Вольф Аакен - «Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 Страница 24

Генерал посоветовал им каждые пять минут звонить в армейский штаб и повторять свое требование до тех пор, пока оно не будет выполнено.

Генерал Йенеке, командовавший IV армейским корпусом, также пожелал узнать точное местонахождение врага. Он еще держал в руке трубку, когда русские танки поехали мимо его командного пункта. Они шли целыми группами. В районе Червленой они гнали перед собой бегущие румынские военные формирования. Их гусеницы давили и живых, и мертвых.

Однако были на фронте участки, где советские войска встретили ожесточенное сопротивление. 2-й румынский артиллерийский батальон удерживал свои позиции, пока половина его личного состава не погибла. Битва закончилась лишь тогда, когда подразделение полностью выбилось из сил.

Тогда один молоденький румынский лейтенант пожертвовал своей жизнью для своих товарищей: он взял ленту ручных гранат и взорвал их, когда над его позицией находился вражеский танк.

К вечеру того дня, когда началось наступление, советские войска прорвали румынские позиции на территории к югу от Сталинграда. Брешь имела ширину 50 километров.

Наступление продолжалось в направлении Калача.

Маршрут передвижения советских войск во время наступления напоминал клешни, в чьем центре лежал город Сталинград.

Около города, на севере и на юге, немецкие и румынские войска отчаянно сражались с приближающими «клешнями» советских войск. Временные боевые формирования, тыловые службы, роты рабочих и подразделения снабжения собирали и отправляли в бой. Люди, которые еще вчера вели спокойную жизнь, оказывались на передовой.

От каждой новой боевой единицы требовали практически невозможного. Не имеющие боевого опыта, люди видели перед собой группы советских танков. Часто новым солдатам не хватало примитивных теоретических военных знаний: они попросту не знали, как должна вести себя пехота. Как следствие, эти боевые единицы несли огромные людские потери.

Русские с успехом шли вперед. По численности они многократно превосходили обороняющихся немцев. Кроме того, на их стороне был момент неожиданности.

Мало-помалу повсюду начинал господствовать хаос.

В четвертом часу дня 23 ноября сомкнулись советские танковые «клешни». Прорвавшиеся южнее и севернее Сталинграда танковые подразделения соединились у Калача. Еще 21 ноября в результате внезапного нападения танков были захвачены временные мосты через Дон.

Немецкие войска в Сталинграде были окружены.

День ото дня беспорядки становились все сильнее. Бегущие подразделения, штабы и транспортные колонны толпами сбивались на шоссе в районе Дона. Советские штурмовики появлялись из облаков и атаковали. Нельзя описать то, что там происходило.

Однако теперь в бой вступило русское гражданское население. Имея лишь примитивное оружие, люди поджидали вражеские боевые группы и, нападая из засады, забирали множество немецких жизней.

Лишь регулярные войска кое-где еще держались. Однако и им скоро предстояло испытать давление советских превосходящих сил.

Хаос все рос. На дивизионном медицинском пункте в Варновке скапливались машины с ранеными. Перед врачами и санитарами стояла практически неразрешимая задача.

3-й батальон «школы зенитной артиллерии Бонна» был практически полностью уничтожен. Выжившие были отправлены защищать аэродром «Питомник», который в последние дни сопротивления приобретет печальную славу.

103-й мотопехотный полк также был разбит в ожесточенных сражениях и понес большие потери. 108-й полк постигла та же судьба.

Уже в те дни ощущалась большая нехватка перевязочного материала, медикаментов, боеприпасов и горючего.

В то самое время, когда советские танковые клинья достигли Калача, командующий 6-й армией генерал-полковник Паулюс и большая часть его штаба покинули находящуюся в 15 километрах к северо-востоку от Калача Голубинскую. Позже об этой поездке будет ходить множество слухов. Злые языки утверждали, что поспешный отъезд очень напоминал побег.

В своей новой штаб-квартире в Ново-Чирской Паулюс получил следующую радиограмму из ставки фюрера: «Командующий вместе со своим штабом отправляется в Сталинград. 6-я армия занимает круговую оборону и ждет дальнейших приказов».

Следующую радиограмму из ставки фюрера Паулюс получил в ночь на 22 ноября. Там было приказано базирующиеся между Доном и Волгой подразделения 6-й армии впредь называть «сталинградской твердыней».

