Николай Скоморохов - Резерв высоты Страница 29

Летчики нерешительно повели разговор о тактических приемах в воздушном бою. Анатолий не спешил высказываться, боясь, чтобы его не осудили за самоуверенность более опытные летчики. Но когда командир эскадрильи сам обратился к нему, Фадеев осмелел:

— Во-первых, товарищ капитан, звено в таком составе, как есть сейчас три самолета, — не годится! Помните последний бой в октябре, когда нас оставалось трое? Я был третьим и здорово мешал вам маневрировать. Но когда полетели четверкой, то есть двумя парами, был совершенно иной результат. Сегодня командир средней эскадрильи дрался тройкой. Я видел сверху, он также был стеснен в маневрах. Мы с Овечкиным парой работали свободно. Я круче маневрировал в горизонтальной и вертикальной плоскостях, и ведомый держался на месте. Теперь во-вторых. Близко жмемся друг к другу, очень плотные у нас боевые порядки. Надо рассредоточенно летать…

— О, загнул! Как отвернешься в сторону — отстанешь, потом и не догонишь, — услышал Анатолий возражение летчиков.

Мысль о рассредоточении боевых порядков не была поддержана. Фадеев настаивал на своем, доказывал, но видел, что люди еще не готовы принять его предложение, и стал говорить дальше:

— В-третьих, у нас принято иметь две группы, ударную и прикрывающую. Мне кажется, нужна и третья, которая на высоте должна ходить.

— Милый Фадеев, было бы кого посылать! — вздохнул Богданов.

— Товарищ капитан, — горячо стал доказывать Фадеев, — нас было восемнадцать экипажей — сил вполне достаточно! Почти полтора десятка кружились на одной высоте, и только тройка — выше. Не окажись мы случайно на высоте, бой мог сложиться совсем иначе! По-моему, если есть хоть шестерка самолетов, то обязательно пару нужно иметь далеко на высоте.

— Не будем отвергать это предложение Фадеева, надо подумать, — кивнул Богданов.

— Как найдешь потом эту пару? — спросил один из лейтенантов.

Анатолий, как в бою, быстро отреагировал на реплику: — Найдешь, если захочешь! Радио зачем? Песни петь?

Лейтенант покраснел, Фадеев знал, что у того была привычка петь в самолете, нажмет кнопку радиопередатчика и поет…

Обсудили еще несколько предложений летчиков, и Богданов подвел итоги:

— Как много мы успели сегодня! Перелет на фронт, два воздушных боя, где проявились наше умение, воля к победе и наши недостатки. И деловой разговор, я уверен, принесет нам всем большую пользу. Готовьтесь к новым боям, прет фашистская сволочь по нашей земле, много нам потребуется сил и сноровки, чтобы разгромить ее!

Фадеев обнял ведомых, и они втроем направились к самолетам. Справа от него, как и по боевому расчету, шел Вася Овечкин — ростом чуть выше Фадеева, исполнительный, старательный и серьезный парень. Его летные навыки пока скромны, но задатки есть. Слева — Ваня Гончаров, невысокий, веселый говорун. Он о многом готов судить, порою, как кажется Анатолию, и при отсутствии должных знаний. Добродушный, необидчивый, к делу относится добросовестно. Навыки еще слабые, например, сегодня — ошибка при выруливании, но главное, что подкупает в обоих, — искренность, отсутствие стремления выкрутиться любой ценой в случае промашки. А если человек честен, из него будет толк.

Анатолий подумал, ведь, как командир, сегодня он тоже должен что-то сказать своим ведомым! Но что? Наконец, вспомнив, он спросил:

— Овечкин, ты всех в воздухе видел?

— Нет, — ответил тот. — Мне главное — ведущего не потерять. Я лишь раз взглянул на «мессершмиттов», когда они пытались атаковать слева, так у меня даже управление заклинило со страху, — признался Овечкин. — Потом, как вы крутанули, — продолжил он, — я и отстал на целый километр.

«Да плюс к тому, Овечкин, ты и стрелять-то не умеешь. Чего же ждать от тебя? — подумал Анатолий и тут же укорил себя: — А чего ты хочешь, Фадеев? Сам-то из инструкторов и то птенцом прибыл на фронт, а от них хочешь, чтобы они сразу орлами стали!»

Анатолия одолевали горькие думы, а «орлы» во все глаза смотрели на него и ждали, что скажет им герой-командир, сбивший в первый же день три фашистских самолета.

— Значит, так. Запомните, главное для вас — чтобы самолеты были всегда готовы к вылету, щели вырыты! — начал Фадеев свое первое занятие с ведомыми. — В воздухе друг к другу близко не прижиматься, но и не отставать.

