Антон Кротков - Воздушный штрафбат Страница 25

— Если политики наших стран не полные профаны, то вместе мы когда-нибудь вот так же станем жечь британские дредноуты в Ла-Манше, — убежденно произнес Макс, не отрывая задумчивого взгляда от реки. Затем он повернулся к Борису и предложил следующий тост:

— Обещаю, друг мой, что сразу после того, как наши армии совместно возьмут Париж, я подарю тебе на разграбление его лучшие рестораны и публичные дома. А в Лондоне мы проведем время в каком-нибудь шикарном клубе Пиккадилли-стрит.[85] Ха-ха! Но только после того, как оттуда сбегут его постоянные члены… Впрочем, я ненавижу серую, туманную и ужасно холодную лондонскую погоду, а также снобов, обитающих в аристократической части этого города. Поэтому предлагаю разбомбить к чертовой матери это осиное гнездо…

После окончания липецких курсов карьера Нефедова начала расти словно на дрожжах. Всего за два года он сумел пройти путь от рядового пилота до заместителя командира полка! А ведь обычно летчики только через десять-пятнадцать лет безупречной службы достигали такого служебного уровня. Борис также вступил в партию.

В 1936 году Нефедов подал рапорт командованию с просьбой отправить его добровольцем в Испанию, где вспыхнул мятеж генерала Франко против республиканского правительства. Его просьбу удовлетворили. Но перед долгой и опасной командировкой в тот момент уже капитану Нефедову дали месячный отпуск и путевку в сочинский санаторий ВВС. Но Борис отправился в Москву, ведь он не видел Близняка, Степаныча с самого своего отъезда в симферопольский аэроклуб. А главное, Нефедов собирался рассказать о своих отношениях с Ольгой ее родителям и попросить благословения на брак с их дочерью…

Почти всю ночь накануне прибытия поезда в столицу Борис простоял в вагонном тамбуре, смоля одну папиросу за другой. Тускло светил над головой масляный фонарь. Из щелей темного окна остро и свежо дуло в лицо. Борис вглядывался в черноту придорожного пространства, но ничего конкретного различить не мог. Только тысячи красных искр из паровозной трубы вихрем проносились мимо.

Уже скоро как два года он общался с любимой только по переписке. Не изменилось ли отношение повзрослевшей девушки к романтическому увлечению школьной юности? Да, в своих письмам Тэсс неизменно давала понять Борису, что сильно скучает по нему и ждет не дождется встречи. Но можно ли доверять «бумажным» чувствам? Ведь в отличие от него — живущего только полетами и однообразными гарнизонными заботами, — Тэсс вращалась в блестящем кругу талантливой университетской молодежи. Наверняка многие сокурсники и просто знакомые влюблялись в Ольгу. Да в нее просто невозможно было не влюбиться! И наверняка среди поклонников попадались яркие интересные личности, которыми легко было увлечься. Да и влюбленный в Ольгу Артур Тюхис, который теперь учился в политехническом, тоже не оставлял попыток навязать ей свои ухаживания. Так почему же, черт побери, она должна была так долго хранить верность ему — обычному солдату, каких тысячи?! Только лишь потому, что ее к этому обязывало скромное проволочное колечко?! Вздор!

От таких мыслей Нефедову даже жарко стало. Он расстегнул пуговицы форменного френча, нервным движением сорвал с шеи галстук, ослабил ворот рубашки. «Как дурак подойду к ней на перроне с букетом роз, а она мне заявит: мол, извините, товарищ: любовь прошла, я встретила серьезного человека моего круга, и все такое…».

Уже трижды мимо Нефедова, якобы по служебной надобности, прошла пухленькая проводница. Каждый раз она бросала на молодого красавца-летчика заинтересованный взгляд. Но погруженный в свои мысли Борис не замечал этого. Наконец хозяйка вагона решилась заговорить с ним:

— Извините, что я к вам обращаюсь. Но у вас такое лицо, словно вас девушка бросила.

Борис удивленно посмотрел на почти угадавшую его мысли незнакомку.

— А вы что — потомственная ведьма?

— Да нет! — рассмеялась проводница. У нее было круглое пухлощекое добродушное лицо и удивительно открытая улыбка. — Несколько лет проработаешь вагонной, так волей-неволей научишься понимать людей. Никаких слов не требуется.

Борис с симпатией рассматривал девушку: губы бантиком, нос картошкой, бойкий, бесхитростный взгляд. Проводница предложила:

— Хотите горячего чаю, чего тут на сквозняке стоять. Еще просифонит вас здесь.

— Ничего, я крепкий.