Ранним утром 22 ноября в штаб-квартиру 6-й армии пришел командир зенитной артиллерийской дивизии генерал Пиккерт. Паулюс спросил его, какие бы меры он принял на его месте в данной ситуации.

Пиккерт ответил, что он отдал бы приказ прорываться на юго-запад. Для подобной попытки у зенитной артиллерии было еще достаточно боеприпасов и горючего. Впрочем, он считал, что в ближайшее время 6-я армия не получит с воздуха удовлетворительного количества необходимых ей материалов.

Паулюс молча принял к сведению это объяснение. Начальник его штаба генерал Шмидт заметил, что 6-я армия получила строгий приказ удерживать город. Кроме того, прорыв с последующим переходом по заснеженной степи связан с огромным риском. Наряду с этим нужно будет оставить большую часть вооружения и снабжения и около 15 000 раненых. Впрочем, потребуется снабжение войск с помощью люфтваффе. Было получено обещание, что самолеты смогут доставлять снабжение в необходимом количестве.

Спустя несколько часов после этого разговора генерал-полковник Паулюс и генерал Шмидт вылетели в окруженный Сталинград.

Больше в руководящих штабах разговоры о прорыве не поднимались. Положение было критическим, однако отнюдь не безнадежным. Немецкие подразделения были измотаны. Тем не менее им еще должно было хватить сил для удара по окружающему их врагу. В общем, силы солдат Сталинграда к тому времени еще не были сломлены окончательно.

Однако во время всех этих стратегических размышлений один вопрос имел особую важность. Он касался того факта, что в окружении находилось около 15 000 раненых, которых в случае прорыва нужно было оставить. Для тех, кто планировал отступление, эта мысль была тяжким душевным бременем. Чтобы спасти целую армию, необходимо было пойти на эту огромную жертву.

Генерал-полковник Паулюс также обдумывал возможность прорыва из советского окружения. Радиограмма, отправленная им вечером 22 ноября 1942 года Гитлеру, была явным доказательством такого намерения. Паулюс в этом радиосообщении говорил о том, что армия полностью окружена. В то время в Сталинграде и на северном участке фронте можно было наблюдать активную разведывательную деятельность. На западном крае котла – на участке в районе Голубой к востоку от Дона – была готова оборонительная линия. Южный участок фронта к востоку от реки еще был открыт. Однако было под большим вопросом, можно ли защитить этот участок фронта, если для этой задачи подтянуть войска с северной стороны. Если это невозможно, значит, оставление Сталинграда является единственной альтернативой. При помощи концентрированного удара в южном направлении можно было соединиться с 4-й армией. Поэтому он просил свободы действий.

Следовательно, генерал-полковник Паулюс был готов сдать Сталинград. С другой стороны, он прекрасно осознавал опасность, ожидавшую армейские боевые подразделения после прорыва в зимнюю степь.

В тот же самый день командующий группой армий «Б» генерал-полковник барон фон Вейхс отправил радиограмму в главное командование армии. Ссылаясь на спланированную генерал-полковником Паулюсом попытку прорыва, командующий группой армий «Б» следующим образом попробовал обосновать план прорыва: «Я признаю, что предложенная операция связана с большими жертвами, в особенности материального характера. Потери все равно будут несравнимы с неизбежными жертвами голода, которые будет вынуждена принести армия в котле».

Фон Вейхс был убежден в том, что начальник Генерального штаба армии генерал-полковник Цейтцлер будет поддерживать попытку прорыва.

И снова все зависело от решения фюрера.

Начальник Генерального штаба Цейтцлер энергично взялся за этот план, полностью соответствующий его взгляду на все законы стратегического планирования.

Он официально попросил Гитлера дать разрешение для запланированного отступления 6-й армии из окруженного Сталинграда. Было бы преступлением, говорил он, бросить на этом участке фронта целую армию. Кроме того, у советских войск тогда появилась бы возможность уморить немецкие военные формирования голодом. Уничтожение 6-й армии было равносильно катастрофе для всего Восточного фронта.

Гитлер не позволил себя смягчить. Он хотел получить город, носивший имя его заклятого врага, вне зависимости от того, какую цену за это придется заплатить. Он возразил, что людям в Сталинграде просто нужно держаться. Он собирался со временем деблокировать 6-ю армию и тем самым освободить ее из опасного положения.