — Не то что это польское дерьмо. А еще говорят, что там крепость под девяносто градусов.

— Да ну? — удивился Хорн.

— Точно. Мы с тобой его еще попробуем, дружище.

Оказалось, что русские совершили наглую вылазку, и это звучало невероятно. Матиас и не думал, что на Западном острове могли еще оставаться организованные отряды русских, способные вот так бесцеремонно выкарабкаться из своих нор и напасть с единственной целью — убивать. Ему казалось, что остров уже зачистили и на нем оставались лишь недобитые одиночки. А теперь выяснялось, что, это далеко не так. Вспомнил, как один рядовой, которого привезли с легким ранением, рассказывал, что в ДОТах засели пограничники и отчаянно отстреливаются. И уже несколько дней их не могут взять.

— Эти свиньи сидят там, как в бункере, — рассказывал он, — минометы их не берут, а подступиться невозможно. У них круговой обзор, и запас патронов, видимо, имеется.

Сколько русских атаковало сегодня ночью их расположение, выяснить не удалось — в темноте было невозможно разглядеть точное количество нападавших, но Матиасу показалось, что их было около сотни. Дюжина красноармейцев осталась валяться, скошенная пулеметом Матиаса. Но рота понесла более серьезные потери. Был убит командир третьего взвода лейтенант Вангенхайм, два унтер-офицера и несколько ефрейторов. О потерях среди рядовых Хорну узнать не удалось.

Глава 11

Немцы возобновили атаки на гараж, ни дня не проходило без яростных схваток. Иногда гитлеровцы лишь изредка постреливали, иногда накатывались лавина за лавиной, а попав под решительный огонь, отступали, перегруппировывались и снова кидались в бой. Красноармейцев старшего лейтенанта Черного спасало лишь то обстоятельство, что на их участок не перебросили артиллерию — Цитадель оставалась главной задачей немецкого командования, и туда направляли все основные силы.

Красноармейцы держались. Несмотря на физическое истощение, они не только продолжали оборонять гараж, но и временами обстреливали немецкие штурмовые отряды, направлявшиеся в сторону группы Мельникова. Голод, жажда и полнейшая усталость давали о себе знать. Кожевников поймал себя на мысли, что превращается в злобного голодного зверя, жаждущего только вражеской крови. Перед ним была лишь единственная цель — убить как можно больше фашистов, прежде чем убьют его самого.

Дня через три, сняв немецких часовых, стороживших ворота в гараж, к ним присоединился старший лейтенант Мельников. Казарма курсов шоферов пала, остатки его отряда были вынуждены отойти. С боями они добрались до гаража и едва не были обстреляны своими. Уставший часовой, заметив движение снаружи, уже вскинул винтовку к плечу, но вовремя разглядел советскую форму.

Спаслось всего девять человек Трое из них были легко ранены.

Кожевников смотрел на Мельникова и с трудом узнавал в исхудалом, осунувшемся человеке удалого, розовощекого офицера, каковым тот был всего несколько долгих дней назад. В свои тридцать три года Мельников выглядел сейчас лет на десять старше.

— Выдавили нас, Аким, — устало сказал он Черному. — Конец.

— Федор, прекрати! — успокаивал его старший лейтенант. — Выберемся отсюда, пробьемся к нашим…

— Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше, — хмуро проговорил Мельников и обернулся к Кожевникову: — Ты согласен, Митрич?

— Помощи ждать не имеет смысла, — кивнул старшина. — Нам тут не выстоять до ее прихода. С твоими бойцами нас под сорок человек теперь. Нужно пробовать.

— Я же с самого начала говорил! — встрепенулся Мельников, глядя на Черного. — А ты, Аким, все помощи ждал!

— Никто не знал точной ситуации. — Черный вскочил на ноги. — Я действовал согласно приказу. И я ни на секунду не сомневаюсь, что помощь уже в пути!

— Молодой ты еще, — досадливо отмахнулся Мельников, — в сказки веришь… Нам в казарме так намяли бока, вспомнить страшно. На себя сейчас надо полагаться, и только на себя. Цитадель сопротивляется, и наше место там!

