Владислав Смирнов - Ростов под тенью свастики Страница 28

Доблестные воины Южного фронта! Поздравляю вас со славной победой — освобождением нашего Ростова от немецко-фашистских захватчиков».[35]

16 марта 1946 года на страницах газеты «Молот» были опубликованы отрывки из воспоминаний маршала Р. Я. Малиновского. Он писал: «Под городом Ростовом-на-Дону я пережил глубочайшую горечь и несчастье, заключающиеся в том, что, невзирая на великое упорство руководимых мною войск, мы не смогли сдержать навалившуюся на нас гитлеровскую военную машину и в знойное лето 1942 года вынуждены были оставить врагу наш родной Ростов.

После этого, где бы мне не приходилось сражаться с врагом, я был одержим одной мыслью: „Ростов нужно отвоевать, нужно овладеть „Воротами на Кавказ“, как можно скорее, чтобы враг, ворвавшийся на Кавказ, был захлопнут и задохнулся там насмерть. С этой мыслью я дрался под Сталинградом“.

И вот настал час штурма Ростова. Непосредственно на город со стороны Батайска наступали части генерала Герасименко, от Азова на железную дорогу Таганрог — Ростов, прямо на станцию Синявская рвались части генерала Хоменко. Аксайскую атаковали части генерала Захарова. От Новочеркасска на запад двинулись гвардейцы под командованием генерала Крейзера.

В ночь с 13 на 14 февраля 1943 года начался штурм Ростова. Первыми в город ворвались курсантские бригады и гвардейцы 34-й воздушно-десантной дивизии.

6 часов утра 14 февраля 1943 года. Донесение — Ростов освобожден. Через три часа мы уже были на улицах Ростова и увидели на глазах ростовчан слезы радости, радости своего освобождения».[36]

Много героических подвигов совершили бойцы Красной Армии, штурмуя Ростов. Так, бойцы 2-й отдельной танковой бригады подполковника Кричмана трое суток поливали лед водой, наращивая его слой, а затем, обманув противника, совершили обходной маневр и выполнили стоящую перед ними задачу.

Артиллерийская батарея противотанкового дивизиона под командованием старшего лейтенанта Д. Н. Пескова с двумя орудиями вступила в бой с 16 танками и 6 из них подбила. Песков был ранен, но продолжал руководить боем. Он удостоен звания Героя Советского Союза.

В сводке Совинформбюро о взятии Ростова-на-Дону среди командиров частей, которые первыми ворвались в наш город, был назван майор М. И. Дубровин. 159-я отдельная стрелковая бригада, которой он командовал, действовала особенно успешно. Вот небольшой отрывок из его воспоминаний: «Я с большой любовью вспоминаю… жителей города, которые помогали нам сломить сопротивление гитлеровцев. Особенно запомнились мне мальчишки. Они знали о враге, кажется, все: где, сколько фашистов, какое у них вооружение. Они показывали нам обходные пути, и мы наносили внезапные удары по врагу с флангов и с тыла».[37]

Генералы, наступавшие на Ростов, шли к городу из-под Сталинграда, Астрахани, с Кубани…

Василий Афанасьевич Хоменко (1899–1943) генерал-лейтенант (1943), в Гражданскую командовал полком, был военным комиссаром дивизии. В 1940–1941 годах — начальник пограничных войск Молдавской и Украинской ССР. В 1941 году — заместитель командира Московской зоны обороны. Под Ростовом командовал 44-й дивизией. Погиб в бою 9 ноября под Николаевом. Награжден 2 орденами Красного Знамени, орденом Кутузова I степени, Красной Звезды.

Георгий Федорович Захаров (1897–1957) генерал армии (1944). Участник Гражданской войны. Окончил Военную академию им. Фрунзе (1933). Военную академию генштаба (1939). Воевал на Юге. Заместитель командующего штабом Северо-Кавказского направления, затем Северо-Кавказским (с мая 1942), Юго-Восточным (с августа) фронтами. В сражении за Ростов командовал до февраля 1943 года 51-й армией. Награжден 5 орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, 4 орденами Красного Знамени, орденами Суворова I степени, и орденами Кутузова I степени, орденом Богдана Хмельницкого I степени, Красной Звезды. Похоронен в Кремлевской стене.

Яков Григорьевич Крейзер (1905–1969) генерал армии (1952). Герой Советского Союза. Закончил курсы Военной академии Генштаба (1942). Великую Отечественную войну начал полковником. В сражении за освобождение Ростова командовал 2-й гвардейской армией. Награжден 5 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденом Суворова I степени, Кутузова I степени, Богдана Хмельницкого I степени.[38]

Ростов был страшно разрушен. Сотни зданий лежали в руинах. Фашисты уничтожали (взрывали, поджигали) наиболее значимые для хозяйства города здания.

