Андрей Марченко - Терракотовые дни Страница 23

— А реальная власть у них хоть какая-то есть? — спросил прибывший.

Подпольщик развел руками.

— Чем же они заняты?..

— Ну, мы, например, регулярно проводим партсобрания.

Прибывший поморщился — с такими друзьями никаких врагов не надо…

Принесли молоко, уже разогретое. В дверях руководитель подполья забрал поднос и подал его прибывшему собственноручно. Тот устало кивнул:.

Руководитель подполья был услужлив, и не без причины.

Гость с Большой Земли прибыл без приглашения, и, что характерно, — о том, чтоб его встретили, не просил.

Не доверял? Боялся засады?

Или просто одиночка и все делает сам? Эвон, под Забодайском ждали высадки, жгли костры, да зазевались, сожгли целое поле.

Радиограммой передали — направляется майор Вольских. Цель сформулировали неясно — в помощь подполью.

Центр будто заинтересовался попавшим в подполье евреем. Но кто его знает, что на самом деле? Может, подполью не простили эскадрилью, потерянную над аэродромом на прошлой неделе. И майор этот прислан с проверкой на лояльность, узнать: не ведут ли в Миронове двойную игру. Война ведь — всякое бывает.

Но майор был немногословен, что имело и свои положительные стороны — вопросов он задавал мало и формулировал их недвусмысленно.

— Что с евреем? Циперович, что ли?

Руководитель подполья часто закивал головой:

— Тут он, сейчас позовем…

И минуты не прошло — перед майором предстал спасшийся еврей. В самом деле, будто ждали, что его майор кликнет.

— Так как, говоришь, тебя зовут?

До сего времени он не называл своего имени, но его никто и не спрашивал. Впрочем, что за тайна, как его зовут:

— Марик… Марк Циберлович…

Майор покрутил шеей — мышцы казались большими и медлительными. Нет, все же протянуло…

Марик сидел подавленный своей значимостью, своей судьбой. Может, и правда, его народ избранный, а он, Марик, отдельно храним…

За последнюю неделю он мог бы умереть сотни раз.

Но удивительно — он остался жив.

На него упал самолет. В него стреляли и попали…

Ну и что с того? Рана оказалась несерьезной — пуля была на излете, и только оцарапала его. Но от испуга он упал, что оказалось правильным — немцы сочли его убитым.

Ближе к вечеру его нашла старушка, что собирала не то грибы, не то травы для какого-то ведьмовского зелья. Она его перевязала, но с собой не позвала, указав иную дорогу.

И уже вечером он сидел за столом и хлебал суп у тех, кто называл себя подпольщиками. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что из плена он попал если не в плен, то в условия стесненные — никто не предлагал ему отправиться на все четыре стороны, с собой в налеты да на диверсии не брали, оружия тоже не давали — даже ножи за обедом и те прятали.

Несколько раз его переводили из убежища в убежище, часто так, что он даже не видел откуда и куда его везут. Сейчас он будто бы находился за городом, возможно, в каком-то селе.

— И что там у вас случилось-то? — часто спрашивали его.

Подпольщики казались вполне приличными ребятами, что помогали, ничего не требуя взамен, посему Марик считал своим долгом развлечь их. Но подпольщики слушали его внимательно. Подобрали они его, можно сказать, по доброте душевной, практически без задних мыслей. Но кто сказал, что этот еврей не может быть полезным?

Наверное, в двадцатый раз его вызвали рассказать свою историю.

В этот раз Марик увидел нового человека. Нового, но не постороннего. Прибывший держался так, что посторонними казались все остальные. И, действительно, увидев Марика, бросил:

— Оставьте нас вдвоем…

— Но…

— Когда вы понадобитесь, я вас позову… Может быть… Ненужные должны уйти…

Когда они остались вдвоем, майор хлебнул из чашки молоко и спросил:

— Так кого, говоришь, нанял твой отец?..

— По описанию подходит Либин. Женька Либин, — сказал, наконец, Бойко, вспоминая беседу со старшим Циберловичем.

— Кто такой?.. — оживился Ланге.

— Молодой да ранний. Шестнадцатый или семнадцатый год рождения. В тридцать седьмом по подложным документам получил двести тысяч. В том же году обнес музей. Через год афера с облигациями…

— Молодой?.. Как думаете, может ограбить банк?.. Верней, будет пытаться?

— Будет. Иначе бы со стариком не договаривался. Но планирование — не его сильная сторона, он мастер импровизации…

Оба задумались.

— Думаете, пригласит кого-то со стороны?.. — спросил наконец Бойко.

— Конечно… И не одного человека. Все же для такого объема нужна банда, ганза по-вашему.