— Он прав, Аким, — поддержал Кожевников. — Немец думает, что мы тут подыхаем помаленьку, ждет, когда можно будет подтянуть 88-миллиметровки, чтобы бить прямой наводкой. Тут нам точно конец, а в Цитадели хоть шанс появится. Сожжем рабочий транспорт, чтобы не достался врагу, и уйдем.

Если Черного все еще одолевали сомнения, то Мельников был уверен в успехе операции. Он был непреклонен — настаивал, доказывал, убеждал. В итоге Черный согласился выдвинуться с наступлением темноты. О решении сообщили красноармейцам, которые поддержали его единогласно. Задача была сложной, но при некотором элементе удачи вполне выполнимой.

Гараж покинули через лаз, о котором окружившие его немцы ничего не знали. Перед отходом подожгли уцелевшие автомобили, облив их бензином. Словно тени они прокрались к мосту, миновав по пути немецкие патрули. Сорок бойцов — серьезная сила, если атакует внезапно, дерзко и напористо. Большинство из них были совсем молодыми солдатами, но всего за несколько дней прошли такую жесткую школу войны, которую не дала бы никакая учебка за несколько лет. Они превратились в настоящих ратников.

Когда впереди, на подходе к мосту, замаячили фигуры часовых и послышалась немецкая речь, пограничники затаились, начали продвигаться более осторожно. Фашистов было много, но красноармейцы рассчитывали на эффект неожиданности.

По команде Мельникова пограничники открыли огонь и устремились к мосту. Немцы действительно не ожидали прорыва, растерялись, но быстро опомнились. Вверх взмыли сигнальные ракеты. С обеих сторон полетели гранаты, грянули взрывы, застрекотал пулемет. Несколько пограничников рухнули как подкошенные.

— Быстрее! — кричал Кожевников, стреляя на ходу из винтовки. — За мной!

Бойцы вбежали на мост, достигли его середины, когда упал раненный в ногу Мельников. Кожевников и Черный схватили его за ворот, потащили по мосту к арочному входу на Центральный остров. Мамочкин бежал рядом, неотступно следуя за старшиной.

— Прикрывай нас! — выкрикнул ему Кожевников.

Фашисты вели непрерывный ураганный огонь по красноармейцам, пули свистели повсюду, собирая кровавый урожай, сбивая бойцов одного за другим. Завертелся на месте и рухнул Пахомов. Сержант что-то кричал, но из-за грохота стрельбы слов было не разобрать. Кожевников был уже в арке, повернулся, чтобы кинуться ему на помощь, но Черный ухватил его за плечо:

— За мной!

— Там Пахомов! — Кожевников вырвался. — Он же ранен!

Но старший лейтенант снова схватил его, потащил за собой внутрь.

— Это приказ, Митрич! — взревел он. — Не успеешь ему помочь! Только сам погибнешь!

Они быстро проскочили по арке и укрылись за стенами, пытаясь отдышаться. Старшина понимал, что Черный прав. Сунься он снова на мост под град пуль, не уцелел бы точно, но все равно злился на него.

— Куды бежать-то? — воскликнул запыхавшийся Мамочкин, вертя головой по сторонам.

— Давай налево, — простонал Мельников. — Там, в земляном валу, есть вход в казематы.

Из окон офицерской столовой по ним вдруг застрочил короткими очередями пулемет. Пули выбили фонтанчики земли под ногами. Немцы! В ответ со стороны кольцевой казармы послышались выстрелы из винтовок. Пулеметчик затих и больше не рисковал высунуться.

— Быстрее! — рявкнул Черный. — Митрич, торопись, там наши!

Не так-то просто было волочить раненого Мельникова, потому его взвалили на спину самого крупного бойца. Достигнув цели, они нырнули в узкий проход, кубарем скатились по лестнице и оказались в кромешной темноте.

Где-то наверху возобновилась перестрелка, но это уже не имело значения. Они пробрались.

— Кто такие? — услышал Кожевников суровый голос.

— Старший лейтенант Черный, прорвались с Западного.

Незнакомец зажег фонарик, осветил им лица. Яркий луч слепил, и Кожевников прикрыл ладонью глаза. Фонарик мигнул и погас.