Он взял валявшийся на земле прутик и начал чертить на земле разные фигуры, объясняя ведомым:

— Смотрите: вот здесь мы, а тут — немцы, «бомберы», например… Овечкин и Гончаров внимательно рассматривали рисунки, робко задавали вопросы, боясь показать себя несмышленышами перед своим бывалым командиром.

Наступила темнота. На земле уже ничего нельзя было разобрать, но занятия продолжались, теперь уже устные, касаясь то одного, то другого элемента воздушного боя. Трудно сказать, когда бы закончился этот урок, если бы не подошел Богданов.

— Опытом делишься? — спросил он.

— Так, разбираем разные случаи, — уклончиво ответил Анатолий.

— Не скромничай, Фадеев, правильно делаешь. Вы, ребята, радуйтесь, что попали в надежные руки. Берите пример со своего командира, и из вас будет толк. А сейчас марш в столовую на ужин, — скомандовал Богданов.

На следующий день Конечный, разыскав Фадеева, еле выговорил, скрипя зубами:

— Толька, Ростов сдали. Что теперь там творят эти изверги рода человеческого?

Фадеев молчал, потрясенный. Ведь в Ростове, а теперь в оккупации, Нина, Надежда Петровна! Что с ними?

— Как же это могло случиться?! — продолжал горевать Глеб.

— Наверное, потому, Глеб, что плохо воюем, — сказал Фадеев сдержанно и горько. Он подошел к Глебу ближе. Конечный тут же положил свои оглобли на плечи Фадеева и глухо сказал:

— Научимся, Толя. Научимся. И заберем свой Ростов у немцев обратно. Заберем, Толька!

— Обязательно заберем! — в тон ему ответил Фадеев. Помолчав немного, добавил, с грустью взглянув в небо: — Хоть бы на минутку сейчас туда, узнать, живы ли?

В этот момент он увидел серию зеленых ракет: «Всем — в воздух».

Несколько дней спустя, возвратившись с боевого задания, Анатолий получил письмо от родителей. Отец после долгих ходатайств добился призыва в армию. Об этом он с гордостью писал сыну. Но уже в следующем письме, горюя, сообщил: «Обучаю молодежь в запасном полку».

Фадеев думал об отце с гордостью и очень тревожился за мать.

Глава VII

Воздушные бои в районе Ростова-на-Дону были тяжелыми. Сил в распоряжении советского командования в излучине Дона было мало, самолетов и того меньше, поэтому полк Давыдова бросали с одного направления на другое, на выполнение то одних, то других задач, в ходе которых летчики наносили удары по фашистам на земле и в воздухе. После первого счастливого дня, когда было сбито около десяти самолетов противника, пошли неудачи. От немцев доставалось изрядно, каждый следующий бой не приносил особых успехов. Причины неудач были разные: недостаточный опыт большинства летчиков, количественное и качественное преимущество вражеской авиации, неопределенность в боевых порядках и тактических приемах, порой неумелое использование авиации командованием ВВС фронта и пехотными начальниками. Это приводило к тому, что советские летчики часто оказывались в невыгодных по сравнению с гитлеровцами условиях, вели бои не всегда умело и нередко, становились легкой добычей противника.

Однако, несмотря на неудачи, летчики не падали духом, рвались в бой, дрались самоотверженно и геройски. Но за каждый сбитый немецкий самолет давыдовцы платили дорогой ценой.

Звено Фадеева, единственное в полку состоящее из сержантов, прозванное острословами «три С», пока держалось. На его счету было больше всех сбитых фашистских самолетов. Ведомые Анатолия старались познать науку воздушного боя, овладеть тактическими приемами и быстрее стать в строй настоящих боевых летчиков, хотя, правда, и у них пока еще многое не получалось.

Анатолий берег своих. Вылетая с ними на задание, превращался в клушу, нередко прикрывая их собой. О том, чтобы сбивать самолеты, не помышлял. Его заботило одно: как можно лучше выполнить боевое задание и не потерять ведомых. Когда приходилось отражать налеты бомбардировщиков, сам врезался в строй фашистских самолетов. Поливая их свинцом, едва ли непостоянно держал в поле зрения ведомых, следил, не грозит ли им опасность. При таких действиях результаты, естественно, были скромными.

Постепенно Анатолий привык к своим подчиненным, и чувство неудовлетворенности, которое он испытывал начале из-за, их опрометчивых поступков, проходило. Иногда ловил себя на мысли: всего три месяца назад он был таким же, о нем тоже пеклись другие. Как было бы хорошо, если бы его подопечные скорее достигли хотя бы такого же уровня мастерства, как он! Фадеев вспомнил бой четверки против шестерки «мессеров» в первый день прилета под Ростов. Такой бой — хорошая школа! Правда, и там был у него изъян. Какая это тонкая штука — воздушный бой! Сколько всего надо знать, уметь, предвидеть…