Карел Рихтер - Совсем другое небо (сборник) Страница 29

Таким образом Йироутек пробежал добрых пять-шесть километров, и это — в самую жару!

Наконец я выключил мотор и повернулся к догонявшему меня Йироутеку. Он добежал из последних сил и в изнеможении упал на сиденье машины.

— Как прогулялся? — спросил я, улыбаясь. Он не ответил, лишь тяжело дышал, стирая пот со лба. — Давай садись за баранку и поворачивай назад!

Мы возвратились туда, откуда я выехал, а он выбежал. Остановились на том же месте. Не говоря ни слона, Йироутек замаскировал бронетранспортер, проверил мотор, что-то исправил, а потом молча сел в тени машины.

— Подожди здесь, я схожу за водой — надо умыться, — бросил я как бы само собой разумеющееся.

— Я сбегаю за водой, товарищ капитан! Я мигом! Действительно, он тут же вернулся с посудой, наполненной до краев прохладной водой.

— Раздевайся, я полью тебе!

Я обдавал водой его покрасневшее от прилива крови тело, и мы оба вдруг рассмеялись. Смеялись до упаду.

— Ну а теперь кури и отдыхай!

— Товарищ капитан, — тихо проговорил водитель, — я теперь от бронетранспортера ни на шаг…

— Прекрасно, не будем об этом говорить. Видишь ли, главное — в том, чтобы на человека можно было положиться…

— Я знаю, что валял дурака…

— Да, ты был хорош!

Вернувшись с учений, Йироутек стал самым исполнительным солдатом. До самого его ухода в запас у меня не возникало с ним больше никаких проблем. Он действительно стал первым водителем в роте.

Когда на каком-то совещании младшие командиры поинтересовались, как мне удалось этого добиться, я ответил:

— Видите ли, особый метод воспитания…

Дирижер

— Кавалеры, приглашайте дам на танец! Мы переходим к следующему танцу в нашем ускоренном танцевальном курсе. Это хорошо известный вам латиноамериканский танец «румба». — Танцмейстер необыкновенно элегантно и привычно показывал шаги, вариации, фигуры.

Шли занятия школы танцев, организованные начальником клуба для солдат нашей части.

Воинский клуб превратился в демонстрационный зал мод — разнообразнейшие туалеты дам, парадная одежда мужчин. Насыщенный духами и одеколоном воздух напоминал пьянящий аромат цветочного магазина.

Оба крыла клуба были полны народа. Официанты в белоснежных куртках разносили прохладительные напитки, чтобы освежить уставшие пары и поднять их настроение. Все были довольны, веселы, полны радости от движения и танцев и, конечно же, от выученных танцевальных па.

Итак, был приятный осенний вечер в клубе.

В другой половине зала сидели за столиком командир части и его гость — полковник из вышестоящего штаба. Командир был в черном костюме, а полковник, который вот уже два дня проверял часть, — в военной форме. Они были друзьями: вместе учились, а теперь бывали друг у друга в гостях. Сейчас они улыбались знакомым, отпускали шуточки в адрес танцующих. Оба были в отличном расположении духа и оба держали бокалы с вином.

Оркестр, состоявший из солдат действительной службы, играл негромко, и мало кто замечал, что не все аккорды звучали в унисон: то «выскакивал» кларнет, то труба.

Вечер проходил спокойно. Настроение гостей было праздничным.

— Товарищ подполковник, — обратился вдруг полковник к командиру части, — объявите боевую тревогу. Время — двадцать два ноль-ноль. — И он кратко изложил план предстоящего учения.

— Есть, — ответил командир части, застывший в черном костюме по стойке «смирно».

— Тревога входит в проверку части… Мне очень жаль, что я должен прервать этот прекрасный вечер, — добавил полковник.

Командир сделал знак оркестру, чтобы тот перестал играть, и подошел к микрофону:

— Извините, товарищи женщины, но я прошу вас покинуть зал.

Удивленные женщины неохотно направились в гардероб, в зале остались только мужчины.

— В соответствии с приказом… объявляю боевую тревогу с выездом техники в поле… Время — двадцать два ноль-ноль…

Командир кратко изложил приказ. Он видел по выражению лиц, что его слова вызвали почти шок у присутствующих.

Зал быстро опустел. Вдогонку уходившим звучал приказ командира:

— По ротам! Выполнять задания!