— Понятное дело. В летчики слабаков не берут. Да и хорошие девушки таких не бросают. Так что, не грызите вы себе сердце, товарищ командир. Все у вас будет хорошо. Вы уж мне поверьте. А вообще, мужчины любят себе разные страсти накручивать. Сами-то вы себе многое позволяете, а нас заранее во всех грехах подозреваете. А женщин, если хотите знать, неверных не бывает, если только вы, мужики, сами нас таковыми не делаете.

Когда проводница ушла, Борис почувствовал, что после разговора с ней действительно стало как-то спокойнее на душе. «А все-таки она ведьма!» — усмехнулся он про себя и распахнул окно. В лицо ему дохнуло восхитительной предрассветной свежестью. О предстоящей через несколько часов встрече с Ольгой он теперь думал только с радостным нетерпением — без малейшей примеси страха.

Глава 14

Очередь из спешащих выйти на перрон пассажиров продвигалась к выходу очень медленно. Топчась в проходе, Борис нетерпеливо заглядывал в окна, пытаясь увидеть Ольгу. Но ее не было видно возле вагона. «Неужели не пришла!»

— Товарищ военный, будьте так любезны, не наступайте мне на пятки! — недовольно обернулась и взглянула на Нефедова сквозь бирюзовый лорнет старая чопорная модница в фетровых ботах и кокетливой шляпке.

— Прошу прощения, гражданочка, — смущенно козырнул Нефедов. Случайно взгляд молодого человека скользнул по нежному силуэту за окном, и теплая волна радости немедленно поднялась в его душе. Как же Ольга была восхитительно хороша в своем берете — тонкая и изящная, с лицом ангела!

— Наконец-то ты рядом, — вымученно улыбнулась Тэсс, когда Борис наконец смог выбрался из вагона и подбежал к ней. — Теперь мне ничего не страшно.

Ольга прижалась к груди молодого мужчины. У нее были печальные глаза и бледные губы.

Что имела в виду Ольга, Нефедов понял в этот же день — у нее дома. С некоторых пор в этой уютной квартире поселился страх. Молодой человек почувствовал это вполне отчетливо. Родители Ольги выглядели чем-то подавленными: какими-то притихшими, настороженными. Они словно ждали чего-то неизбежного и трагического. Где-то глубоко, за зрачками их глаз, светился знак обреченности.

К сожалению, в тот вечер Борис вел себя подобно всем влюбленным, не желающим в своем счастливом эгоизме замечать трагедию тех, кто находится рядом. Он весело рассказывал смешные случаи из своей армейской жизни, потом стал мечтать, как следующим летом, в свой отпуск, снимет дачу в хорошо теперь ему знакомых местах под Бахчисараем и как здорово они все вместе проведут там время.

— Спасибо вам, Боренька, за этот великолепный вечер, — благодарно улыбнулась Нефедову Екатерина Алексеевна перед тем, как идти спать, и вдруг с какой-то отчаянной веселостью воскликнула: — Эх! Будем жить! И пускай нас тащат на лед!

В ответ на непонимающий взгляд собеседника она пояснила:

— Однажды ранней весной 1918 года я видела, как матросы вывели на невский лед какого-то человека в интеллигентской шляпе — расстреливать, а он перепрыгивал через лужи, чтобы не промочить ноги и закрывал воротником грудь от пронзительного ветра…

Ночью Борис вышел на кухню покурить и застал здесь Ольгиного отца. Тот сидел в задумчивости, устремив нахмуренный взгляд в глубину гигантского аквариума. Перед ним стояла уже полная смятых окурков пепельница. Фома Ильич взглядом указал Борису на стул рядом с собой. Кивнув на плавающих за стеклом пучеглазых вуалехвостов, мужчина презрительно пояснил:

— Наверное, тоже поглядывают на нас из-за стекла с высокомерием высших существ. Считают себя рыбьей элитой, избранниками судьбы, обитающими в доме солнца, а не в мутной речной водице. Не понимают глупые, что в аквариуме они все на виду у человека с сачком…

Фома Ильич обвел воспаленным взглядом стены просторной кухни и понизил голос:

— По души жильцов этого проклятого дома тоже однажды явится «человек с ружьем». Сначала «они» устроили «ночь длинных ножей» старым большевикам — безобидным пенсионерам. Не дали старым каторжанам вдоволь насладиться мягкими диванами персональных «роллс-ройсов».[86] А затем очередь дошла до нас — за кем по утрам приезжают служебные наркомовские «эмки». Этот проклятый дом с его ваннами, лифтами, паровым отоплением напоминает мне элитное кладбище с мраморными склепами. По ночам половина окон нашего дома не светится, а на большинстве дверей висят красные сургучные печати. Вы знаете, Борис, что означают эти печати?