Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта Страница 23

У выхода толпились учителя. Доктор Цикель, как всегда, плевался:

— Кхе-кхе… кхе! Как поглядишь, ведь это же мальчишки… кхе… кхе… совсем еще дети, слышь, и таких-то гонят на войну! Бог знает что!

На улице родные и близкие спешили на вокзал.

— Ноги моей больше не будет ни в одной школе! — поклялся Вольцов.

По площади прокатился знакомый заливистый свисток.

— Внимание! В ряды стройсь! Шагом марш! — Хольт узнал голос Барта. А на вокзале ждет Ута…

Хольт маршировал в колонне, распевая: «Пусть рушится все кругом, нас не сломят буря и гром!» До вокзала было недалеко. К перрону подошел поезд. Наконец-то Хольт получил возможность отойти от других. Недалеко в стороне от толпы стояла она у живой изгороди, отделяющей вокзал от площади.

Он сказал ей:

— Раньше я не мог дождаться минуты, когда меня пошлют. А теперь я бы век с тобой не расставался.

— Тебе бы скоро наскучило все одно и то же. — Но она сказала это, избегая его взгляда.

Паровоз дал свисток, и поезд тронулся. Хольт с трудом от нее оторвался. В его руке остался маленький сверточек. Он перескочил через изгородь и по шпалам бросился догонять уходящий состав. Гомулка втащил его в вагон.

Кто-то кричал в проходе: «Экстренное сообщение! Дуче освобожден отрядом парашютистов». Хольт слышал эти слова, не отдавая себе отчета в их значении.

Поезд черепахой тащился в горы. Хольт остался в проходе. Рядом с ним сумрачно и неподвижно стоял Гомулка.

Хольт развернул сверток, раскрыл коробочку. На черном бархате лежала цепочка с золотым крестиком чеканной работы. Он с трудом разобрал надпись, выгравированную крошечными старинными письменами: «Любовь — наш бог, мир держится любовью. Как счастлив был бы человек, когда бы пребывал в любви весь век свой!» И дата: 1692.

Это было все, что от нее осталось. И воспоминания…

За окном тянулись горы. Внизу искрилась лента реки. Поезд набирая скорость спускался в долину. Хольт вошел в купе и забился в угол. Засыпая, он слышал, как Феттер говорил соседу:

— Теперь мы свободны, как фли-бу-стьеры!

Часть первая

1

Город показался им угрюмым, неприветливым. Вместо горной гряды только цепи холмов тянулись на горизонте. Хмурые, подавленные, смущенные, собрались недавние школьники перед вокзалом — унылым кирпичным зданием, над плоской крышей которого пылало полуденное солнце.

В приказе значилось: «107-я батарея 3-го тяжелого зенитного артиллерийского полка ПВО, Большая арена». Это звучало таинственно. Вольцов осведомился у прохожего. Большая арена? Это далеко за городом, стадион.

— Вот те на! — разочарованно сказал Хольт Гомулке. — А я думал бог весь что. Обыкновенное футбольное поле.

И никому до нас дела нет, думал он. После прощания с Утой он особенно остро ощущал свою неприкаянность.

— Что же они никого не прислали? — возмутился Вольцов. — Ведь им известно о нашем приезде!

Вокруг него собрались Хольт, Гомулка, Феттер и Земцкий, а также Рутшер, Вебер, Бранцнер, Кирш, Глазер, Гутше, Каттнер, Мэбиус, Шахнер и Тиле. Остальные — Шенке, Шенфельдт, Шульц, Гэце, Груберт, Хампель, Кибак, Клейн, Кульман, Эберт, Кунерт и Шлем, составлявшие свиту Надлера, заявили, как по уговору, что разумнее всего идти походным строем. Надлер в форме гитлерюгенда, украшенной зеленым шнуром фюрера, приказал строиться, и маленькая колонна исчезла за углом.

— Пусть их топают, подхалимы несчастные! — сказал Вольцов с пренебрежительным жестом. Он подумал и решительно направился к телефонной будке.

Хольт потягивал пиво и, погруженный в себя, не слышал разговоров. Он все еще был под впечатлением прощанья. Кто знает, что ждет нас впереди… Вот и раскол намечается. До сих пор только железный кулак Вольцова поддерживал единство в классе. Вся эта сидящая за столиками мелюзга еще не разуверилась в могуществе Вольцова, но каждый из них переметнется на сторону сильнейшего, как только это окажется выгодным. На Гомулку можно положиться, думал Хольт, он не отступится от меня и Вольцова. Феттер тоже, он ходит за Вольцовом, как верный пес. А Земцкий — кто его знает! Вольцов подсел к Хольту.

— Все в порядке, — сказал он, — через полчаса за нами приедет грузовик. — Он рассказал, что у провода оказалась какая-то девица. Он напустил на себя важность, заявил, что «сопровождает транспорт» и т. п. — Она называла меня не иначе, как «господин лейтенант!»

Лейтенант? Ну, авось обойдется.