Спокойная до сих пор казарма сразу преобразилась. Каждый знал свою задачу. В помещении было темно: дежурный выключил центральным рубильником освещение. По двору бегали посыльные, выезжали первые машины связи, чтобы развезти солдат-связистов для выполнения боевого задания. С грохотом поднимались двери гаражей, слышался шум отъезжавших машин и бронетранспортеров, грузились ящики с боеприпасами и провиантом, горючее и оружие…

Слышались голоса командиров. И вот уже раскрылись казарменные ворота, выехали первые машины и в походном порядке исчезали на городских улицах.

Под покровом ночи солдаты и их командиры оставили казармы, а их жены — бал.

В назначенное место я прибыл первым благодаря своему водителю. Постепенно подъезжали другие машины роты. Командиры взводов докладывали о личном составе, о вывезенной технике и об автомашинах. Весь личный состав был на месте.

— Товарищ надпоручик, это надолго? — с любопытством спросил старшина Йозеф Мойзес.

— Не знаю… Но, скорее всего, речь идет о проверке действий части по тревоге.

— Значит, мы скоро вернемся?

— По-видимому… но иногда это затягивается. Да ты и сам знаешь, — махнул я рукой и пошел проверять взводы. «Хорошо, что все это в моей роте отработано. Тревога будет настоящим учением, если для каждого действительно явится проверкой, контролем несения караульной службы и выполнения устава», — думал я.

— Товарищ надпоручик, к командиру! — крикнул мне мотоциклист — связной из штаба полка. — Садитесь, я вас подвезу.

Я быстро передал командование командиру первого взвода, отдал распоряжения, как устранить замеченные недостатки, и сел на мотоцикл. Я успел снять гражданский костюм, который отдыхал теперь в вещевом мешке.

Мы ехали под ночным небом, и тысячи звезд светили нам, как кошачьи глаза. Рокот мотора как бы выговаривал: «А что дальше? А что дальше?..»

Штабная машина была укрыта под деревьями. Сквозь щели двери пробивался свет, Я вошел в штаб. Люминесцентные лампы, похожие на рефлекторы театральной рампы, ослепили меня.

— Товарищ подпол… — И хотя мне хорошо была известна форма обращения и я считался солдатом, умеющим неукоснительно соблюдать субординацию, я не мог удержаться от улыбки: подполковник стоял у карты, в черном костюме, с прекрасной бабочкой на шее, и давал указания относительно дальнейшей боевой деятельности.

— Вы что, надпоручик, — хлестанул он меня взглядом, — никогда не видели офицера в гражданской одежде?

— Не сердитесь, товарищ подполковник, но вы сейчас очень похожи на дирижера, — сказал я, словно оправдываясь.

— Дирижер, говоришь? Так я тебе вот что скажу по этому поводу. Это будет действительно концерт, и твоя рота будет в нем солировать. А ты будешь первой скрипкой, — добавил он, и все присутствующие улыбнулись удачной шутке.

— Как бы нас не освистали…

— Это зависит от вас. Задача роты: передвижение из района дислокации в район… Вам предстоит выполнить следующую задачу… Готовность к выполнению задачи — тридцать минут.

Я внимательно выслушал приказ.

— Есть вопросы?

— Нет.

— Соблюдайте порядок движения! Штаб едет впереди вас.

— Разрешите идти?

— Идите.

Я поспешил к своему подразделению. Задача была ясна, но временная раскладка казалась мне неблагоприятной. «Все нужно делать быстрее, чем мы делаем обычно», — подумал я. По дороге я уже планировал действия: созвать командиров взводов, дать предварительные указания, подготовить боевой приказ…

Старшина Мойзес лишь вздохнул:

— Значит, будем таскаться целую неделю?.. А у меня назначено свидание…

Черный асфальт, блестевший от утренней росы, отражал лучи фар, образуя сказочную сетку-паутину. Контуры деревьев и столбы с проводами окаймляли дорогу где-то высоко вверху.

— Да, получили наши дамы удовольствие, — нарушил молчание водитель, оторвав меня от восторженного созерцания красоты занимающегося дня.

— Они к этому привыкли, — с неохотой ответил я.

— Вам, командирам, нелегко. Сегодня тревога и учения, завтра — служебная командировка. Вы чаще в пути, чем дома.

— Дело привычки…

— Я бы не привык.

— Привык бы. Раз-другой чертыхнулся бы в душе, когда лопнули все твои планы, а потом прошло бы…

— А как сын? — не унимался водитель.

— Мал еще, не понимает этого.

— А когда будет понимать?

— Отстань, — проворчал я. — Мало мне дома достается, так ты еще тут гудишь… — А потом сказал: — Видишь ли, в каждой профессии есть свои «за» и «против»…