— А как вы думаете, кого он пригласит?..

Бойко поднялся, прошел, разминая плечи, будто те затекли…

— Я не думаю, я знаю… У нас большая проблема. Две больших проблемы.

— Первая — это сам Либин?

В ответ Бойко кивнул.

— А вторая?.. Будете томить меня в неведенье?

— Отнюдь. Женька Либин пригласит «Колесо». Думаю, что уже пригласил.

— Колесо?..

— Это кличка Сергея Колесника.

— А вы уверены в…

— Уверен. Колесник в городе… Я его видел сам неделю назад.

— Тогда почему не арестовали?

— Я тогда на вас не работал.

Ланге тихонько застонал.

— Так расскажите мне о Колеснике? Какой он из себя, как он одевается?..

— Хорошо он одевается.

— Это плохо. Вероятно, он сильный противник… — Что еще?

— Вор-универсал. Может вскрыть сейф не слишком сложный, может в карты обчистить. Хорошо водит машину, но на дело все же старается брать профессионального шофера. Он — мозг. Ум, можно сказать…

— А кого он еще может пригласить?

— Колесник или Либин?

— Оба…

— Список длинный — предупредил Владимир.

— Начинайте, я никуда не спешу. Скажите, например, где он будет вербовать людей?

— То там, то сям. В основном — «сям».

— В смысле?..

— В смысле, никто не знает, где именно.

— В этом городе?

Бойко покачал головой.

— Отчего?

— Здесь особо и нанимать некого. Не тот контингент. Ему не нужна массовка, он будет искать специалистов. Но, например, я не знаю, есть ли в городе хоть один человек, который может вскрыть «медведя».

— Медведя?

— Это воровское название сейфа.

— То есть будет звать людей из других городов? Мариуполь? Юзовка?

— Да. Но предполагаю, что еще дальше. Киев… Харьков…

— Харьков?.. Вы ничего не путаете? Немецкие войска еще не взяли город.

Глаза в глаза Бойко внимательно и серьезно посмотрел на Ланге.

— Вы серьезно думаете, что это большая проблема?..

— Хм, вы утверждаете, что Колесник даже может пригласить кого-то из-за фронта?

— Это маловероятно, но исключать подобное нельзя.

— Фантастика какая-то! По вашему мнению — банк проходной двор и фронт проходной двор так же.

Бойко поморщился.

— Вы были на фронте?

Ланге виновато покачал головой: нет, не был.

— А я был. Был на передке… В смысле, на нашем переднем крае. И за линию фронта ходил к вам. И знаете, что скажу? Фронт — это бардак! А эти ребята как раз лучше чувствуют себя среди неразберихи.

В ответ Ланге поднял руки вверх, не слишком высоко, на уровень головы, ладонями к Владимиру. Дескать, Бойко знает лучше, а он, так и быть — сдается.

— Перечисляйте.

— Всех подряд?..

— Всех вы, наверное, и не знаете. Да и долго это. Может быть, припомните, с кем Колесник мелькал. Кто лучше, чем Колесник. Имеется такой?..

— Да, имеется… Скажем, Великий Гусь…

— Гусь? Кто такой.

— Ума не приложу. Его фотографию я видел, но то была не милицейская сводка, а карточка с документов. Высок… Рост от метр — восьмидесяти до двух. Сложения плотного. Славянская внешность, лицо овальное, брови дугообразные. Будто брюнет, но лакокрасочная промышленность нынче творит чудеса. Фамилия то ли Гусев, то ли Гусинский, то ли вовсе Гусаков. Но факт — известно, что кличка ему дана от фамилии.

— А вообще, чем он знаменит?

— Многим. Колесник рядом с ним — все равно, что Иван Креститель рядом с Христом.

— Вероятно, он и оплачивается дорого. Сколько, по-вашему, должны стоить его услуги.

— В вашем банке на него хватит денег…

— Ну вот опять вы за свое… А еще кого? Из птиц помельче?

И Бойко стал перечислять. Говорил долго, Ланге его не перебивал. С каждой минутой он становился немного печальней и серьезней.

— Эй, любезнейший, — наконец, позвал из-за двери майор.

В ту же секунду на пороге вырос подпольщик.

Слишком быстро, — подумал Вольских, — подслушивал, мерзавец?.. А, впрочем, шут с ним. Вряд ли парнишка что-то сказал ему такого, что не выспросили подпольщики.

— Подожди за дверью, — распорядился майор.

И тут же задумался — а что такого важного и тайного он хотел сказать подпольщику. Ничего не приходило на ум. На помощь пришел сам подпольщик.