— Представляю, как те будут нам завидовать, — позлорадствовал Феттер.

Гомулка задумчиво играл подставкой для кружки.

— Нам надо быть осторожнее, — сказал он, — а то наломаем дров. Дома мы еще могли бы сказать отвяжитесь, через месяц нас все равно ушлют… А здесь…

Вольцов стукнул кружкой об стол.

— Уж я-то буду образцовым солдатом. Можешь не сомневаться!

Солнце отбрасывало длинные тени на привокзальную «лошадь. Из-за угла с грохотом вывернулся окрашенный в серый цвет грузовик. Из кабины водителя выпрыгнул солдат с красными петличками зенитных войск и ефрейторской нашивкой на рукаве.

— Мне велено доставить лейтенанта Вольцова и двадцать семь человек.

Вольцов сделал удивленное лицо:

— Телефонистка, должно быть, ослышалась!

Ефрейтор недоверчиво покосился на него.

— На посадку — марш! — скомандовал он.

Все побросали вещи в кузов грузовика. Вольцов и Хольт сели вперед, к водителю.

Они ехали извилистыми узкими улочками по тряской мостовой, пока грузовик не выбрался на широкое шоссе, окаймленное садовыми участками и огородами. Ефрейтор хмуро и молчаливо сидел за рулем. Вольцов достал из кармана пригоршню сигар. Ефрейтор с равнодушным видом сунул их в боковой карман. Однако он стал разговорчивее.

— Ну, как у вас дела? — спросил Вольцов.

— Живем тихо, — ответил ефрейтор; ему было не больше девятнадцати. — Тоска зелечная.

Грузовик поднялся на возвышенность. Отсюда было видно далеко кругом. Надлер и его отряд понуро шагали по шоссе.

— Езжай дальше! — приказал Вольцов, и ефрейтор дал полный газ. Позади раздались крики разочарования. — Прокатиться захотели! — сказал Вольцов. Ефрейтор промолчал.

Далеко впреди, на холме среди лугов и пашен, показался овал стадиона и высокое многоэтажное сооружение — трибуны для зрителей.

На плоской крыше маленькие серые фигурки сновали вокруг большого, накрытого брезентом прибора.

— Похоже на дальномер, верно? — сказал Хольт.

— Дальномер? Ерунда! — фыркнул Вольцов. — Звукоулавливатель, хочешь ты сказать, — это первое, а второе — эти штуки давно уже не котируются. Это радиолокатор.

— У нас называется локатор или радар, — пояснил ефрейтор.

Грузовик свернул с шоссе на широкую подъездную дорогу, усыпанную шлаком. Они приближались к стадиону.

Здесь, на холме, еще ослепительно сияло солнце. Хольт зажмурился. Так же щедро заливали его лучи землю, когда они с Утой гуляли по лесу… Каких-нибудь двадцать четыре часа назад!

— Приехали! — сказал ефрейтор.

Хояьт увидел несколько бараков. По ту сторону стадиона в открытом поле, вокруг высокой земляной насыпи, шесть серых овалов образовали правильный круг. Ефрейтор остановятся у одного из бараков. «Слезай!» Они посмотрели вслед грохочущему грузовику. Никому решительно до них дела нет.

— Все уладится! — сказал Вольцов. Он первым вошел в барак. Из узкого коридора две расположенные по обе стороны двери вели в спальни с койками в два этажа и шкафчиками — эти запущенные, грязные комнаты производили впечатление покинутых, нежилых.

— На худой конец потом переедем. Но стоять без дела тоже не годится. Это подрывает боевой дух. — Вольцов захватил помещение окнами на юг.

Хольт приглядел себе верхнюю койку у окна, подальше от двери, укрытую двумя шкафчиками от непрошеных глаз. Вольцов устроился рядом, а Гомулка удовольствовался нижней койкой. Вся эта грязь вокруг и мусор, лежавший по углам кучами, действовали на Хольта угнетающе. Но Вольцов взял дело в свои руки:

— Прежде всего мы покончим с этим свинством! Посмотрим, нельзя ли здесь раздобыть метлу!

Никто не проронил ни звука, и Вольцов не заметил в дверях коренастую фигуру человека лет тридцати пяти. Он стоял на пороге, расставив ноги, со сдвинутой на затылок фуражкой, в синем мундире, расшитом серебром. Остальные смотрели на него во все глаза. Хольт пытался предупредить Вольцова знаком, но безуспешно — из-за шкафчиков донеслось все то же недовольное рычание:

— Какой-то свинарник! Здесь, должно быть, жили готтентоты! — Только тут Вольцов заметил, что кто-то шагнул в комнату.

— Неплохо сказано! — произнес незнакомец. — Готтентоты — неплохо сказано. — Он вошел в проход между шкафчиками, и взгляд его, обойдя всех, остановился на Кирше. — Фамилия?

Кирш чуть не подавился хлебом, который тайком дожевывал. Силясь разгадать значение звездочки на серебряных погонах незнакомца, он отрапортовал: