Александр Карцев - Школа самообороны для женщин и драконов Страница 27

— Согласна ли…

И только наши глаза отвечали:

— Согласна.

— Согласен.

После этого можно было поцеловать новобрачную. И мы впервые поцеловались по-настоящему. Долго, сладостно, волнующе. После этого можно было не спешить с первой брачной ночью. Теперь можно было не спешить. Ведь теперь перед нами была целая жизнь. Жизнь вместе.

Мы отходили от первого поцелуя очень долго. Он оглушил нас и даже немного напугал. Кружилась голова. Возникало ощущение смерти. Да, да именно смерти. Словно ты уже умер и оказался в раю. Или что ты задыхаешься от нехватки кислорода. Еще мгновение и ты умрешь. Если только не успеешь получить его от второго поцелуя. Мы решили не рисковать. Вопросы жизни и смерти интересовали нас в этот момент меньше всего. Но на всякий случай мы поцеловались во второй раз. Второй поцелуй нам понравился куда больше. А после этого мы пошли…

Гулять. Я знаю, что вы мне все равно не поверите. Дело ваше. Но мы действительно пошли не в спальню, а гулять на набережную Одры. Теперь можно было не спешить. Мы оба понимали, что с этой минуты принадлежим друг другу. Телом и душой. А это гораздо больше, чем обладание одним только телом. Это было удивительное чувство. И мы наслаждались им сполна.

Мы растворялись друг в друге. И летали где-то в облаках. Мы подшучивали сами над собой. И смеялись как дети. Я чувствовал себя космонавтом, вышедшим в открытый космос. Чувство невесомости было приятным, но немного жутковатым. Как космонавт проверяет, а не оборвался ли трос крепления его с кораблем, так и я каждую минуту прикасался к Анусе. Прикасался рефлекторно. Словно проверял, а на месте ли она? И не сон ли все это? Она была рядом. И мои прикосновения не были ей неприятны. Возможно, она их просто не замечала. Как не замечала моих легких мимолетных поцелуев. Когда я целовал её волосы, её руки. Это было так естественно, что едва ли стоило её внимания?! Не стоило. Но ей это не было неприятно. Я видел это по её смеющимся глазам, по её улыбке. И свету, который шел от неё. Удивительно теплому и радостному свету.

Ануся жила недалеко от костела Святого Вита. В старом и очень красивом районе Вроцлава. После набережной мы довольно долго бродили по его улицам. А на обратной дороге к дому зашли в винярню, небольшой винный погребок. Он оказался на удивление уютным.

Бармен улыбнулся нам, как старым знакомым. Ануся сказала, что частенько сюда заходит. И я сразу же догадался, почему? В дальнем углу на небольшой эстраде три музыканта в черных фраках играли джаз. Мы присели за столик рядом. Официант принес нам бутылку красного вина, выбранную Анусей и какую-то легкую закуску. И у нас снова не было повода не выпить.

Есть в армии старая традиция пить, третий тост, молча. За тех, кто не вернулся. На флоте пьют, третий тост за тех, кто в море. Мы пили за себя. И море любви, в котором купались сегодня целый день. А потому пили молча. У нас не было тостов, мы просто болтали друг с другом. Пили вино. И танцевали на небольшой площадке перед эстрадой. До позднего вечера.

Домой мы вернулись около полуночи. И еще почти два часа проболтали в гостиной у камина. На камине я только сейчас заметил несколько фотографий невысокого, но хорошо сложенного молодого человека. Со спортивной фигурой и удивительно красивой улыбкой. На некоторых фотографиях он был рядом с Анусей. И они чем-то неуловимым были очень похожи друг на друга. Так бывают похожи супруги, прожившие вместе долгую и счастливую жизнь. Я догадался, что это её бывший муж. Еще в прошлой жизни я узнал, что он дипломат. Несколько лет работал в польском посольстве в Москве. Но видел его фотографию впервые. Да и развод Ануси был для меня большой новостью.

Они были очень хорошей и красивой парой. Наверное, не стоило спрашивать, почему они расстались. Но я не удержался и спросил. Ануся немного задумалась.

— У вас в Новом Завете записана одна очень простая истина. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом…

На мой вопрос она не ответила, но я понял, что настаивать не стоит. Из дальнейшего разговора я понял что, расставаясь, год назад муж оставил ей всё. Дом во Вроцлаве, охотничий домик где-то в пригороде, машину. Забрал только частичку её сердца. Не трудно было догадаться, что она до сих пор его любила. Я постарался перевести разговор в другое русло.

— Знаешь, а я однажды тоже читал Новый Завет. Но мне, почему-то, больше понравилась совершенно другая мудрость. Кажется, она звучит так: «Если я, господь и учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу». А что по этому поводу записано у католиков?

— Да почти то же самое.

Я искренне удивился.

— Ты не веришь в бога?!

Ануся удивилась не меньше моего.

— Почему не верю? Верю.

— Так почему же я вот уже как два дня принимаю душ в гордом одиночестве? Если во всех религиях и церковных книгах черным по белому записано, что нужно «умывать ноги друг другу».

Ануся улыбнулась.

— У пана Серёжи только одно на уме.

Спорить было совершенно бессмысленно. Я согласился. У меня на уме действительно было только одно. Точнее только одна. Она. Ануся.

Конечно же, соблюдение церковных обрядов не всегда находится в сфере моих интересов. Но некоторые из них я готов исполнять. Раз надо, значит надо. И ходить в душ вдвоем, как предписано всем, раскаявшимся, грешникам.

Вид при этом у меня был очень далекий от вида раскаявшегося грешника. И глаза хитрые, хитрые. Но Ануся не поддалась на мою провокацию.

— Чай, кофе? — Она тоже умела переводить разговор на другие темы.

— Чай, — ответил я.

Вид у меня при этом был такой забавный, что Ануся не смогла сдержать улыбки. Она ушла на кухню, а я взял с журнального столика шариковую ручку и лист бумаги. От нечего делать начал выводить какие-то слова. Они начали складываться в строчки. И вскоре на листе бумаги появилось слово «Взаимность» и несколько строчек под ним.

Они мечтают, что будут жить вечно.Они считают себя богами.Они живут легко и беспечно.И умываются слезами.Они готовы сгорать, как звезды.Они придумали жизнь и грезы.Они предают, продают и страдают.Они влюбляются и умирают.В них столько света, тепла и счастья.Разлук и горя, любви и страсти.Им лишь взаимности так не хватает.Смешные люди, как мало им надо!

Сегодня я укладывал Анусю в постель. Возможно, накопилась усталость за неделю или мы просто слишком засиделись, но уже за чаем Ануся выглядела очень сонной. На часах было три часа ночи. И глазки у Ануси уже слипались. Я проводил её в спальню. В её спальню. Помог разобрать постель. Раздел её и уложил спать. Пожелал ей спокойной ночи и самых сладких снов. Она задержала мою руку. И попросила меня немного задержаться. Пока она не уснет.

Я присел рядом. Поцеловал её в щеку и в её сонные глазки. Я сидел рядом и гладил её волосы, пока она не уснула. Уснула она быстро. Я поцеловал её волосы и тихо ушел к себе. Забавно, но мне показалось, что она была благодарна за то, что я не остался.

А утро было снова волшебным. Мы вместе позавтракали. Пошутили над нашей тихой семейной жизнью. Что для получения удовольствия нам уже вполне хватает одних лишь разговоров и улыбок. И больше нам ничего уже не нужно. Кажется, это называется старостью? Наша старость была приятной.

Ануся протянула мне небольшой листочек бумаги.

— Ото муй адрэс. Ой, извини. Это мой адрес. Здесь написано: «Мешкам пши улицы Зегадловича седэмнасьце». Я живу на улице Зегадловича дом семнадцать. После службы покажешь этот листочек любому таксисту. Он привезет тебя сюда. Это ключи от входной двери. Если придешь раньше меня, не скучай. Я постараюсь вернуться пораньше.

Я взял листочек. На нем должен был быть записан адрес и время нашей новой встречи. А не «Зегадловича, 17», разумеется. Вместо этого там было написано четыре слова: «Я тебя очень люблю». Я убрал записку в карман и встал из-за стола. Нужно было привыкать к тому, что для встреч с Анусей мне не нужны никакие зашифрованные записки. Мы могли быть вместе и встречаться в любое время. И это не вызвало бы ни у кого никаких подозрений.

Пора было одеваться. И прощаться. Это было нашей первой разлукой за последние два дня. И это было очень грустно. Я взял ключи и прошептал ей на ушко.

— Я умру без тебя. Возвращайся скорее.

Ануся позвонила по телефону, заказала такси. Она тоже выглядела немного расстроенной. Расставаться ей не хотелось. У нас было такое чувство, что стоит нам расстаться хотя бы на минуту, и мы никогда больше не увидим друг друга. Это было странное ощущение. Мы выглядели притихшими. И даже испуганными.

Ануся проводила меня до такси. Назвала таксисту адрес, по которому меня нужно было отвезти. Я поцеловал её руку. И почувствовал, как защемило у меня сердце. Мне не хотелось уезжать. И оставлять хотя бы на минуту эту девушку. Это самое близкое и родное мне создание. Это было полным безумием. Я отвернулся и сел в машину. Такси тронулось. Я понимал, что оно едет в никуда. Ведь все самое дорогое и важное для меня оставалось где-то позади.