«Согласно официальным данным исполкомов районных Советов, внесенным по актам в книгу регистрации ущерба, причиненного немецко-фашистскими захватчиками, общие потери народного хозяйства города и частных лиц выразились в сумме 30 970 652 рублей.

Огромные убытки причинены промышленности города, так, по „Ростсельмашу“ ущерб составлял 181,1 миллиона рублей, по фабрике ДГТФ — 44,3 млн рублей, по Лензаводу — 32,6 млн рублей и т. д.»[39]

Вот как описывал освобожденный Ростов К. Симонов в «Военных дневниках».

«…Ростов мрачный, выжженный, малолюдный. Уцелела только часть города Нахичевань с маленькими одноэтажными домиками. Все центральные улицы разорены, обледенели, холодны, черны.

По улице идет немолодой изможденный человек, тянет за веревку салазки. На салазках гроб, сбитый из двух фанерных ящиков. На ящиках написаны знакомые слова: „Папиросы „Дукат“ — „Ростов-на-Дону“.“

Там, где немцы зацеплялись, основные удачные атаки были, как правило, ночью. Вообще стали умней воевать. Жаль Еременку, что не докомандовал фронтом до Ростова — увезли в госпиталь. Последнее время командовал фронтом, лежа на койке с открывшимися ранами, превозмогая себя. А наши механизированные корпуса, можно смело сказать, давили немцев так, как когда-то они давили нас…»[40]

Когда читаешь сейчас публикации о войне в советских газетах 50–80-х годов удивляешься, как же много было в них «публицистического ража», общих слов, штампов. Все это делалось с целью воспитания патриотизма, особенно в молодежной среде. Но результат оказался не таким, каким предполагали себе идеологи социализма. Не по замыслам и процессам их воплощения — жизнь судят всегда по итогам.

Я уже говорил, что правда войны была другой. Вот лишь одна иллюстрация. Оборона Севастополя в 1942 году поистине была героической. Он безусловно заслужил звание города-героя. Но его мужественные защитники не смогли противостоять превосходящим силам противника. Да и «военно-политическое руководство, действовавшее в Крыму, прежде всего генерал Д. Т. Козлов и член военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин допустили много ошибок на первоначальной стадии обороны полуострова. Особенно большая вина за поражение в Крыму лежит на представителе Ставки армейском комиссаре 1-го ранга Л. З. Мехлисе, который не справился со своими обязанностями».[41] За ошибки командования как всегда расплачивались бойцы.

По приказу Ставки защитники Севастополя отошли к бухтам «их положение было крайне тяжелым. Многие соединения понесли большие потери и утратили боеспособность». Защитников города предали свои же командиры. «На подводных лодках и транспортных самолетах сбежали высшие офицеры и чины НКВД — всего 500 человек. Более 30 тысяч человек без боеприпасов, продовольствия, пресной воды пытались укрыться в пещерах, напрасно ожидая эвакуации. Наши потери составили 160 тысяч человек».[42]

Так описывает картины завершения севастопольской эпопеи один из ее участников врач батальона морской пехоты Л. Ересько (сейчас полковник медицинской службы, живет в Киеве). Он чудом остался жив, дрейфуя на лодке к турецким берегам, где его подобрали турки. «Это было беспорядочное бегство. Я метался по берегу в поисках однополчан, а у кромки воды, насколько хватало глаз, лежали убитые бойцы. Днем моряки ходили в „психическую атаку“ на немцев с винтовками наперевес в тысячи глоток кричали „Ура!“ и „Полундра!“. Немцы, отступая, ошалело смотрели на „озверевших моряков“, только потом они сообразили, что у нас просто не было патронов.

А ночью мы опять шли на берег — ждать корабли. Когда приходили маленькие баржи, на них бросались толпы солдат. Суда переворачивались и тонули.

С других барж по ним стреляли свои, отбиваясь от наседавших красноармейцев и моряков, обезумевшие солдаты дрались за место в лодках, били прикладами по рукам своих же бойцов, цепляющихся за спасительные борта. С нашей стороны по лодкам тоже стреляли, но мало — не было патронов».[43]

Но была и другая правда, о которой тоже не писали, потому что не всегда знали о ней. Солдаты героически погибали, оставаясь в одиночестве против многих врагов. Недавно стал известен такой случай. В одну нашу деревню, уже занятую гитлеровцами, из леса пришел солдат. Был он невысокого роста, по лицу — из Средней Азии. Местные жители сразу сказали ему, увидев на задворках огородов нашего бойца: «Переоденься и уходи в лес». — «Но я же солдат!» — ответил он. И выбрав удобную позицию, залег в засаду и убил около десятка фашистов, пока его не обошли сзади и не бросили гранату. Это рассказали местные жители — их оккупанты заставили копать могилы для своих погибших солдат. Кто этот герой? Мы теперь так никогда и не узнаем его имени.